– А разве мы куда-нибудь едем? – осторожно поинтересовался я. – Ну конечно. Вы должны показать мне комнату. Машина ждет. – Миссис Йегер, боюсь, вы выбрали не самое удачное время. Если принять во внимание последние события. Садитесь, я вам сейчас все объясню. – Вы можете рассказать об этом в машине. Вчера вы обещали отвезти меня туда, как только вам представится возможность. – Знаю. Вчера я пытался дозвониться до вас в десять вечера, но безрезультатно. Вас что, не было дома? – Разумеется, я была дома. Меня навещали сын и дочь, а также кое-кто из друзей. – Она сделала шаг в сторону двери. – Поехали. – Плевать на мины! Полный вперед![4] – бросил я ей вслед. Она стремительно повернулась. Для такой квашни поворачивалась она весьма резво. – Что вы сказали? – Я сказал: «Плевать на мины! Полный вперед!» Самое точное определение вашего отношения к делу, но мы с мистером Вулфом считаем иначе. Я приехал сюда объяснить вам, почему мы не можем отправиться туда прямо сейчас. У управляющего домом была дочь, а вчера ночью… – Я все знаю. И уже сказала вам об этом по телефону. Ее убили. – Правильно. По нашему мнению, ее убил тот же самый человек, который убил и вашего мужа. Если вы помните, мистер Вулф выдвинул предположение, что вы сами могли убить своего мужа, в связи с чем он не исключает возможности, что вы могли заодно убить и Марию Перес. Вот потому-то я и спросил, были ли вы дома вчера вечером. Скажите, вы провели с сыном, дочерью и друзьями весь вечер? До полуночи? – Да. Как я вам уже говорила, мне действительно хотелось его убить. Но это дела давно минувших дней. Вы ведь не круглые дураки, да? – Нет. Конечно не круглые. Ладно, вы его не убивали. Или ее. В один прекрасный день я буду рад отвезти вас в ту комнату. Но не сейчас. Слишком рискованно. Девушку, жившую в том доме, убили. И теперь в любой час дня или ночи полицейский или помощник окружного прокурора могут явиться туда, чтобы задать вопросы родителям убитой или жильцам дома. А снаружи может дежурить специальный человек. Но если копы увидят, как вы или я входим в дом, не говоря уже о нас обоих, тогда все – пиши пропало. Можно смело попрощаться не только с работой, для которой нас с Вулфом нанял Айкен, но и с той, для которой нас наняли вы. Ну и кроме того, не исключено, что за вами по-прежнему хвост. – Они не посмеют. – Еще как посмеют. Раз за вами установили слежку. Мы отложим нашу поездку. Комната никуда не денется. – Так вы собираетесь меня туда отвезти или нет? – Не сейчас. Не сегодня. – Я так и думала. Этой комнаты просто не существует. – А вот и нет. Она существует. Я там был. Несколько раз. – Я вам не верю. – Она буравила меня колючими маленькими глазками. – Вы все выдумали. Или Бенедикт Айкен, или Ниро Вулф, или вы. Вы делаете из меня дуру. У меня еще вчера закралось подобное подозрение, а теперь я уверена. Убирайтесь из моего дома! Все, я звоню окружному прокурору. Я наблюдал интересное природное явление: оказывается, два подбородка могут выглядеть столь же решительно, как и один. Нет, ее категорически нельзя было отговорить, можно было и не стараться. Но я все-таки попытался: – Миссис Йегер, вы смотрите мне прямо в глаза. Разве я похож на лжеца? – Да. – Ну ладно. Придется вам доказать. Так вы говорите, вас ждет машина? С водителем? – Разумеется. – Не пойдет. Если за вашим домом следят, копам не придется даже пристраиваться за нами, чтобы выяснить, куда мы ездили, если, конечно, ваш водитель не настоящий герой. Мы с вами выйдем из дома вместе, это не страшно, и пройдемся пешком до Второй авеню. Вы подождете меня на углу, а когда я подъеду на такси, сядете туда. Я покажу вам, существует та комната или нет. Колючие маленькие глазки смотрели на меня с подозрением. – Опять финтите? – Если вы считаете меня лжецом, тогда зачем спрашивать? Ну конечно же, я вас похищаю. В моих кругах это называется захватом. У нее ушло ровно четыре секунды на размышление. – Ну ладно, пошли, – сказала она и двинулась на выход. Мы остановились на минутку на тротуаре переговорить с водителем, стоявшим возле черного «линкольна», затем повернули за угол, после чего я предпринял обычные меры предосторожности: прошел целый квартал, чтобы поймать такси, и подобрал на углу миссис Йегер. Я заставил таксиста петлять – проверить, нет ли за нами хвоста, и попросил высадить нас на Мэдисон-авеню в районе Семидесятых улиц. Когда такси исчезло из виду, я поймал другое такси и сказал водителю везти нас на угол Восемьдесят второй улицы и Амстердам-авеню, а потом распорядился медленно проехать еще квартал в сторону Колумбус-авеню. На Колумбус-авеню, не обнаружив никаких признаков слежки, я велел проехать по Восемьдесят первой улице до Амстердам-авеню и остановиться на углу. Расплатившись с таксистом, я отвел миссис Йегер в аптеку. Поскольку она по-прежнему ждала какой-нибудь подставы, я уговорил ее пойти со мной в телефонную будку и стоять у меня за спиной, пока я набирал номер и говорил по телефону. Она услышала следующее: – Миссис Перес? Это Арчи Гудвин. Я в аптеке за углом. Надеюсь, мы по-прежнему друзья? Хорошо. А из полиции приходили?.. Вы отказались?.. Ладно. Нет, все в порядке. То, что они отвезли вас в управление и попросили подписать заявление, – это нормально. Они всегда так делают. А сейчас с вами кто-нибудь есть? Хорошо. Я приду к вам с женщиной. Мы будем через две минуты и сразу поднимемся в ту комнату на лифте. Мы ненадолго. Я, может, позвоню сегодня вечером, а может, и заскочу… Нет, но надеюсь, очень скоро будет… Абсолютно. Я ваш детектив. Когда я повесил трубку, миссис Йегер спросила: – Кто это был? – Мать девушки, убитой вчера вечером. Но поскольку вы ее не убивали, у нас нет конфликта интересов. Пойдемте. Мы прошли квартал до Восемьдесят второй улицы и свернули за угол, к входу в цокольный этаж дома номер 156. В коридоре мы никого не встретили, дверь в комнату Марии была закрыта. Я воспользовался вторым ключом для лифта, и мы поднялись на пятый этаж. Не будучи психологом или социологом, я не представлял, как отреагирует немолодая вдова с двойным подбородком, попав в гнездо разврата, которое ее супруг использовал для любовных утех. Но каким бы ни был стереотип подобного поведения, я мог поставить на что угодно, что миссис Томас Г. Йегер явно в него не вписывалась. Когда я включил свет, она, сделав пару шагов, остановилась и медленно повернула голову направо, затем так же медленно – налево, после чего повернулась ко мне лицом. – Я прошу прощения, – сказала она. – Принято, – ответил я. – Все, проехали. Она сделала еще несколько шагов, еще раз остановилась, чтобы оглядеться, и снова повернулась ко мне: – Здесь что, нет ванной? Если бы я не слышал это своими ушами, то никогда не поверил бы, что такое бывает. К сожалению, вы лишены подобной возможности. – Конечно есть, – ответил я. – Вон там, в дальнем углу. А кухня с другой стороны. Нужно только нажать на золотую пластинку на двери. Вон тут, где шелк подвернут, – занавески. За ними спрятаны ящики. На этом все разговоры закончились, хотя на осмотр помещения ушло более получаса. Миссис Йегер начала с картинок, медленно разглядывая одну за другой и закидывая голову, чтобы рассмотреть те, что были расположены наверху. Никаких комментариев. Когда она отдернула занавески и начала выдвигать ящики, я подошел к креслу и сел. Она ничего не вынимала из ящиков и не рылась в них. Затем остановилась, чтобы рассмотреть ковер, а также обследовать обивку кресел и диванов. Крутила головой туда-сюда, изучая источники рассеянного света. Откинула покрывало проверить постельное белье, потом аккуратно застелила постель. Добрых пять минут она провела на кухне, а в ванной пробыла еще дольше. Ванную она посетила в последнюю очередь и, выйдя оттуда, взяла с дивана брошенный туда палантин и спросила: – Вы верите, что Джулия Макги приходила сюда писать под диктовку? – Нет. – Я встал с места. – А вы? – Определенно нет. С чего вы взяли, что человек, убивший моего мужа, убил и ту девушку? – Все очень сложно. Но это не просто догадка. – Где ее мать? Я хочу с ней поговорить. – Прямо сейчас, пожалуй, не стоит. – Я направился к лифту, миссис Йегер пошла следом. – Она очень переживает. Лучше в другой раз. – Я нажал на кнопку, дверь открылась, мы сели в лифт. Чтобы установить для собственного спокойствия последовательность событий, я попытался прикинуть, где конкретно мы находились, когда позвонили в дверь цокольного этажа. Мы или садились в лифт, или еще только были на пути вниз. В любом случае звонка я не слышал. Поэтому мы спустились в цокольный этаж, вышли из лифта и пошли по коридору. Когда мы были примерно на полпути, миссис Перес появилась из двери по правую руку – из той, из которой они вышли вместе с Марией, когда их позвал мистер Перес во время моего первого визита, – открыла входную дверь. Как я уже говорил, звонка я не слышал, а потому решил, что миссис Перес просто решила выйти из дому. И жестоко ошибся. Мы с миссис Йегер только-только успели подойти к двери, когда возникший на пороге сержант Пэрли Стеббинс сказал: – Миссис Перес, простите за беспокойство, но… – И тут он увидел нас и осекся. Рассудок человека иногда способен на самые странные вещи. Лично мой вместо того, чтобы моментально разрешить трудную ситуацию, потратил десятую долю секунды, чтобы сообщить мне, что нам еще крупно повезло, что миссис Перес не успела впустить Стеббинса в дом и провести в коридор в тот самый момент, когда мы с миссис Йегер выходили из лифта. Осознание, что я такой везунчик, мне здорово помогло. – Ты? – Стеббинс переступил порог. – И вы, миссис Йегер? – Мы уже собирались уходить, – сказал я. – Пришли потолковать с миссис Перес. – Интересно о чем? – О ее дочери. Полагаю, ты знаешь, что миссис Йегер наняла мистера Вулфа найти убийцу своего мужа. Она вчера сообщила это Кремеру. У нее у самой есть кое-какие задатки детектива. Когда сегодня она прочла в газете, что девушка по имени Мария Перес была убита выстрелом в голову и девушка эта жила на той же улице, в том же квартале, где нашли труп Йегера, причем тело девушки куда-то перетащили и бросили, совсем как в случае с Йегером, миссис Йегер вбила себе в голову, что между двумя убийствами есть некая связь. Мистер Вулф не исключил такой вероятности. И я тоже. Миссис Йегер подумала, что Мария Перес могла видеть, как убийца скидывает тело Йегера в яму, – может, со стороны улицы, когда возвращалась домой, а может, из окна дома. Естественно, тут имелись свои сложности, но мистер Вулф решил, что мне будет не вредно побеседовать с матерью или отцом Марии Перес, и миссис Йегер решила пойти со мной. Наверняка это было бы чистой воды совпадением, что ты мог прийти сюда с аналогичной идеей как раз тогда, когда мы уже уходим. Разве нет? Продолжая гнать пургу, я понимал, что все это не лезет ни в какие ворота. Во-первых, потому, что в моей версии была куча прорех, а во-вторых, потому, что я изменил себе. Когда Стеббинс пролаял: «Интересно о чем?» – моим естественным ответом было бы: «О погоде» или нечто в подобном роде, и Стеббинс это отлично знал. В его практике еще не случалось такого, чтобы в ответ на вопрос я пустился в пространные, подробные объяснения, но у меня не было другого выхода из-за миссис Йегер и миссис Перес. В любом случае я, конечно, зря старался, но как-никак оставался шанс, что дамы все поймут и мне подыграют, чтобы помочь спасти положение. На самом деле, вопреки моим опасениям, все получилось не так уж плохо. Я много чего знал об этом доме и о нехорошей комнате, в связи с чем не сразу сообразил, что Стеббинс вообще ни о чем не подозревал, а убойный отдел и окружной прокурор уже три дня считали, будто Йегера убили в другом месте, ну а тело сбросили в яму, потому что так было сподручнее, и у них не было абсолютно никаких причин связывать его с этим домом. И миссис Йегер оказалась сущим ангелом, посланным мне с небес. Даже если бы мы перед этим битый час репетировали, она и то не смогла бы сыграть лучше. Она протянула миссис Перес руку и, безупречно выбрав нужную интонацию, сказала: – Благодарю вас, миссис Перес. Мы обе потеряли дорогих нашему сердцу людей. Но сейчас мне нужно идти. Я и так у вас задержалась. Спасибо, что уделили нам время, это очень любезно с вашей стороны. Мистер Гудвин, я вам потом позвоню. Короче, созвонимся. Дверь оставалась открытой, и миссис Йегер ушла. Я был готов расцеловать ее в оба подбородка. Стеббинс смотрел на меня так, будто был готов пнуть меня в обе ягодицы, что было для него вполне нормально. – О чем ты спрашивал миссис Перес и что она тебе ответила? Он вел себя грубо, но и это было для него нормально: мы с Вулфом всегда на него так действовали, причем Вулф даже больше, чем я. Хороший вопрос. Исходя из разыгранного мной спектакля, мы пришли сюда расспросить миссис Перес о том, где была ее дочь в воскресенье вечером и что она делала. И по идее, миссис Перес нам ответила. Но я понятия не имел, где была Мария в воскресенье вечером. Отличный вопрос. Поэтому на сей раз я решил не изменять себе: – А о чем, по-твоему, я мог ее спросить? Просто хотел узнать, могла ли ее дочь видеть, как кто-то сбрасывал тело Йегера в яму и спускался туда накрыть труп брезентом. А если тебя интересует, что ответила миссис Перес, можешь получить информацию из первых рук. Она здесь. Вот ее и спроси. – Я спрашиваю тебя. – Стеббинс вовсе не такой дурак, как кажется. – А я попридержу свой ответ. Я не давал миссис Перес никаких обещаний, но она имеет право решать, что именно хочет сообщить для протокола. Мы с миссис Йегер – частные лица. Это ты у нас коп.