- Да, я вообще не понимаю русского языка, для меня это тёмный лес. Очень хорошо, что вы знаете немецкий, - у него был сиплый, немного каркающий голос. - Садитесь. - Да, спасибо, - пленник грузно опустился в траву. - Представьтесь, - Брагин был подчёркнуто вежлив, немецким языком он владел не в совершенстве, но остальные и этого не знали. - Гауптман Карл Дельвинг. Я бежал из Праги вместе с бароном фон Шломбергом, но никогда не был в восторге от этой затеи. Я хотел сдаться советским войскам, но меня убедили направиться к вашим союзникам. - Гауптман, гауптштурмфюрер, вы хотите сказать? - Брагин ехидно прищурился. - Нет, - пленник замотал головой. - Я никогда не был членом СС, мне крайне неприятна эта организация, хотя по роду службы мне и приходилось с ней сталкиваться. Да, я числился в штате шестого управления и РСХА, имел свои обязанности по обеспечению разведывательной деятельности на восточном фронте, допуск к секретным сведениям, но никогда не симпатизировал СС, СД и НСДАП, прошу мне поверить. Я могу узнать с кем говорю? Брагин назвал себя. Дельвинг, сделал уважительную мину насколько позволяли лицевые мышцы, разумеется этот тип мог врать, документов при нем не было, а на морде не написано служит ли он в СС, но вражеским агентом, специально засланным сюда, Дельвинг точно не был, это даже дико предположить. Пленника терзал страх, этот парень оказался словоохотливым, заикался, но говорил. Шломберг предложил ему примкнуть к его группе, причём весьма настойчиво, знания Дельвинга имели определённую ценности. Никто не предполагал, что самолёт совершил жёсткую посадку, а советские органы бросаться в погоню. Год назад он был под подозрением в связи с памятными тяжом Клауса фон Штауффенберга, лично Дельвинг в этом деле не участвовал, вышел сухим из воды, но подозревали всех. Видимо настороженность сохранилась, он не пользовался всеобщим доверием. Анита Герстер, любовница Шломберга смотрела на него так, словно не знала, что выбрать нож или пулю. Это страшная особа, хитрая, коварная, непредсказуема. Шломберг ей во всём безоговорочно доверяет, а она им вертит как хочет. Видимо Анита что-то ему наплела и отношения Шломберга Дельвингу изменилось, особенно остро он это почувствовал в последний день. В принципе Дельвинг барону был не нужен, а рассказать союзникам о его греховных делах он мог американцам, это не понравится, они хотят остаться чистенькими. В общем у Дельвинга возникло серьезное опасение за свою жизнь. – Хорошо, можете не продолжать. Что вам известно о планах Шломберга? - Не, знаю. Все очень расстроились, когда упёрлись в реку, барон надеется на поддержку союзников, в его личности весьма заинтересовано американское управление стратегических служб. Самолет янки ждали под Карлсбадом, но он не прибыл американцы скорее всего выяснили, что с ним случилось. - Они же ваши союзники, почему нет могли прикинуть его горный маршрут, принять какие-то меры. - Я не знаю. Барон в последнее время со мной не откровенничал. Прошу поверить, господин майор, я не участвовал в военных преступлениях, просто боюсь за свою жизнь. Уверен, Анита что-то планировала на мой счёт, а борон не возражал, посматривал на меня с какой-то смутной жалостью, за меня не вступился бы никто: ни штурмбанфюрер Шетелих, ни этот русский проходимец полковник Хрусталев, который всегда смотрел в рот барону и продолжает это делать, про цепных псов из СС я вообще молчу. - Что он намерен предпринять Шломберг в данной конкретной ситуации? - Он был сильно зол, приказал ночевать, выступать утром. Куда именно - я не знаю. Предполагаю, что они пойдут вдоль берега реки, станут искать место для переправы. Я притворился спящим, а когда часовой отошёл, дополз до кустов и побежал в лес. У меня не было никаких планов, мне просто хотелось жить. Возможно подсознательно я желал встретиться с вами. Барон был уверен в том, что мы оторвались от погони. Не думаю, что он отправит людей на мои поиски - в моей пропаже нет для него ничего ужасного, это то же самое, что убить. Пленник замолчал, сглотнул облизал губы и вдруг спросил: - Мы можем поговорить с вами наедине, господин майор? Подзабытое беспокойство кольнуло сердце Влада, он пристально посмотрел в глаза Дельвингу и сказал: - Хорошо пойдёмте. - Эй, вы куда, товарищ майор? - осведомился Марецкий. - Отойдём на минуту, всё в порядке, товарищи. Они отошли к скалам, пленник страдал одышкой, кашлял в кулак. - Говорите, Дельвинг. Что такого конфиденциального вы намеревались мне сообщить? - Я хочу кое-что рассказать вам, господин майор, уверен это важно для вас, но вы обязаны пообещать, что сохраните мне жизнь - я не участвовал в преступлениях против человечности, у меня семья в Штральзунде, я не собираюсь никуда сбегать, причинять вам вред, мне некуда идти. Я просто не смогу в одиночку пересечь эти горы, хотя бы потому, что я уже сутки не ел. - Хорошо вас покормят, не волнуйтесь, мы не расстреливаем людей, которые по доброй воли сдались в плен. - Хорошо, господин майор. Я вам верю. В вашей группе есть предатель, господин майор. Это человек, который должен способствовать тому, чтобы Шломберг попал к американцам, а не в советскую контрразведку. Он поддерживал связь с вашими союзниками. - Что вы несёте, Дельвинг? Сердце майора растревожено заныло, но он не менялся в лице, слишком уж много глаз за ними следило. - Мне незачем что-то придумывать, господин майор. Этот человек идёт с вами и пока не предпринимает никаких действий, возможно он не станет ничего делать, если обстановка не изменится в пользу барона. Но я бы на это не поставил, боюсь в критической для Шломберга ситуации этот человек начнёт действовать. - Кто он? - Мне это неизвестно. Об этом знает барон. - Тогда откуда вы знаете о предателе? - Это было кажется вчера Шломберг видел в бинокль вашу группу, когда вы двигались краем обрыва, стрелять из автоматов было глупо - не та дистанция, но он разглядел лица. у Шломберга бинокль с многократным увеличением, он выглядел довольным, сказал своей Аните: «У русских человек, который должен способствовать моему побегу, за это американцы ему наобещали золотые горы. - Посмотрим, дорогая, что у него получится». Это правда, господин майор. Больше я ничего не знаю. Сердце майора билось как колокол, но внешне майор не изменился. - Хорошо, я вас понял гер Дельвинг. Сделайте лицо попроще, когда вернёмся к костру, вас не расстреляют - слово майора контрразведки. Вы сможете поесть и поспать, но отдыхать вам придётся в связанном виде, уж не взыщите. - Что он сказал, товарищ майор? - спросил Марецкий, когда они вернулись к костру. - Это пока неважно, - отмахнулся Влад. - Намекнул на некоторые данные секретного характера, касающиеся агентуры в Дрездене. Это разумеется существенно, но не сейчас. Гер Дельвинг переживает, что мы его убьём. Звягинцев, потушите костёр. Пленного накормить и связать. Всем вместе не спать, распределится по округе, дежурить по двое: один вблизи лагеря, другой в лесу. - Мы ему можем ему верить, товарищ майор? - спросил Коломиец. - Он точно не засланный, - ответил Брагин и пожал плечами. - Причина проста, Дельвинг не понимает по-русски, а Шломберг не знает, что в нашей группе кто-то может изъясняться на немецком. Посылать лазутчикам на удачу - дело глупое. Дельвинг именно тот за кого себя выдаёт, хотя ему ничто не мешает оказаться членом СС. Ночью майор несколько раз просыпался, сжимал рукоятку автомата, в округе царила тишина, ночь была облачная, но без осадков, холод не чувствовался. Ворочались и кряхтели спящие люди, неподалёку от него свернулась в клубочек Ханна и мирно посапывала. Брагин гнал из памяти всё, что была связана с этой женщиной, сейчас не до амуров. Она это понимала, не пересекала красную линию. Несли службу часовые, один мерцал на краю лагеря, другой сидел в лесу. Брагин на всякий случай велел связать не только Дельвинга, но и Капустина, решил, что хуже не будет, предатель смирился с этим, воздержался от комментариев. Тревога в душе затмила всё остальное, Влад вспоминал лица людей, сидящих у костра, по ним блуждали тени, они превращались в маски. Кто? Дельвинг мог ошибиться или что-то неправильно понять, но почему такое пакостное состояние и возникло оно не сейчас. Интуиция уже давно пыталась что-то донести. Он боялся ворочаться, делал вид что спит. Если в группе предатель, то у него давно имелась возможность всех перебить, но он ею не воспользовался. Почему? Не хотел убивать? А как он в этом случае поможет Шломбергу? Вопросов множество и главный таков: что делать утром? Отказаться от планов, сидеть и разбираться кто предатель? Действовать несмотря ни на что, но не спускать глаз со своих людей? Это можно, но для начала следует выявить круг лиц, которым слово предатель точно не относится. Вопросы выстраивались в очередь, опасность находилась где-то рядом. Брагин успокаивался себя, мол ты предупреждён, большинство людей на твоей стороне, но это не помогало, начинался какой-то психоз. Впрочем он уснул и проспал даже несколько часов, но лучше бы майор этого не делал. Глава 11 Утром он по-прежнему колебался, курил натощак, мрачно поглядывал на пробуждающийся народ. Начинало светать, люди поднимались. Богуславский проснулся раньше всех, он самостоятельно перевязывал руку, при этом удручённо качал головой, видимо рана насмотрелась неважно. Ефрейтор Зимин зевал во всё воронье горло, бродил по краю импровизированного лагеря. Внезапно что-то привлекло его внимание он приступил через кряхтящего Капустина, подошёл к Дельвингу, опустился на корточки и вдруг заявил: - Товарищ майор, так он же помер! Все бросились к Дельвингу: немец лежал на спине, связанный по рукам и ногам, глаза его были закрыты, а лицо такое бледное, каким оно не может быть у живого человека. Порция желчи подкатило горлу Брагина, он опустился на колени и затрясся от злости. Как этот тип мог помереть? Дельвинг действительно не подавал признаков жизни, пульс не прощупывался, нижняя челюсть слегка перекосилась, но в целом лицо было спокойное, вывернулась левая нога. - Так никто же не подходил к нему, - растерянно пробормотал Филимонов. - Эй, давайте его перевернём, осмотрим, - предложил Коломиец. - Чего бы он сдох? Офицеры перевернули покойника, осмотрели его, потом опять уложили на спину. - Отмучился немчура, - без всякой жалости проговорил Марецкий. - Просто так? - осведомился Зацепин. – Решил помереть, да так и сделал, но ещё вчера вечером он страстно хотел жить. - Вроде не видно следов насилия, - пробормотал Коломиец, внезапно замер, потом поднял побледневшее лицо. - Минуточку командир, ведь если кто-то и мог его прикончить, то только один из нас. Разве нет? - Что за бред? Ты о чём, Егор? - не понял Филимонов. - Я такого не говорил, - заявил Брагин. – Эй, товарищи офицеры, я вас тоже не совсем понимаю, - проговорил Богуславский, - от постоянной боли в руке он не только стал зелёным, но и осунулся, даже похудел. - Что вам не нравится в этом покойнике? Лично меня всё устраивает. У нас в сорок третьем с механиком Лагутиным такая же беда приключилась: он в годах уже был, за пятьдесят, устал человек, утром не проснулся, такое же лицо перекошенное, ноги вывернутые, внезапный инфаркт, никого рядом не было, сердечный приступ проще говоря. Дал по сердцу как пуля - не вякнуть, не пикнуть, как говорится война. Военфельдшер осмотрел его, дескать точно сердечный приступ, переволновался человек, да и сердце было уже подержанное. А немцы тоже люди, у них те же болячки. Эй, вы слышите? - Богуславский насторожился, задрал голову. Все уловили гул. Судя по нему летательный аппарат был небольшой и барражировал где-то неподалёку. Люди смотрели в небо, самолёт не появлялся. - Там он, на севере, - Богуславский показал пальцем. - За деревьями не видно, кружит в районе реки, сюда не суётся. Странно, товарищ майор, что я не могу по звуку определить кто это такой. С малой авиацией знаком хорошо - ещё до войны летал, это не наши и не немцы, странный какой-то гул, хоть на сосну залезай, чтобы посмотреть. Самолёт пролетал над рекой и убрался восвояси. Союзники дорогие, мать их за ногу! Отныне они знают, где находится Шломберг, разнюхали черти, теперь время шло на считанные часы. Группа выдвинулась на позиции, Брагин шёл сзади, имея возможность наблюдать за всеми участниками операции. Рассвело несколько минут назад, люди рассредоточились вдоль тропы, протоптанной немцами. Из леса группа Шломберга не выбиралась и берегом не ушла. Никуда она теперь не уйдёт, если объявились американцы, янки не могли не заметить фашистов с воздуха. Можно представить как те прыгали и вопили от радости. Майор потерял из вида Ханну. Чешские товарищи, с ними Богуславский, Марецкий и, кажется, Капустин двигались слева, Брагин злился, тянул голову, но это было неизбежно, за всеми не уследить, остальные шли по правому флангу, рядом с командиром перебегал Коломиец, где-то сзади кряхтел Филимонов, Зимин углубился в лес, сержант Звягинцев подался туда же, следом за ним. Брагин приказал вытянуть фланги, взять вражескую базу в кольцо. Оперативники не успели подняться, чтобы перебежать. Из леса вышла девушка, встала как вкопанная, открыла от изумления рот. Звягинцев чуть не врезался в неё и тоже оторопел: это была обычная, невысокая девушка в жакете, серой юбке голова повязана платочком, мешковатая одежда не позволяла оценить достоинства её фигуры. Звягинцев от удивления выпучил глаза, девушка тоже испугалась, попятилась, но потом остановилась, стала робко улыбаться советскому сержанту, что-то сказала ему. Утренний воздух доносил напевную чешскую речь, сержант растаял, опустил автомат, сделал шаг к этой особе. Девица явно не ожидала здесь кого-то встретить, она продолжала считать, улыбка освещала симпатичную мордашку, Звягинцев ей что-то отвечал, но вряд ли они понимали друг друга. - Товарищ майор, что за дела? - потрясённо прошептал Филимонов. - Это галлюцинация, ну типа миража в пустыне? Откуда здесь девчонка? Вылупилось такая из леса. - Может деревня рядом? - произнёс Коломиец. - Хотя вроде не было тут никаких населённых пунктов. - Пастушка, мать ее. Злая мачеха, послала в лес за подснежниками, - пошутил Зацепин. - Подождите, - Брагин напрягся. - Да это же… Как поздно он сегодня реагировал, его смутило гражданское одеяние, платочек, очаровательная улыбка, готовая свести с ума любого мужика. Девушка подошла совсем близко к сержанту, а тот продолжал улыбаться. Какой бравый молодец, откуда у неё взялся нож, девушка ударила его в живот, продолжая улыбаться, при этом глаза её скользили по ближайшим складкам местности. Сержант в это время вздрагивал, шатался, упал он только после того, как она его толкнула.