Оборотню было хорошо в отряде. За какое-то время он приобрел там авторитет, он был сильный, были друзья, которые его уважали. Они все жили идеей единства. Им было, по большому счету, все равно, ради чего строилось это единство, главным было оно само, как данность. Теперь же получалось, ему надо было предать единство с родным человеком, единственным по-настоящему родным. Оборотень не допускал мысли, что сдаст Митьку Столыпину. Митька ни разу в детдоме не сдавал младшего брата. Наоборот, иногда он сам подставлялся, лишь бы отвести удар от Стасика. Ну а с Леной уж как-нибудь они разберутся. Не сможет ни одна девка разрушить узы братства! Стемнело довольно резко. Теперь Оборотень знал, где стоит дом, в котором живет его брат, и с облегчением уже издали увидел, что в окнах горит свет. На звонок никто не ответил. Оборотень решил, что брат боится: он же в бегах, а кто может пожаловать в такое позднее время? Скорее всего, что никаких друзей он не ждал, тем более брата! Забор был довольно прочный, плотный и высокий. Парень пошел вдоль него к соседнему участку, но только около второго дома смог попасть во двор. Дальше по гаражам и другим хозяйственным постройкам, пользуясь лестницами, бочками, столиками, которые завалялись зимой во дворах, он преодолел уже не такие серьезные заборы между участками. Однако дверь, как и ворота, была заперта, а на звонок Митяй не реагировал. Оборотень сообразил, что мог позвонить по телефону еще от ворот, не совершая бессмысленное проникновение на закрытую территорию, где его не ждут, но выбираться обратно он не стал. Стоя на крыльце, он набрал в мобильнике номер, который недавно списал у Лены. — Алло! У парня зашевелились волосы на затылке. Это был голос Лены. Он не знал, что сказать. Если тупо позвать Дмитрия, то она тут же узнает его голос. А он не знал, как к этому относиться. Он выключил связь. Он хотел уйти. В этот момент сверху что-то зажужжало. Парень поднял голову и понял, что на него наводит прицел видеокамера домофона. Оставалось криво улыбнуться и помахать в глазок ручкой. В двери щелкнул замок, открывая доступ внутрь. Через несколько секунд размышлений Оборотень все же взялся за ручку и потянул ее на себя. Лена уже стояла в арочном проеме в прихожей. Волосы ее неаккуратно распались по плечам, макияж был кое-где размазан. Она была босая, в большом мужском халате. — Ты что себе позволяешь? — с тихим негодованием спросила она. — Ты за мной следил? Ты рехнулся? Ублюдок! — Да на кой хрен ты мне нужна, шлюха? — оскорбился Оборотень. — Где Митька? — Какой такой «Митька»? — Дмитрий Степанович, — сквозь зубы пояснил Оборотень. — Теперь, правда, он носит фамилию Петров. — Ах, так вот что! Типа ты его наконец нашел! И где же Столыпин? Почему не привел? Хочешь доставить находку, обвязанную бантиком, прямо к барскому столу? Яд сарказма из девушки, казалось, капал частыми крупными, густыми каплями. — Я не с тобой разговаривать сюда приехал. Позови Митю! — сдерживал себя Оборотень из последних сил. — Тут нет никаких Мить и никаких Петровых, — даже не скрывая того, что это ложь, с наглым вызовом заявила Лена. — Последний раз прошу по-хорошему! Позови брата. — Ты больной? — нервно засмеялась девушка. — Какого такого «брата»? — Не твое дело… — он хотел добавить какой-либо грязный эпитет, но передумал: в конце концов, он не собирался портить из-за нее себе настроение. — Позови по-хорошему! Ты же знаешь, что у меня силы больше, чем у тебя. А я не хочу начинать этот вечер с неприятного скандала. — Дим! — крикнула Лена с издевательской улыбкой, не отводя взгляда от Оборотня. — К тебе тут… У Оборотня вдруг заколотилось сердце. Он смутился, поняв, что сильно волнуется. Его смущение не ускользнуло от внимания Лены. Девушка вдруг переменилась в лице. Возможно, у нее в голове вдруг сошлась какая-то информация, все же она совсем не была глупой бабой. Она закончила фразу с совершенно другим настроением: — К тебе… Стас… Твой брат. Кажется… Наступила тяжелая тишина. Потом где-то в глубине дома послышалось движение. Лена в ожидании, теперь еще более внимательно рассматривая парня, прислонилась к косяку арки. Громадный халат соскользнул с одного плеча. Стало понятно, что под халатом нет вообще ничего. Парень уставился на плечо и нагло, многозначительно хмыкнул. Это смутило Лену, она запахнулась поплотнее, но тут же взяла себя в руки и в упор уставилась на Оборотня. — Ты с ним… — вопросительная интонация повисла в воздухе, потому что парень, поперхнувшись, не смог закончить свой вопрос. — Яс ним давно, — поняла девушка. — Ты мне был нужен, чтобы обезопасить его. Мне важно было знать, насколько ты становишься для него опасен. К тому же Дима на некоторое время потерялся, я надеялась, что твоими руками найду его, если не проявится раньше. Ты бы помог мне его найти, а я бы сделала так, чтобы ты до него никогда не добрался. Оборотень совсем растерялся. В этот момент со второго этажа спустился брат. Он тоже был в халате. — Кто тут ко мне, ты говоришь? Он явно не осознавал еще новость до конца. Впрочем, это было неудивительно, потому что любому человеку было бы трудно поверить в такое невероятное явление именно сейчас. — Думаю, он действительно твой брат, — повернулась ему навстречу Лена. Она сказала это холодно, без сочувствия к какой-либо из сторон, и сразу пошла наверх, оставляя мужчин одних друг напротив друга. Брат постарел. Озорства в глазах больше не было, вместо него на Оборотня смотрело недоверие, усталость и равнодушие. — Стас, это ты, что ли? Я бы не узнал. Ты был совсем мальчиком… — Я тебя искал. — Я, в общем, тоже пытался, — сказал Митя. Оборотень подошел первым, мужчины обнялись. Объятия у Митьки были крепкие, искренние. — Я бы тебя не узнал, — сказал он, похлопывая младшего по спине. — А я сразу узнал! Правда, когда в лицо увидел. Со спины не узнал. Они наконец расцепили объятия. — Но почему ты Петров, а не Шершнев? — поинтересовался Оборотень. — А как ты тут очутился? — подозрительно спросил брат, не ответив на вопрос. — Я же сказал, — смутился парень, — что я тебя искал. — Дим, — раздался голос Лены, она спускалась со второго этажа, — это и есть тот самый умник, который почти сел тебе на хвост. — Да, Митяй. Найти тебя — это было мое задание. От Столыпина. Но я же не знал, что Петров — это ты. Глупо получается. Но тебя, своего брата, я тоже искал. Мне было сложно, потому что я не знал, что ты поменял фамилию. Я искал Дмитрия Шершнева. Так почему ты, кстати, теперь Петров? — Длинная история, Стас, — отмахнулся брат. — А я не спешу, — обиделся Оборотень. — Зато я, братишка, спешу. Подо мной земля горит, как ты уже догадался. — Что ты будешь теперь делать? — спросила Лена, глядя в упор на Стаса. Он посмотрел на нее и вдруг растерялся. Ситуация была совсем запутанная. Лена его использовала. Однако использовала она его для того, чтобы спасти его же родного брата. Но ведь она делала это не из добрых побуждений к Оборотню, потому что понятия не имела о том, что один и другой — родственники. Она спасала только свое собственное благополучие и ради этого использовала парня грубо и пошло. Митька… Он был другой. Ему не было никакого дела до младшего брата. Он думал о своей шкуре. Он не радовался встрече. Но он по-прежнему был его старшим братом! — Я скажу Столыпину, Митька, что не нашел тебя. И скажу, что умываю руки. — Это будет твой конец в отряде — ты понимаешь? — подозрительно прищурившись, спросила девушка. Оборотень, задумавшись, пошел в гостиную мимо Димы и Лены. Он сел на диван, взял пульт, который лежал рядом, и машинально включил телевизор. На первом канале передавали новости. Они ему не понравились. Другие каналы тоже вызывали раздражение. Парень молча и безучастно листал канал за каналом, практически даже не останавливаясь на каком-то, чтобы вникнуть в суть передачи. Лена подошла к телевизору и выключила кнопку, потом села на диван рядом с Оборотнем. Дима остался стоять в дверном проеме, только развернулся к ним лицом. — Оборотень, что ты будешь делать? — спросила Лена, положив руку ему на колено. — А тебе какое дело? — огрызнулся парень, сняв ее РУКУ- — Мне есть дело, — с напором сказала Лена и отвернулась от него, опустив лицо вниз. — Боишься, что я тебя сдам? — посмотрел он ей в глаза. — Сдавай, если хочешь, — пожала она плечами. — Мне все равно. Столыпин меня больше никогда не увидит. Мы завтра улетаем. Она снова подняла на него глаза. Стас вдруг вспомнил ее лицо в темноте, едва освещенное зыбкими бликами ночи. Волосы разбросаны по подушке, какие-то пряди стекают по лицу. Глаза прикрыты, губы, наоборот, приоткрыты. И тихий нежный стон — ее реакция на его действия, доставляющие особое наслаждение. Он закрыл глаза, чтобы не видеть Лену, но в темноте подсознания картинка стала только ярче и ощутимее. До него добрался ее запах, ставший за эти дни таким привычным! Запах ее духов на фоне тонкого аромата ее кожи, возбуждающего Стаса даже вопреки его воле. Он мог в какие-то моменты делать вид, что равнодушен, мог сам себя заставлять не думать об этом, но возбуждался от запаха девушки всегда. Вопрос брата выбил его из нахлынувших неуместных воспоминаний. — Я так понимаю, что вы — любовники? — равнодушно полюбопытствовал Митя. Стас промолчал, только отвернулся и стал рассматривать картинки на стене. — Какое это имеет значение? — стараясь быть равнодушной, ответила вопросом на вопрос Лена. — Ты со своей женой тоже спишь. Но я же не возмущаюсь! Дмитрий сильно удивился такому заявлению. — Ты, барышня, кажется, перепутала все жизненные понятия. Жена — это жена, а Стас — совсем не твой муж! — Он твой брат, — нагло и с вызовом ухмыльнулась девушка. — Считай, что он — это ты сам. А вообще-то, ты же знаешь, что я это делала только для того, чтобы быть в курсе событий. Ну, и чтобы при случае увести его в сторону, тебя защищая.