Он погладил аллигатора по лохматой голове, почесал за ухом и тут заметил Глафиру с Мотей, прижавшихся друг к другу на нижней площадке. – Здравствуйте. А я думаю, кого Шарик встречает? Шарик? Похож, что ни говори! – Мы домой хотим попасть, – хрипло выдавила Глафира. – А кто ж вам не дает? – удивился мужик. Издевается? – Пса уберите. – Так вы Шарика испугались? Не бойтесь, он добрый. Без команды кусать не станет. – Жаль, мы этого не знали, – пробормотала Глафира. – Простите, если напугал. Пошли, Шарик. Пес величественно поднялся и зашел в квартиру. – Простите еще раз, – сказал мужик и скрылся вслед за чудовищем. Откуда он взялся, интересно? – Ну и страху я натерпелась! Мотя свалила сумки на пол и прислонилась к вешалке. – Кто такой, как ты думаешь? – поинтересовалась Глафира. – Почем я знаю. Надо у Надежды спросить. Она с утра дома была. Не отец ли нашего мальчонки? – Мне кажется, это он. – Давно пора. Одичал мальчишка вообще. – И не говори. А собачища-то? – Ужась! Думала, преставлюсь! Как мы теперь жить-то будем? – Весело, Моть! Мотя перекрестилась и пошла готовить обед. Не успели они сесть за стол, как раздался звонок. – Никак твоя Ирка пришла, титешница! Глафира кивнула и пошла открывать. Она повернула ключ и вдруг поняла, что за дверью стоит вовсе не Ирка. Как? Да так. Просто поняла, и все. Когда дверь открылась, у Глафиры было строгое лицо и равнодушный взгляд. – Прошу прощения, если потревожил, но я решил, будет невежливо не представиться. Все с тем же безразличным видом она кивнула. – Сергей Шведов, ваш сосед. – Глафира Вознесенская. Проходите. – Не стоит. Я просто… – Через порог нельзя разговаривать, а особенно знакомиться. – Мне просто неловко стало за Шарика. Показал себя невоспитанной собакой. Я подумал, надо как-то… – Это кто к нам пожаловал? – услышав густой баритон и догадавшись, что пришла вовсе не Ирка, спросила Мотя, появляясь в прихожей. – Сергей Шведов, ваш сосед, – повторил мужик. – Матрена Евсеевна, – с достоинством представилась та и поклонилась. – Милости просим. Оказалось, для знакомства Шведов-старший прихватил коробку конфет, да не каких-нибудь соевых, а настоящих, с твердой начинкой, из хорошего шоколада. Именно таких, какие любит ее Глаша. Угадал. Молодец. Мотя пригляделась к соседу повнимательнее. Здоровый мужик, еще не старый, не красавец, конечно, но и не страхолюд. Симпатичный даже. Не насупа, улыбается хорошо. И сразу видно, что не фуфлыга. А ручищи какие! Такими только быка с ног сбивать! Не бандит ли? Да нет, глаза слишком добрые. А с другого боку посмотреть, нынче бандиты такие пошли, что от нормального мужика не отличишь. Бывает, со всех сторон приятный и в обращении обходительный, а потом оказывается – курощуп и мухоблуд, прости Господи! Мотя так старательно рассматривала соседа, что тот наконец это заметил. – Не по нраву пришелся вам, Матрена Евсеевна? – спросил он и улыбнулся. Мотя застыдилась. Вот ведь глазопялка бестолковая! Уставилась на гостя так, что тому кусок в горло не лезет! – Что вы, Сергей… Как вас по батюшке? – Иваныч, но можно просто по имени. Какие чины между соседями! – Вы, Сергей Иванович, смотрю, мужчина самостоятельный. А по жизни чем занимаетесь? – поинтересовалась Мотя, наливая соседу густой имбирный чай. Глафира заерзала на стуле. Ну, Мотя! Прямо с места в карьер! Сейчас все выпытает, не надо и на исповедь ходить! – Я врач, – просто ответил Шведов. – Зубной? – уточнила Мотя и взглянула с надеждой. – К сожалению, нет. Хирург. – Хирург? То-то я смотрю, у вас ручищи, как лопаты. Только жар загребать. – Мотя! Глафира решила, что Мотю пора приструнить, а то разойдется, потом не остановишь! – Сергей Иванович, не хотите ли кофе? – обратилась она к соседу и встала, готовая немедленно рвануть к плите. Он посмотрел на нее снизу вверх, и в тот же миг в ее голове что-то лопнуло, а сердце застучало слишком быстро. Подозрительно. Ей даже показалось, что сосед услышал это лихорадочное бумканье. Господи, спаси и сохрани! – С удовольствием выпил бы, – сказал Шведов. Совершенно спокойно, даже равнодушно. Или ей так показалось? Пока варился кофе, она стояла спиной к гостю. Хорошо, что готовится медленно. Сердце успело немного успокоиться и уже стучало гораздо тише. Послушное, как видно, оно у нее. Между тем Мотя вела главную партию. – А как же вы, Сергей Иванович, на войну попали? Соседка Надя нам сказывала про вас. Так, мол, и так: ранен был в сражении. – Да нет, не в сражении, к сожалению. Оперировал как раз одного бойца, а тут налет. Я рану зашить не успел, мальчишка под наркозом, сам о себе не позаботится, пришлось ложиться на него сверху, иначе потеряли бы. Ну и принял на спину. – Что? – глупо спросила Глафира. – Тридцать четыре осколка. Ребята потом замаялись вытаскивать. Так что ничего героического, как видите. Ничего героического? Глафира искоса глянула на соседа. Не похоже, что рисуется. Говорит, словно о чем-то самом обычном. Она посмотрела на Мотю. Та молча мешала ложечкой чай. Она же не кладет сахар, чего там мешать? – А что, кофе готов? – неожиданно обратился к ней Шведов. Глафира взглянула на турку и еле успела подхватить ее. Кофе уже набух пенкой и был готов перевалить через край. Глафира подула на пенку, усмиряя, и разлила по чашкам. – Хорош, – крякнув, похвалил сосед, сделав глоток. – Отлично у вас получается кофе варить. И снова глянул прямо в сердце. Да что же это такое?! Она быстро села вполоборота к окну и сделала отсутствующий вид.