— М-да? Ну-ка… Так, ага. В случае повторения инцидентов с участием ваших… гм… — Тупых скотов, — подсказал Жуковицкий. — Тупых скотов, — покорно прочел Мазур. — Вот же урод… Значит, в случае… ну, и так далее… сумма будет увеличиваться после каждого подобного инцидента. Шаг увеличения вам известен… Это какой же шаг? — Десять миллионов, — с любезной улыбкой подсказал Жуковицкий. Судя по выражению его лица, это было еще не все, и Юрген от души посочувствовал Мазуру, которого, в общем-то, недолюбливал. — Ничего себе, — пробормотал ошарашенный начальник охраны. — Да это псих какой-то. Слушайте, шеф, а как оно к вам попало? Ведь на конверте даже адреса нет, да по почте так скоро и не дошло бы… — Вот он, главный вопрос! — чуть ли не радостно воскликнул Жуковицкий. — Как? Это я тебя спрашиваю: как?! Как бы ты сам на его месте доставил мне это письмецо? Ну, пошевели мозгами! Мазур задумался, неосознанно водя кончиками пальцев по пластырю на разбитой скуле. — Ну, с учетом сроков… Отправил бы по электронной почте, например. — Вот тебе — по электронной почте! — торжествующе воскликнул Альберт Витальевич, сопроводив этот возглас неприличным жестом. — Это лежало на столе у меня в кабинете! Прямо с утра! — Где?! — На столе! В моем рабочем кабинете! В моем, будь он неладен, офисе!!! Как тебе это нравится, ты, трахнутый начальник моей трахнутой охраны?! — Это невозможно, — пролепетал Мазур. Юрген отвернулся и стал смотреть в окно, потому что на Олега Федотовича смотреть было жалко. Начальник охраны выглядел так, будто его действительно только что отымели, причем грубо, в извращенной форме. Мазур был унижен, раздавлен, он не знал, что сказать. Тут до Юргена вдруг дошло, что поимели не только Мазура, но и Альберта Витальевича, и, в некотором роде, его самого. А раз так, то позвали его сюда не только для того, чтобы насладиться зрелищем выпавшего на долю начальника охраны унижения. Эрнст начал понимать, что очередь вот-вот дойдет до него самого, и он не ошибся. Оставив последнюю реплику Мазура без внимания, которого та, по большому счету, и не заслуживала, Альберт Витальевич повернулся к Юргену. — Ну, — сказал он не предвещающим ничего хорошего тоном, — а ты куда смотрел? Глава 9 — Нострадамус, конечно, тоже частенько ошибался, — заявил Ефим Моисеевич, неспешными стариковскими движениями разбирая свой огромный пистолет, определить марку которого на глаз затруднялся даже Глеб. — Чего, например, стоит эта его вера в незыблемость предначертаний! Он был фаталист, воспитанный в мрачных, косных традициях средневековья, и не сомневался: чему быть, того не миновать. Это была, пожалуй, его главная ошибка, и не только его. В средние века и даже в эпоху Возрождения ключи к духовному самосовершенствованию, к сознательной работе над собой на Западе были утрачены. На Востоке, например, гороскоп всегда воспринимался просто как система дорожных указателей. Ну, как в сказке: направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — ничего не найдешь… И так далее. Он закончил разборку и начал все теми же медленными, словно бы неуверенными движениями перетирать детали промасленной ветошью. Толстые стекла его очков холодно поблескивали в мертвенном свете люминесцентных ламп, вороненый металл жирно лоснился. Глебу давно уже не терпелось спросить, почему Ефим Моисеевич сводит каждый разговор к Нострадамусу, но он молчал, понимая, что, если это не просто старческая причуда, причину такого повышенного интереса к астрологии ему непременно объяснят — разумеется, когда и если сочтут это нужным. — Даже гениям свойственно ошибаться, — продолжал старик, проталкивая в ствол стальной шомпол и принимаясь с натугой двигать его туда и обратно. — Но они от этого не перестают быть гениями. По-моему, я вам уже говорил, что никто из современных астрологов не может ничего добавить к наследию Нострадамуса. Да что говорить о наших современниках! Прошли века, но поставить в один ряд с Нострадамусом некого. Некого! И это притом, что методы астрологии досконально изучены и широко применялись все это время. К услугам астрологов прибегали и до сих пор прибегают множество сильных мира сего. Поверьте, вы будете шокированы, если я сейчас начну называть имена… Но суть не в этом. Никто из живших после Нострадамуса адептов этого древнего искусства не сумел ни опровергнуть, ни доказать его правоту. Ее постепенно, шаг за шагом, доказывает время. За четыре с половиной века таких доказательств накопилось уже столько, что говорить о простом совпадении, поверьте, просто смешно и несерьезно. Нострадамус действительно умел провидеть будущее, причем с точностью, которая до сих пор приводит в изумление всех, кто знаком с его предсказаниями. Так кто он в таком случае — библейский пророк? Или изобретатель уникального метода исследований, позволяющего с большой точностью вычислить наиболее вероятный вариант развития событий? Есть множество оснований предполагать, что верно именно второе утверждение. Детали разобранного пистолета были разложены на пожелтевших протоколах допросов некоего Файбисовича — насколько понял Глеб, фарцовщика из Одессы. Файбисовичу шили вульгарный шпионаж, а он утверждал, что общался с иностранными моряками исключительно под влиянием лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», вычитанного им из газеты «Правда» и принятого близко к сердцу. Глебу вдруг стало интересно, удалось ли Файбисовичу выкрутиться; по меньшей мере две из пяти статей УК, номера которых были указаны на обложке картонной папки, содержавшей в себе дело, предусматривали высшую меру наказания. Судьба одесского фарцовщика, которому не посчастливилось угодить в лапы слишком рьяному следователю, интересовала его в данный момент куда больше, чем туманные разглагольствования Ефима Моисеевича о Нострадамусе и значении его богатого наследия для всего человечества. — Нострадамус посвятил астрологии всего двадцать лет, — продолжал старик. — Отбросьте от этого срока неизбежно длительный период ученичества, и что останется? Пшик, воробьиная погадка! За такой срок приличной диссертации не напишешь, а какой титанический труд проделал этот человек! Одни «Центурии» чего стоят, а он ведь был еще и отличным врачом, и изобретателем, и поэтом… Поневоле приходишь к выводу, что у него был какой-то секрет, позволявший заглядывать в будущее почти так же легко, как мы с вами заглядываем в соседнюю комнату, просто приоткрыв дверь. Нет, в самом деле! Посмотрите, как работают нынешние астрологи — составляют космограммы, что-то вычерчивают, высчитывают… и при этом в половине случаев попадают пальцем в небо! Даже когда пытаются дать прогноз на ближайшую неделю… А Нострадамус смотрел сквозь тысячелетия, и при этом еще успевал записывать свои пророчества в стихотворной форме. И ведь это же не просто стихи! Притом, что он был грамотнейшим, прекрасно образованным человеком и даже защитил магистерскую диссертацию на тему о трудностях, встречающихся в латинском языке, «Центурии» изобилуют орфографическими ошибками, неоправданными переносами, а многие слова просто разбиты на части без видимой причины. Так вот, это неспроста. Это, уважаемый Библиотекарь, нумерологический код, которым в каждом четверостишии зашифрована дата предсказываемого события. Каждая строка дает нумерологическую сумму, равную той или иной цифре, причем для первой строки эта сумма всегда равняется единице, двойке или тройке… — Тысячелетие, — сообразил Глеб. — Тогда сумма второй строки обозначает век, третьей — десятилетие, а четвертой — год… Надо же! Ему действительно пришлось попотеть. — Иван Яковлевич в вас не ошибся, — одобрительно произнес Ефим Моисеевич. — Вы буквально схватываете на лету. — Даром что гой, — подсказал Глеб. — Да, — с комической серьезностью подтвердил старик. — Так о чем это я? Ах, да! Как видите, уже одно только написание такого произведения, как «Центурии», с шифровкой и всем прочим было делом весьма трудоемким и отнимающим массу времени. Следовательно, сам по себе метод, изобретенный Нострадамусом и позволявший ему прогнозировать как ближайшие события, так и весьма отдаленное будущее, был довольно прост и эффективен в применении. — Пожалуй, — согласился Сиверов. — Если он вообще существовал, этот метод. — Он существовал. — Старик отложил шомпол и заглянул одним глазом в ствол, как в подзорную трубу. — В рукописи, которая хранится здесь, у нас, Нострадамус говорит об этом прямо, открытым, так сказать, текстом. И так же прямо заявляет, что зашифрованное описание данного метода содержится здесь же, в рукописи. Он предупреждает, что разгадать шифр дано не каждому, и знаете что? Он таки был прав! Эта задачка оказалась не по зубам даже шифровальщикам с Лубянки. Они бились над ней полгода и в конце концов капитулировали. При этих его словах Глеб испытал странное ощущение: на секунду мир как бы поплыл в его сознании, сделавшись зыбким и неустойчивым. Нечто подобное он испытал, когда впервые узнал, что КГБ СССР, а вслед за ним и ФСБ Российской Федерации, серьезно, вплотную занимались проблемами НЛО и паранормальных явлений. А теперь, значит, еще и астрология… Что ж, это, наверное, неудивительно: знать, «что день грядущий нам готовит», — штука небесполезная. Подняв глаза, он заметил, что старик внимательно наблюдает за его реакцией. Встретившись с ним взглядом, Ефим Моисеевич понимающе усмехнулся и сосредоточил свое внимание на сборке пистолета. — Вы молодец, — сказал он. — Не утратили способности удивляться, а это в наше время редкий дар даже у молодежи. Все наелись информацией до тошноты, никого ничем не удивишь, и при этом никто ничего толком не знает. — Выходит, где-то здесь, на этих полках, у вас хранится ключ к предсказанию будущего? — спросил Глеб, оставив без внимания очередной сомнительный комплимент ядовитого старца. — Не совсем так, — возразил Ефим Моисеевич. — То есть ключ — не совсем то слово. Это дверца, через которую можно туда заглянуть. Но она заперта, и как раз ключа-то у нас и нет. — А откуда она вообще взялась, эта рукопись? — поинтересовался Сиверов. Ефим Моисеевич молча ткнул испачканным оружейным маслом узловатым пальцем в сторону квадратного проема, под которым громоздилась груда картонных папок. — Хороший ответ, — сказал Глеб. — Есть такой, извините, еврейский анекдот. У еврея спрашивают: «Откуда ты берешь столько денег?» — «Из тумбочки». — «А в тумбочку кто кладет?» — «Я». — «Так откуда ты их берешь?» — «Так из тумбочки же!» — У этого анекдота борода длиннее, чем у библейского пророка, — сообщил зловредный старикан. — Так вам интересно, откуда рукопись? Из тумбочки. В смысле, из архива КГБ. Понятия не имею, как она туда попала. Знаю только, что какое-то время она хранилась у придворного астролога Петра Первого. Вряд ли Конрад Бюргермайер получил ее по наследству. Скорее уж, он о ней как-то прослышал и убедил государя императора в том, что она ему жизненно необходима. Ну, а тот ее купил или, что представляется куда более вероятным, просто выкрал… Не сам, конечно, специалистов в этой области всегда хватало. И знаете, что интересно? Похоже, у этого немца была очень неплохая голова. По дошедшим до нас смутным слухам, ему таки удалось найти ключ к шифру Нострадамуса и овладеть его методом… Глеб присвистнул. — Вы хотите сказать, что Петр стал Великим благодаря своему придворному астрологу? — По крайней мере, отчасти, — заявил старик. — Так, во всяком случае, утверждали некоторые современники. Это были очень компетентные люди, и именно стараниями кое-кого из них Бюргермайер в конце концов был пожизненно сослан в Сибирь. Ефим Моисеевич ударом ладони загнал в рукоять пистолета обойму, передернул затвор, осторожно спустил курок и щелкнул предохранителем. Его ловкость в обращении с этим громоздким шпалером свидетельствовала о большом опыте, а тщательность, с которой он прочищал ствол, наводила на мысль, что пистолетом недавно пользовались, и притом весьма активно. Оставалось только надеяться, что происходило это где-нибудь в тире или на стрельбище, и что старик палил там по фанерным мишеням, а не по живым людям. — С тех самых пор, — продолжал старик, неторопливо убирая свою карманную гаубицу в ящик стола, — в определенных кругах поговаривают еще об одном легендарном документе — дневниковых записках Бюргермайера, в которых тот якобы подробно описал свой способ расшифровки кода Нострадамуса. Видимо, дыма без огня все-таки не бывает, потому что каждая вспышка интереса к астрологии в нашей стране с того самого времени сопровождалась новыми попытками отыскать этот мифический дневник. Сиверов вытряхнул из пачки новую сигарету и прикурил. — А смысл? — спросил он. — Зачем искать ключ, когда нет замка? — Надежда! — важно изрек старик, вытирая замасленные пальцы сначала протоколом допроса несчастного Файбисовича, а затем своим огромным носовым платком. — Это, дорогой мой, самый опасный из известных науке наркотиков. Да, надежда… Надежда на то, что недостающая часть «Центурий» хранится вместе с дневником Бюргермайера. Или на то хотя бы, что, описав свой способ расшифровки, немец не поленился заодно перенести на бумагу и то, что он расшифровал… И вообще, согласитесь, надо же людям чем-то себя занять! А подобные изыскания ничуть не менее увлекательны, чем коллекционирование марок или даже живописных произведений. Пожалуй, даже более, но это уже дело вкуса. — Судя по вашему тону, дневник этого Бюргермайера так никто и не нашел, — сказал Глеб, выпустив в потолок длинную струю дыма. Ефим Моисеевич задумчиво посмотрел, как дым клубится вокруг лампы дневного света, и принялся прибирать со стола. Он убрал в тумбу масленку и шомпол, кое-как затолкал в папку запятнанные маслом протоколы допросов, а папку небрежно швырнул в вагонетку, отправив следом грязную ветошь. — Представьте себе, нет, — ответил он на вопрос Сиверова. — И это говорит о том, что поисками занимались дилетанты. — Ну, если это так важно, можно было подключить профессионалов, — заметил Глеб. — Да, история занятная. Главное, познавательная. — Я рад, что вам понравилось, — с подозрительной кротостью произнес старик. — Очень надеюсь, что полученные сведения вам пригодятся. — Сомневаюсь, — сказал Сиверов. — А вы не сомневайтесь. Сейчас я вам кое-что объясню. Вот вы, молодой, здоровый… Кстати, как ваше драгоценное здоровье? — Грех жаловаться, — сдержанно сказал Глеб. — Превосходно! Так вот, вы, молодой, здоровый, прекрасно подготовленный профессионал, уже который день сидите здесь, в этом подвале, и ровным счетом ничего не делаете — только курите, пьете, едите, спите без задних ног и слушаете байки, которыми вас потчует один старый еврей. А между тем кто-то где-то начисляет вам зарплату — смею вас уверить, немаленькую, — и в штатном расписании, которое хранится в сейфе у Ивана Яковлевича, в графе «Библиотекарь» поставлена галочка, обозначающая, что данная вакансия уже занята… Вам не приходило в голову, что ваша нынешняя должность — не синекура? — Как раз наоборот, — сказал Глеб. — Мне как раз таки приходило в голову, что это именно синекура. — Вы ошиблись, — сообщил Ефим Моисеевич. — У Библиотекаря полным-полно обязанностей. Это хлопотное и небезопасное дело — служить Библиотекарем. Вот вы, к примеру, не спрашиваете, что стало с вашим предшественником. Ценю вашу выдержку, но вам необходимо знать, что он погиб на боевом посту. Как и его предшественник, и предшественник предшественника… — Ого, — сказал Глеб. — Да мне, оказывается, перепала та еще работенка! Неужто на этот подвал так часто совершаются налеты? — Боже сохрани! — замахал руками Ефим Моисеевич. — Что за странная идея? Какие могут быть налеты, если о существовании этого хранилища не знает даже президент Российской Федерации? Он ведь пришел в Кремль из разведки, а мы относимся к контрразведке, и ключевое слово тут — «контр», что означает — против… Впрочем, это не так интересно, как может показаться на первый взгляд, да и нынешний президент — далеко не первый руководитель страны, который не знает о существовании данного учреждения. — А кто-нибудь из них знал? Ну, хоть один? — Некоторые догадывались. И потому правили не так долго и успешно, как им того хотелось бы. Возьмите, к примеру, Хрущева. Или самый свежий пример — отец перестройки, Михаил Сергеевич… Но я отклоняюсь. Хотя и не очень сильно. Это тоже входит в круг ваших обязанностей, между прочим. Вы — хранитель фондов, вы должны оберегать их от любой угрозы, даже потенциальной, независимо от того, откуда эта угроза исходит. — Ого, — повторил Глеб. — Ну, знаете ли… Надеюсь, ваша регистрирующая аппаратура выключена? — Это праздный вопрос, — ответил Ефим Моисеевич. — Если я скажу «да», вы мне не до конца поверите, если скажу «нет» — почти наверняка захотите свернуть мне шею… Утешьтесь тем, что я себе не враг. Вы ведь молчите, а крамольные речи произношу я, не так ли? Или вы заботитесь именно обо мне? — Да будет вам, — сказал Сиверов. — Это я так, от неожиданности сболтнул. Давайте лучше вернемся к моим обязанностям. — Как угодно. Так вот, помимо сохранности фондов, Библиотекарь отвечает еще и за их пополнение — ну, в тех случаях, разумеется, когда это представляется необходимым. Вот вам простенький пример. Допустим, вот из этого отверстия, — старик кивнул на квадратное окно, через которое в подвал сваливалась списанная документация, — выпадает любопытная информация, касающаяся какого-нибудь строго засекреченного проекта. И, о ужас, она оказывается неполной. Часть ее где-то затерялась, а может быть, кем-то присвоена. В том случае, если руководство нашего учреждения считает необходимым иметь эту информацию в полном объеме, именно Библиотекарь должен разыскать, добыть и доставить недостающее сюда, в этот подвал. Ваш предшественник, чтоб вы знали, погиб не во время налета. Наше руководство в лице Ивана Яковлевича сочло небесполезным иметь в своем распоряжении ключ к шифру Нострадамуса. Прежний Библиотекарь отправился на поиски записок Бюргермайера, и постигшая его неудача явилась причиной вашего появления здесь. — Так-так, — сказал Глеб после длинной паузы, во время которой успел докурить сигарету до самого фильтра. — А я-то думал, что вы меня просто развлекаете!