– Верю! – с готовностью кивнула Глафира. Целых три дня она ходила под впечатлением от праздника! Все же подруга сумела ее потрясти! Полет на воздушном шаре был просто волшебным! Пикник в белом шатре – прекрасным! Даже толстый Тобик с его сальными улыбками не портил послевкусие! Немного горчило воспоминание о не дождавшемся ее Шведове, но его она постаралась загнать в самый дальний угол с приказом не выглядывать! Все равно ничего уж не исправить! Утром четвертого дня она пришла на работу раньше обычного, в половине восьмого. К ее удивлению, в доме Бартенева не спали. Стасик уже проснулся и шуровал по шкафчикам в поисках кофе. – Погоди, я его, кажется, из пакета достать забыла, – сразу кинулась на подмогу Глафира. – А ты чего так рано? Случилось что? С Олегом Петровичем? – Да мне сегодня к первой паре. Дядя спит еще. – А ночью все в порядке было? – Вроде. – Вроде? Глафира взбежала по лестнице и осторожно заглянула в комнату. Бартенев посапывал. Слава богу. Стасик шустро собрался и убежал, а Глафира разбудила профессора через час, и все пошло по обычному распорядку. После завтрака профессор заявил, что хочет посмотреть, как будут включать фонтаны на площади перед входом в метро. – Так рано же еще! – удивилась Глафира. – Вчера Стасик сказал, что сегодня пробный пуск и именно у нас. Целый день будут работать. Потом снова отключат, если где-то обнаружатся неполадки. Обожаю этот момент! Сегодня солнечно, значит, точно будет радуга! Глафира слушала, улыбаясь. Мужчины всегда остаются детьми. И неважно, пять им, пятнадцать или семьдесят пять. Они вышли из дома в начале одиннадцатого и, не торопясь, покатили по дороге через парк. На площади было малолюдно, видно, о великом событии мало кому известно. Они поездили по кругу, пытаясь понять, где находится волшебный рычажок, который включает фонтанное чудо. И тут из недр метрополитена появился Стасик. Глафира заметила его первая и окликнула. Стас повертел головой, увидел и нехотя подошел. – А как же занятия? – поинтересовался Олег Петрович. – Вчера в группе написали, что коллоквиум отменяется, а я посмотреть забыл. Зря промотался. Лучше бы поспал подольше. – Оставайся с нами. Потом заедем в кафе, выпьем чайку, – предложил Олег Петрович. – Ладно, – лениво согласился Стас, – все равно утро коту под хвост. – Будет красиво, – пообещал обрадованный согласием племянника профессор. Словно в подтверждение его слов из фонтана брызнула первая струя, потом еще одна, а следом вода поднялась высоко-высоко, вокруг засверкали миллионы маленьких и больших струек, и стало так красиво, нарядно и радостно, что Глафира ахнула. – Смотрите, радуга! – с детским восторгом вскричал Бартенев и стал тыкать пальцем. Глафира радостно засмеялась, Стас покосился на ликующего, как ребенка, дядю и снисходительно хмыкнул. Наверное, звонок они бы так и не услышали, если бы телефон в руке Бартенева не стал дергаться. – Ну вот! – выслушав звонившего, расстроенно сказал Олег Петрович. – Посиделки в кафе придется отложить. Звонили с кафедры. Нужно срочно отправить скан протокола. Поехали домой, ребята. Глафира думала, что Стасик сразу же смоется по своим делам, но тот поплелся за ними. Видно, в самом деле утро пошло коту под хвост. Дома Стас помог пересадить Бартенева в кресло, и тот сразу поднялся в кабинет. Глафира решила заварить свежий чай и уже направилась в кухню, как вдруг наверху раздался крик. Стасик, который, оказывается, шел следом за ней, рванул первым. Они вбежали на второй этаж и замерли, уставившись на профессора, сидевшего за столом и с ужасом взирающего на открытую дверцу верхнего ящика. – Что? – крикнули они хором. Профессор только что-то промычал. Глафира кинулась к нему, лихорадочно пытаясь сообразить, какая помощь нужна, и остановилась, упершись взглядом в ящик – даже не открытый, а выдернутый, с раскуроченным замком. – Боже! – вырвалось у нее. – Да что случилось-то?! – крикнул Стас и тоже подошел. Бартенев молчал, и это напугало Глафиру больше всего. «Надо срочно привести его в чувство», – подумала она и бросилась за коробкой, в которой хранила лекарства. Хорошо, что Стас был дома. Вдвоем они ловко уложили полубесчувственного профессора на кровать, и Глафира сделала укол. Еще несколько минул они смотрели на его бледное, как смерть, лицо, даже не думая о том, что случилось, а лишь желая, чтобы Бартенев пришел в себя. Наконец лекарство подействовало, и Олег Петрович пошевелился, пытаясь подняться. – Ради бога, не вставайте! – вскинулась Глафира. – Пустите, мне надо позвонить, – слабым шепотом выговорил профессор. – Давайте я позвоню, дядя. Куда? – В полицию. Срочно. Глафира глянула на Стаса. Тот пожал плечами. – Быстрее. Сообщите, что пропала «Слеза Евы». – Чего? – оторопело спросил Стас. – Серьга… Сокровище… Пусть срочно едут. Глафира почувствовала, что сердце поднялось, застряло в гортани и там забилось, как припадочное. Так вот что так мучило ее несколько дней назад! Она сглотнула несколько раз, пытаясь вернуть сердце на место, но ничего не получилось. Только в горле стало совсем сухо. – А письмо? – боясь услышать ответ, хрипло выдавила она. Бартенев глянул на нее страдающими глазами. – Нет. Оно в другом месте. – Вы уверены? Олег Петрович молча кивнул. Глафира не решилась расспрашивать, а взяла его за руку и стала считать пульс. Если с Бартеневым что-нибудь случится, она себе не простит. Полиция в деле До этого Глафира не имела опыта общения со стражами правопорядка, но первый вывод сделала сразу. Полиция – это вам не пожарная команда. Никуда не торопится, работает с чувством, с толком, с расстановкой. Через четыре часа после звонка Стасика в доме появились два дюжих молодца. У обоих был вид довольных жизнью людей. Особенно у одного, с веселым курносым носом и румяными гладкими щеками. – Капитан Мишуткин, – представился молодец, радостно улыбнувшись. – Ну, докладывайте доклад. – Какой доклад? – не поняла Глафира. Мишуткин приподнял белесые бровки. – Что случилось, где и с кем, – терпеливо разъяснил он непонятливой бабе и снова улыбнулся. На пухлых щеках обозначились ямочки. В другой раз Глафира умилилась бы, но сегодня она была не способна оценить всю прелесть капитанских улыбок и сбивчиво поведала о постигшем их несчастье. Мишуткин слушал, наклонив круглую голову, в то время как другой, не столь веселый, но тоже очень уверенный, сразу поднялся в кабинет вместе со Стасом и начал производить, как он пояснил, «оперативные действия». В чем они заключаются, Глафира не поняла, но наверху сразу стало шумно. Выслушав ее «доклад», Мишуткин, не меняя радостного выражения на лице, стал задавать вопросы, на которые Глафира отвечала так же путано. Она ужасно нервничала из-за профессора, который остался в спальне и наверняка, услышав шум, почувствовал себя хуже. В конце концов, капитан умаялся слушать ее сбивчивые показания и спросил, кто обнаружил кражу и где этот человек находится в данный момент. Пришлось вести его к профессору. Глафира боялась, что Бартенев не сможет отвечать на вопросы. Но тот был рад появлению представителей компетентных органов и так верил в их могущество, что собрался с силами и стал рассказывать все с самого начала. Мишуткин слушал, казалось, вполуха, все больше оглядывался по сторонам, но потом неожиданно спросил: – А как к вам, товарищ профессор, бриллиант этот попал? Профессор моргнул.