В квартире Петровых не работал звонок. Оборотень хотел было позвонить соседям, чтобы открыли дверь, но вспомнил вчерашнюю бабушку. Нежелание парня с ней общаться было так велико, что он тут же сообразил, что есть мобильный телефон. Встретившись с хозяйкой, он в первую очередь попросил набрать диспетчерскую и подтвердить, что Стас Шершнев уже на вызове. — Вы сказали, Шершнев? — переспросила женщина. — Так точно, Шершнев, — кивнул парень. Ему почему-то почудилось, что она чем-то насторожена или озадачена. Впрочем, она очень нервничала, потому что, как уверяла, ей очень нужен свет. Да и на рефлексии времени не было. Надо было браться за дело. Приличия ради Оборотень поковырялся в счетчике. Он выключил его, отключил и снял реле и сообщил, что искать причину надо в проводке в доме. Хозяйка распахнула дверь, приглашая пройти. — Только там темнота. — Ничего, у меня есть фонарик. Я справлюсь, — заверил юноша и наконец шагнул в заветную квартиру. Однако, пока темно, делать действительно было нечего. Точнее, оставалось делать вид, что ищешь неисправность. И делать это надо было аж до наступления хоть какого-то мало-мальского рассвета, который, к счастью, был уже не за горами. Оборотень поковырялся в лампах и розетках в прихожей, благо их тут хватало, а это значило, что есть на чем незначительном потянуть время до того, как совсем спадет ночная темнота. Потом он быстро разобрался с туалетом и внимательно изучил ванную комнату. Хозяйка при этом не присутствовала, потому что считала пустым занятием следить за действиями электрика в темноте. Она ушла куда-то в недра жилища. Ванна у Петрова была больше, чем у Эммы. Оборотень представил в ней себя с Леной и решил, что тут им было бы еще веселее. В стопке белья, которое лежало на стиральной машине, было много спортивных и теплых вещей. Если бы хозяева были рядом, иной гость не удержался бы и спросил, не собираются ли хозяева в путешествие в лес или, может быть, в горы. Ничего из свежевыстиранного и высушенного белья тут не лежало, о чем Оборотень пожалел, но понадеялся, что найдется одежда, готовая для беглого мужа, где-то в другом помещении. И вот тогда-то он обязательно найдет, куда прицепить маленький специальный маячок, с помощью которого выследить клиента не составит труда, где бы он ни прятался. После ванной пришла очередь кухни. Мадам Петрова, расставив свечки разного фасона по полочкам, пыталась что-то готовить. На плите булькало варево с приятным запахом, на столе женщина нарезала овощи, складывая их в большую салатную миску. У Оборотня рот наполнился слюной. Он вспомнил, что не успел даже откусить свой бутерброд, а потом и вовсе забыл о нем из-за разборок, которые устроила Лена. Но, судя по объему готовящегося салата, женщина кого-то ждала. Ну не ему же она собирается предложить все это! Хотя он бы, пожалуй, не отказался. Оборотень в конце концов так втянулся в изучение узлов электрического тока в доме, что, увлеченный, не заметил, что в прихожей произошло какое-то движение. В какой-то момент просто стало вокруг меньше желтого трепещущего света. Он оглянулся, удивленный, и застал уже только полы халата женщины, спешащей прочь. Две большие свечи она взяла с собой. В следующий момент послышались приглушенные голоса. Один принадлежал хозяйке, а другой, надо думать, хозяину. Не все было слышно отчетливо, но из обрывков Оборотень понял, что мужчина вернулся с какой-то дачи. Там сейчас холодно. «…Где плед, отвезу туда, а то согреться можно только в ванной, где горячая вода». «…Сумка с вещами готова, сейчас будет готов и завтрак». «…Темнота — да, аварии на районе. Уже чинят». Мадам Петрова вплыла на кухню, стремительно закончила приготовления, составила все на большой поднос и вышла, унося посуду и еду. Ей вслед Оборотень только успел крикнуть: — Хозяйка, я тут закончил, могу я работать в гостиной? Она остановилась со всей громадиной на руках, слегка повернулась и сказала: — Если, может быть, вам все равно, какое помещение осмотреть первым, то начните с гостевой. Там вы точно никому не будете мешать. А позже можно будет перебраться во все другие комнаты. — Мне бы там начинать, где наиболее активная эксплуатация сети, вы понимаете? — Ну да! — вздохнула хозяйка. — Понимаю. Там больше вероятности поломки. Хорошо. Она вернулась и снова поставила поднос на кухонный стол. — Пойдемте, я вас провожу. Гостиная была практически одним помещением со столовой, разделяла их лишь формально широкая арка и кусок стены, в которую хозяева встроили внушительных размеров аквариум. Но, к разочарованию Оборотня, Петрова так и не принесла завтрак мужу в столовую. Наоборот, она вышла в коридор и крикнула ему, чтобы шел сразу на кухню. И кабинет, и спальня, и гостевая, возможно даже не одна, не имели ничего общего с гостиной и столовой. Даже при том, что Петров находился в одном с Оборотнем доме, он пока оставался все еще неуловимым. Впрочем, это несильно волновало парня, потому что теперь-то сесть ему на хвост — дело только времени. Зато ситуация давала некоторые преимущества, а именно время и свободу, для того чтобы развесить приготовленные жучки. Один в столовой, один в гостиной. Кроме того, в стене между столовой и кухней Оборотень нашел сервировочное окно, сейчас закрытое, но перегородка была довольно тонкая и позволяла более-менее сносно слышать разговор. Все, что супруги говорили друг другу, имело смысл, казалось, только для них двоих. Они были в курсе каких-то своих дел, случившихся раньше, и сейчас ссылались на прошлое только отрывочными фразами. Оборотень никак не мог сложить у себя в голове четкую картину текущей жизни этих людей. Но две вещи он понял совершенно точно. Первая — это то, что из-за какой-то машины стало ясно, что мужчиной интересуется уже и милиция. Он никак не мог угадать, каким образом умудрился засветить автомобиль, но женщина попробовала успокоить мужа, предположив, что, возможно, он просто нарушил где-то правила движения. «Раз на базе никого не было, значит, никто не мог связать тебя с этим местом», — говорила она. Мужчина понадеялся именно на такое положение вещей, но сказал, что из соображений осторожности поменял билет и улетает уже практически вот-вот. Жена расстроилась, но он сказал, что та должна побыть тут еще немного. Она должна делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит. Никто не должен догадаться, что он уже далеко. А чуть позже он пришлет ей билет, и чета воссоединится. Тогда и наступит то самое, счастливое время, когда они смогут поработать над потомством. Дальше разговор без какой-либо очевидной связи для Оборотня вдруг перепрыгнул на какие-то неприятности с иностранцами, которым мужчина был вынужден артистично врать, чтобы для чего-то удержать их. И все это произошло из-за сплошных срывов вокруг! Из-за глобальной ямы невезения, в которую попал глава семейства. — А придурка своего ты нашел? — Нет. Потому и выскальзывают бразды правления из рук! — Что делать будешь? — Прятаться, пережидая оставшуюся пару дней до самолета. Но постараюсь все же найти этого крокодила. Проверю пару баз, особенно тех, что по Каширке, только еще дальше от города. Может, он сдрейфил по всем параметрам и потому затаился. Сволочь! Может, где-то там на своих точках отсиживается. — Очень мудро прятаться от тебя там, куда дорогу ты изучил, как свой паспорт. — Он идиот и пьяница. Еще через несколько минут Оборотень понял, что чета супругов вызывает такси. И еще через какое-то небольшое время на кухне началось активное движение, которое могло свидетельствовать только об одном — о том, что кто-то уже уходит. И Оборотень не сомневался в том, кто это. Такого быстрого расставания он не ожидал! — Хозяйка! — крикнул парень, привлекая к себе внимание. Он за секунды разложил на полу вокруг своего рабочего ящика свои инструменты и растерянно перекладывал их, когда женщина вошла. — Простите, я нашел место, которое вызвало проблему, но один инструмент не могу найти. Он в машине. Я выскочу на минутку, найду его и вернусь, хорошо? — Не очень кстати, ну что уж мне с вами делать. Главное, чтобы заработало. А то холодильник вон размораживается. Да и машину надо загружать. Идите. Она проводила его к выходу. Оборотень мигом спустился на улицу и нашел удобное место для наблюдения за территорией около подъезда. Оттуда прекрасно были видны ворота. Минут десять пришлось простоять на холоде ранней весны раздетым, но закалка, усиленная азартом преследования, была сильнее всех возможных простуд. Наконец зажужжал, открываясь, замок подъезда, открылась дверь, на белый свет выступил собственной персоной молодой мужчина в строгом черном пальто и в шляпе. Шляпа сильно прикрывала лицо. Даже слишком сильно. Мужчина даже опустил голову и одной рукой придержал шляпу, чтобы не слетела. Эти движения не оставляли ни малейшего шанса рассмотреть его лицо! Он шел размашисто, уверенно, даже, скорее, решительно. Так герои крутых боевиков идут на тот самый решающий бой, который изменит судьбу всех персонажей и повернет сюжет к развязке. Герой, естественно, победит и станет еще большим героем. В целом поворотом плеч при ходьбе, некоторой размашистостью шага этот Петров напомнил Оборотню его брата Митю. «И зовут их одинаково, — подумал парень, — даже по отчеству». Только этот человек был более решителен, гораздо свободнее в движениях, чем Митя, наверное, даже шире в плечах. Оборотень еще раз пообещал себе, что займется Митяем, как только закончит с этим проходимцем. И тут он сообразил, что, увлекшись сравниванием, почти забыл цель своего промерзания на этой недовесенней улице. А Петров между тем уселся в такси, машина задымила выхлопной трубой и собралась буквально вот-вот тронуться. Оборотень прошелся чуть поближе и зафиксировал в памяти номер знака, номер таксопарка и номер машины в парке. Быстро «закончив» после этого починку электросети в квартире Петровых, парень торжественно включил счетчик, отчего, естественно, зажегся свет. Хозяйка была довольна, пыталась всучить ему какие-то деньги, но, сославшись на то, что это его работа и он виноват, что недосмотрел еще вчера, Оборотень категорически отказался от прибавки и покинул это уже бесполезное для него место. К его громадному разочарованию, в конторе ждал заказ. Прежде чем кинуться вдогонку за желанной целью, которая была уже почти в руках, пришлось задержаться на некоторое время в мире простых обывательских проблем. Оборотень решил, что не стоит прямо сейчас бросать это славное место, ибо неизвестно, как долго он еще будет ловить за хвост оказавшегося скользким гражданина Петрова. Кроме того, эта задержка даже приятно щекотала нервы. Парень, раскручивая и скручивая розетки по заказу грустной женщины с тремя детьми-хулиганами, каждую секунду продумывал свои шаги в преследовании цели. * * * Всю дорогу до Москвы Геннадий Владимирович вел себя как капризный ребенок. Он то изображал сильную головную боль, то начинал пилить Слепого за то, что он, Сергей Слепцов, брат покойного, замечательного, между прочим, человека и верного друга, так нелепо подставился, так неаккуратно слился и подставил и слил своего босса, то есть его, Геннадия Кудракова! Он пробовал заснуть, откинув голову назад, но было у него что-то внутри, то, что беспокоило его, потому что боялось оказаться предателем Родины, боялось засесть за решетку рядом с зэками даже на несколько часов, боялось посмотреть в глаза другу Петру Таранкову. Оно, это чувство дискомфорта, заснуть не давало. Когда Потапчук и Слепой приехали на дачу сестры генерала, гость еще спал крепким пьяным сном. Он не сразу понял, кто перед ним стоит рядом с новым верным охранником, а когда понял, сильно разозлился и стал кричать, что он ни при чем и вообще не знает этого человека, которого арестовали за выполнение задания, данного якобы им, уважаемым руководителем маленькой, но гордой партии. И никакого Петрова он тем более не знает! — А вот тут вы прокололись, уважаемый, — удовлетворенно улыбнулся генерал ФСБ и поднялся из-за стола, на который Кудраков чуть раньше кое-как выставил приборы для чая и даже чайник с закипевшей водой и заварник. — Мы точно знаем, что вы знакомы. Вы были на одних конференциях несколько раз. — Ну и что! — взорвался Кудраков оттого, что его подловили на таком примитивном обмане; он просто забыл, с кем имеет дело, и это был действительно генерал ФСБ, а не какой-то участковый или гаишник. — Мало ли людей бывают на одних конференциях и никогда не знакомятся! — В общем мало, — спокойно заверил его Потапчук, — но вы правы, такие действительно есть. Но вы не из их числа. И вы это знаете, так что бесполезно сопротивляться. Историю вашего перелета после первой встречи у нас долго пересказывали, смеясь до слез. — Да? А что мы делали? — прокололся из-за любопытства Геннадий Владимирович, но тут же осекся и, поняв свою ошибку, сбросил маску: — Я, знаете ли, ничего не помню. И Дмитрий не рассказывает, говорит, что тоже не помнит. — Ну и бог с ним. Я тут не для того, чтобы шутки с вами шутить или устраивать посиделки воспоминаний о прошлом. Нам нужна ваша помощь. — Я ничего не знаю. — Конечно, конечно, — равнодушно покивал Потапчук. — Но в ваших интересах не изображать амнезию, как в том полете, а рассказать о Петрове так много, сколько будет нужно для того, чтобы сделать самому из себя не участника его злых махинаций, а представителя правосудия. Более того, если вы нам поможете сейчас устроить для него ловушку, то пойдете по делу как свидетель. — А можно как жертва? — неожиданно жалостливым тоном поинтересовался Кудраков, заглядывая в глаза Потапчуку. — Геннадий Владимирович, — встрял в разговор до сих пор как бы виновато молчавший Слепой, — а генерал, по-моему, дело говорит. Вы сами посудите! Глебу очень хорошо удавалось прикидываться простоватым периферийным парнем, и эта его простота приподнимала Кудракова в его собственных глазах, заставляла чуть распрямить спину, чтобы уверенно выглядеть на фоне этого профана настоящим интеллигентом. — Тебя вообще не спрашивают. Сиди уж, деревня! — огрызнулся Кудраков. — Ты уже сделал все, что мог. Спасибо тебе большое. — Ну а что, шеф, если бы я мог такое придумать, я бы специально так сделал. Очень удачно получается, по-моему. Как раз то, о чем мы мечтали. Он в тюряге, вы на свободе и довольны жизнью. — Молчи уж, я тебе сказал! Но аргументы явно подействовали. Уже через полчаса Кудраков набирал номер Таранкова. Телефон дал его новый адъютант, а номер взамен утраченного вместе с выброшенной в его аппарате симкой предоставил генерал ФСБ Потапчук. Таранков удивился и с ходу отказался от всяких дел. Он сказал, что хочет полностью посвятить себя в ближайшее время дочери и поэтому не будет заводить каких-то сторонних дел. Когда Геннадий Владимирович сказал, что разговор имеет отношение к недавним неприятным событиям, но детали можно озвучить только при личной встрече, Петр Васильевич согласился. Поговорить решили где-либо в городе, в кафе, часа через два, когда Геннадий Владимирович доберется до города. Пока Кудраков сговаривался, Слепой аккуратно подловил момент и обратился к Потапчуку: — Товарищ генерал, нельзя мне никак с вами в кафе быть. Я же с Таранковым общался как дежурный врач больницы, около кровати его дочери. — И то правда, солдат. Хорошо, — задумался Потапчук, — я тебя на это время выведу из игры. Давай сделаем так: мы едем сразу же, а ты, как мелкая сошка, которой необязательно лезть во все секреты следствия, останешься тут — наведешь порядок, как минимум, раз уж ты адъютант его превосходительства. Генерал подмигнул Глебу и легонько толкнул его плечом в плечо. — Будет сделано, командир! — хмыкнул в ответ агент ФСБ. — Буду ждать вашего звонка в городе. По предложению Потапчука встречу назначили в том самом кафе около зоопарка, где генерал встречался со Слепым несколько дней назад, как раз до того, как начали закручиваться события прошедших дней. — Нравится мне там кухня, — многозначительно заявил он, обосновывая свой выбор. — К тому же с этим местом связано начало одного запутанного дела; надеюсь, там же оно и завершится.