– Ах ты сволочь! – злобно зашипела, пытаясь его пнуть. Но все было тщетно, он лишь посмеялся, лишая меня возможности двигать и ногами. Я ощущала себя бабочкой, приколотой булавкой. Было безумно горько, что все годы тренировок оказались пустой тратой времени, когда противник заведомо сильнее и может видеть. Моим оружием была ловкость и неожиданность, и в этой схватке я проиграла еще до ее начала. – Ну что ж, давай начнем наш маленький урок, – его руки легли мне на плечи и начали плавно спускаться вниз. Это было безумно неприятно, как будто два огромных червя ползли по коже, оставляя на ней свою вонючую слизь. А он тем временем лапал мою грудь. Бесцеремонно и с явным наслаждением. – Убери руки, сволочь, – зло зашипела я, получая пощечину в ответ. – Ты, сучка, кажется не понимаешь, в каком ты положении. Ты должна быть счастлива, что господин Жакен проводит с тобой время, ты должна умолять меня о том… – Чтобы ты свернул себе шею? А?! Как тебе такой вариант? Мужчина зарычал и ударил меня кулаком в живот. Я закашлялась, радуясь, что и так ничего не вижу и не испытываю прекрасных эффектов потемнения в глазах. – Нет, сучка, чтобы я продолжал, продолжал трогать твое никчемное некрасивое тело. Я не умоляла, но он продолжил. Казалось, это длилось вечно. Жакен прикасался и прикасался, сжимая до боли, заставляя рычать и мысленно желать ему смерти. Тело протестовало и бунтовало, будто бы говоря разуму, что проще смириться и стать продажной девкой, получать от всего происходящего удовольствие, вымолить у мучителя какие-нибудь поблажки. Но я не хотела сдаваться, не могла. Даже годы рабства не выбьют из леди леди. Это подобие ласки лишь сильнее разжигало огонь ненависти в моей душе. Все закончилось, когда ему надоело. Действительно, какое удовольствие мучить жертву, если та никак не реагирует: не вырывается, не подчиняется, а просто висит безвольным куском мяса. Он сыпал угрозами, прежде чем позволил мне упасть на мой соломенный тюк и провалиться в беспамятство. Хотелось как можно скорее забыть обо всем. Возможно, мне даже вновь приснится Алистор, и я снова почувствую себя героем, которому удается изменить мир к лучшему. Засыпая, ощущала себя грязной и опороченной. Даже грубые подкаты, иначе не назовешь, Дрейка не были настолько болезненными. Время тянулось медленно, настолько, что я даже не пыталась его считать. Иногда приходил Жакен, экзекуция повторялась, но всё так же безуспешно. С каждым разом он был все настойчивее и злее, а я все больше уверялась в том, что нельзя сдаваться. Как только дашь слабину – сразу же сломаешься. Жакен был профессионалом своего дела, но ему очень далеко до уловок Дрейка. Я разгадывала его ход легко, и ни смена рациона, ни разные условия содержания не приближали его к цели. Где-то внутри я ликовала. Пожалуй, доставлять проблемы иногда до безобразия приятно. Наконец, меня оставили на долгое время одну. Раз в день забирали ведро и давали пищу и воду. Так я начала считать время своего заключения. Дни тянулись медленно и монотонно. Единственной радостью стала привычка к упорным тренировкам. Пища была питательной, сил с каждым днем становилось все больше. Это был долгий, но очень приятный процесс. Иногда в ведре приносили воду, и я могла смыть с себя смрад, и пусть это было редко, нынешнее положение определенно лучше подземного заключения с Дрейком. Да, мне было не с кем поговорить, зато никто не топтался по моему сердцу. Я научилась притворяться слабой. Как и говорил Ген, это было весьма полезно. Мои мучители, спустя долгих двадцать дней, начали входить в каменную клетку. Правда, бежать я все равно не думала. Наверное, хоть в где-то, да поломали меня эти холодные стены. Сильный слепой боец не сможет сбежать, сколь бы велика ни была его мощь. Но я все равно продолжала учиться, развивать то зрение, которое по словам Дрейка делало меня придурковатой. К сожалению, я различала лишь что-то живое, но это уже было лучше, чем ничего. Я научилась определять пол существа… и его примерную силу. Это давало надежды на побег. Но перед этим нужно было провести еще много-много часов в упорных тренировках на пути к сильной себе. – Здравствуй, Николь, – я оживилась, услышав знакомый голос с той стороны двери. – Ген? Как ты? – только и смогла спросить, не в силах подняться и подойти ближе. Он пришел как раз после очередной тренировки. Я переживала за него все эти дни. Хотя это было совершенно бесполезно, я ничего не могла изменить. – В порядке. А ты? – он шумно дышал, как будто пробежал несколько километров. – Жива, то ли к сожалению, то ли к радости. Мне кажется, тебе не стоит здесь быть, это может быть опасно для тебя. Оставь меня, – я улыбнулась. То, что кому-то было небезразлично такое ничтожество, как я, грело душу, но эта связь была обоюдоострой. Если я хочу быть сильной, я должна отказаться от нее. Чтобы его не ранила моя боль, а меня не могли ранить через него. И отбросить эти глупые мысли о том, что я ничтожна! – Я… все в порядке, – его голос звучал немного разочарованно. Я задумалась о причине этой странной грусти. Не могла я стать ему столь близка за такое короткое время, меньше дня общались же! Нет, это глупость какая-то, не сходится! – Все будет хорошо, – тихо прошептала я, улыбаясь. Когда-то он утешал меня, теперь моя очередь. – Да, будет. Тебя забирают наверх. Отойди, пожалуйста, в дальний угол. – В смысле в угол? Объясни, Ген! – я нахохлилась помимо воли. Интуиция подсказывала, что это не к добру. – Ты слишком своевольная вещь, Николь. Тебя будут контролировать. Мне надо… надеть ошейник. Отойди к углу, пожалуйста, и не сопротивляйся. Я… не хочу применять к тебе силу. Ах он! Предатель! Впрочем, какой он предатель, просто более исполнительная вещь, чем я. И мне стоит быть хитрее и выполнять их приказы. Пусть расслабятся. Я встала и подошла к стене. Шершавый камень привычно почесал ладонь, будто прощаясь со мной. Да, я хотела бы расстаться с ним навсегда, но вдруг снова не смогу быть удобной? Почему «вдруг»? Скорее всего не смогу! Вопрос лишь в том, не доведет ли это меня до могилы. – Заходи, – прошептала. Слишком тихо, но он услышал Скрипнула дверь, с надрывом поворачиваясь на проржавленных петлях. Я бы зажала уши, если бы скрип резко не прервался. Тихие уверенные шаги, ладонь, ложащаяся сзади на шею и давящая на какую-то точку. Тело враз онемело и закружилась голова. Это было весьма непривычное ощущение. Я слышала о том, что некоторые умельцы владеют подобным искусством, но не ожидала такого от Гена. – Потерпи, ты скоро придешь в себя, – он подхватил мое безвольное тело и отнес на постель. Холодная металлическая полоска поползла по шее ледяной змеей, которая грозилась задушить. Стало очень неуютно, но вскоре все прошло: металл нагрелся быстро, и я почти перестала его чувствовать. – Николь-Николь… я же говорил тебе, будь слабой, и в этом будет твоя сила. Я попыталась ответить, но из горла вылетел лишь хрип. – Помолчи, ты пока не можешь говорить, просто помолчи и послушай. Его ладонь осторожно коснулась моей щеки, чуть поглаживая. Этот жест нежности одновременно был очень приятным и раздражающим. Хотелось дернуться в сторону, избавиться от навязанной ласки, но я не могла… Он такой же, как и Жакен: прикасается, когда хочет, делает, что хочет. – Не злись, тебе не идет. Когда ты злишься, становишься похожа на змею, а ты ведь красивая, Николь. Особенно когда ухоженная. Он замолчал, взяв меня за руку и поглаживая мои пальцы своими. Этот жест успокаивал, заставлял сердце биться медленнее. Я позволила себе расслабиться, а зря. Сквозь дымку спокойствия, я почувствовала, как его губы коснулись моих. И тут же контроль над телом вернулся ко мне. От обиды я укусила его до крови и отвернулась к стенке. Зачем? Зачем он так поступает? Он не имеет права! – Прости, – его ладонь легла мне на плечо, и я вновь дернулась, ударяясь головой о стену. – Николь, ну что ты. Он с силой прижал меня к себе, усаживая рядом на кровати и целуя в затылок. Я шипела как дикая кошка, пытаясь вырваться. Но все было тщетно, он был во много раз сильнее меня. Мускулистые руки придавливали к месту, заставляя сидеть смирно. – Прости… ты безумно красивая, даже… в таком жутком состоянии. Я не удержался. Я не должен был… Его слова льстили мне, они согревали в этом подземелье, давая призрачную надежду на то, что хоть кто-то еще видит во мне личность. Я прижалась к нему, силясь не заплакать. Я чувствовала себя безумно грязной, во всех смыслах, как будто даже мою душу умудрились испачкать. Я ощущала бессильную злобу внутри от того, что ничего не могла изменить. – Ты сильная, Николь, – он вновь поцеловал меня в макушку, поглаживая по плечу. – Не ломайся, пожалуйста… я уверен, мы сможем найти выход отсюда. Я сделаю все, чтобы мы его нашли. А ты, главное, не потеряй себя. Притворяйся, лги им, но будь собой внутри. Идем, надо вымыть тебя. Давай, обнимай меня за шею, я отнесу тебя. Ген подхватил меня и осторожно пошел по коридору куда-то вдаль. Сложно было понять, поднимаемся мы или опускаемся. У него была слишком мягкая походка. Мягкая и убаюкивающая. Но я старалась не спать, а слушать. Его сердце стучало ровно, а дыхание иногда сбивалось, как будто ему становилось чуточку тяжелее. Наверное, в такие моменты мы поднимались. Становилось теплее, воздух наполнялся свежестью и ароматами цветов и еды. Опять закружилась голова, и я сильнее вцепилась в Гена, боясь упасть. – Все в порядке, ничего не бойся. Сейчас я за тебя отвечаю. Я смогу тебя защитить, не переживай. И вновь тепло разлилось по сердцу. Меня защищают… это было приятно осознавать, эдакое изысканное угощение, которое достается только тебе. – Господин Ген, вы прив… принесли ее? – голос, женский, немолодой. – Да, леди. Но я сам вымою ее. Надо проверить, работает ли ошейник, не хочу подвергать вас опасности, идите. – Вы уверены? – переспросила женщина, топчась на месте. Ее деревянные башмаки весело постукивали по полу. Мне представился образ эдакой матроны лет сорока, которая стоит и нервно теребит край передника, не зная, что ей делать. – Да, уверен. Ступайте. Под не очень одобрительное женское ворчание, Ген поставил меня на пол. – Надеюсь, ты не будешь вырываться, пока я буду тебя мыть? – немного ехидно спросил он, приобнимая меня за плечи. Как будто у был выбор? Сама я вряд ли справлюсь в незнакомом помещении. – Не переживай, только мыть и ничего больше. Мог бы не смотреть – не смотрел бы. Хотя это грех – не наслаждаться видом такой красоты. Он тепло засмеялся, когтем разрезая лохмотья, в которые превратилась моя одежда. Я невольно поежилась, прикрывая руками грудь. Я всегда ощущала себя неловко, когда была голой. Даже слепая. Особенно слепая. Это жуткое состояние полной беззащитности и открытости, которое давит на тебя со всех сторон. Ген подтолкнул меня за плечи, я сделала неуверенный шаг и нащупала босой ступней теплую воду. Не удержавшись, я прыгнула в нее, больно ударившись ногами о пол: бассейн оказалась не очень глубоким. – Ох Николь… какой же ты все-таки ребенок! – недовольно пробурчал Ген, – Теперь я тоже мокрый. Знаешь… тебя бы за это наказать, да не могу. Ты выглядишь слишком счастливой. Вода была до безобразия приятной. Ощущение того, что история движется по спирали, не покидало меня. Когда-то, каких-то пару месяцев назад, меня так же отмывали, чтобы продать. Интересно, что принесет это купание? Очередную подножку от судьбы или толчок вверх? Гадать было глупо: все равно жизнь повернется не той стороной, которой ожидаешь. – Ты позволишь тебя вымыть? Или будешь кусаться, как бешенный кролик, а, Николь? – он снова смеялся, а я не знала, что сказать. Он и так видит меня беззащитной и бесправной. – Ну же, давай… ты сама не справишься… И он был прав, даже если руками я еще смогу нащупать на себе грязь, то с волосами полная засада: они сбились в комок, и понять, достаточно ли они чистые для того, чтобы попытаться их спасти, практически невозможно. Если бы я убежала, обрезала бы при первой же возможности. И пусть леди не пристало ходить с по-мужски короткими волосами, надо признать, что я уже давно не леди, как бы я не цеплялась за это. – Хорошо. Только без глупостей. – Какая же ты все-таки… – Какая? – перебила его я, отступая в воде на шаг. – Своевольная, Николь. Послушай… Неужели ты думаешь, что если бы я хотел что-то с тобой сделать, то твои укусы остановили бы меня? – в его голосе слышалась грусть. – Ну, зубастый драконыш, выше нос. Мы выберемся отсюда, обязательно. – Сказал слепому кролику огромный сильный дракон, заманивая его в свою ловушку… – Говоришь так, как будто это я виноват в том, что сделал Дрейк… не надо так, Николь… Я ведь действительно желаю тебе добра, – его ладонь неожиданно легла мне на плечо, я испуганно взвизгнула и ушла под воду.