– Кто? – Куффаро. Говорят, они взяли Гуррери на место Ликко. – Месяца три назад, говоришь? – Да. Это важно? – Не знаю, но что-то уж больно часто фигурируют эти три месяца. Три месяца назад Гуррери ушел из дому, три месяца назад выяснили имя любовницы Ликко, той, что предоставила ему алиби, три месяца назад Куффаро наняли Гуррери… Не знаю, что и сказать. – Если у вас все, – ответил Фацио, вставая, – я схожу поговорить с соседкой жены Гуррери, у которой на нее зуб. Она начала мне рассказывать, но вы позвонили, пришлось прервать разговор на полуслове. – Она успела что-то сообщить? – Да. Кончетта Сирагуза уже несколько месяцев… Монтальбано подскочил, вытаращив глаза: – Что ты сказал? Фацио испугался: – Комиссар, а что я сказал? – Повтори! – Что Кончетта Сирагуза, жена Гуррери… – Едрить твою налево! – выпалил комиссар, рухнув на стул. – Комиссар, не пугайте меня! Что случилось? – Погоди, дай опомниться. Он закурил. Фацио встал и прикрыл дверь. – Сперва я хочу кое-что узнать, – сказал комиссар. – Ты говорил: по словам соседки, пару месяцев назад жена Гуррери – и тут я тебя прервал. Продолжай. – Соседка сказала, что с некоторых пор жена Гуррери будто боится собственной тени. – А хочешь знать, когда Сирагуза стала такой пугливой? – Да. А вы знаете? – Три месяца назад, Фацио, ровно три месяца. – Откуда ж вы все это знаете о Кончетте Сирагузе? – Ничего я не знаю, но могу представить. А теперь я тебе расскажу, как все было. Три месяца назад кто-то из клана Куффаро сошелся с мелким жуликом Гуррери и предложил ему войти в семью. Тот поверить не мог своему счастью: все равно что получить контракт на постоянную работу после стольких лет временной занятости. – Простите, но такой тип, как Гуррери, который, кроме всего прочего, еще и на голову болен, – на что он сдался Куффаро? – Сейчас дойду до этого. Куффаро ставят Гуррери весьма серьезное условие. – То есть? – Чтобы Кончетта Сирагуза, его жена, предоставила алиби Ликко. Настала очередь Фацио опешить. – Кто вам сказал, что любовница Ликко – Сирагуза? – Джарриццо. Он не назвал мне имени, но написал его на листке и притворился, будто забыл листок на столе. – И что это значит? – Что Куффаро плевать на Гуррери, им нужна его жена. И ей волей-неволей приходится согласиться, хоть она и сильно напугана. Куффаро говорят Гуррери, что тому лучше убраться из дома, а уж они позаботятся о надежном укрытии. Комиссар снова закурил. Фацио пошел открывать окно. – А раз Гуррери, который теперь ощущает поддержку Куффаро, хочет отомстить Ло Дуке, они и предлагают ему свою помощь. Эту операцию с лошадьми устроили Куффаро, а не бедняга Гуррери. В итоге: три месяца назад Ликко получил алиби, которого у него прежде не было, а Гуррери – вендетту, о которой мечтал. И все жили долго и счастливо. – А мы… – А нас отымели через одно место. Но я тебе вот что еще скажу… – продолжил Монтальбано. – Говорите. – В определенный момент защитники Ликко привлекут Гуррери в качестве свидетеля. К бабке не ходи. Так или иначе они заставят его говорить в суде. А Гуррери поклянется: он-де всегда знал, что его жена – любовница Ликко, потому и ушел в гневе из дому, устав от вечных причитаний жены, продолжавшей плакать по своему ненаглядному, угодившему за решетку. – Ну, раз так… – А как еще? – …то лучше вам вернуться к Джарриццо. – И что я ему скажу? – То же, что сказали мне. – Да я лучше под пулю, но к Джарриццо ни ногой. Во-первых, он намекнул, что являться к нему некорректно. Во-вторых, кому он поручил дополнительное расследование, карабинерам? Вот теперь пусть с ними и якшается. А ты давай быстренько к соседке, разговор надо закончить. Ровно в восемь зазвонил телефон. – Синьор комиссар, тут до вас синьора Задарма. Он совершенно забыл о встрече! И что теперь, соглашаться или нет? Снял трубку, так и не решив. – Сальво? Это Ракеле. Ты разгреб свою кучу дел? В ее голосе слышалась легкая ирония, это его разозлило. – Еще не успел. Пошутить решила? Вот и получай. – Так у тебя получится освободиться? – Не знаю, может, через часок… Но тебе, наверно, будет поздновато для ужина. Надеялся, что она скажет: хорошо, увидимся в другой раз. Но Ракеле сказала: – Не волнуйся, я и в полночь могу поужинать. О пресвятая богородица, чем ему занять эти полчаса? В конторе дел не осталось. Зачем он решил все усложнить? И потом, у него вдруг разыгрался такой аппетит – просто людоедский. – Подождешь минутку на телефоне? – Конечно. Он положил трубку на стол, встал, подошел к окну и притворился, будто громко с кем-то переговаривается: – Говоришь, его не найти? Лучше перенести на утро? Ладно, договорились. Направился обратно к столу, но застыл на месте. В дверях стоял Катарелла и смотрел на него то ли обеспокоенно, то ли испуганно. – Вы не приболели, синьор комиссар? Монтальбано, не отвечая, махнул на него рукой: мол, уходи сейчас же. Катареллу как ветром сдуло. – Ракеле? Мне удалось освободиться. Где увидимся? – Выбери ты. – Ты на машине?