— Они лучшие в мире. Они величайшие из живущих мастеров самого тонкого и восхитительного из искусств. — Вулф вздохнул, откупорил пиво, налил, мечтательно посмотрел на пену и вдруг резко спросил: — Значит, вы ничего не видели и не слышали?! — Нет, сэр. — В последний раз вы видели мистера Ласцио, когда пришли положить лед в воду? — Да, сэр. — Как я понял, там было два ножа для разделки голубей. Один стальной с серебряной ручкой, другой — большой кухонный. Они оба лежали на столе, когда вы вошли со льдом? Зеленая Куртка помедлил не дольше секунды: — Да, сэр, мне кажется, они были там. Я осмотрел стол, убедился, что все в порядке, так как отвечал за это, и я бы заметил, если бы один из ножей исчез. Я даже проверил метки на блюдах. — Вы имеете в виду карточки с номерами? — Нет, сэр, метки на блюдах мелом, чтобы не перепутали в кухне. — Я их не видел. — Правильно, сэр, они очень маленькие и сделаны на самом краю. Когда я ставил блюда, я повернул их так, чтобы пометки оказались со стороны мистера Ласцио. — Блюда стояли в правильном порядке, когда вы клали в воду лед? — Да, сэр. — Кто-нибудь пробовал соус, пока вы были там? — Да, сэр. Мистер Кит. — И мистер Ласцио был жив? — Да, сэр, вполне жив. Он отругал меня, что я кладу слишком много льда. Он сказал, что можно переохладить нёбо. — Так оно и есть. Не говоря уже о желудке. Когда вы там были, не думаю, чтобы вы заглядывали за ширму. — Нет, сэр. Мы поставили их, когда убирали после обеда. — А потом вы не заходили в столовую, когда было найдено тело мистера Ласцио? — Нет, сэр. — Вы уверены? — Конечно уверен. Я, кажется, помню, что делаю. — Полагаю, должны помнить. — Вулф нахмурился, схватил стакан с пивом и заглотнул содержимое. Предоставленный себе старший официант сделал глоток хайбола, но я заметил, что он глаз не сводил с Вулфа. Вулф поставил стакан. — Спасибо, мистер Моултон. — Он остановил взгляд на сидевшем слева от Моултона негре среднего роста с сединой в курчавых волосах и морщинами на лице. — Теперь вы, мистер Грант. Вы повар? — Да, сэр. — Голос его прозвучал хрипло, он откашлялся и повторил: — Да, сэр. Я готовлю птицу в отеле, но здесь я помогал Кребби. Самых лучших из нас мистер Серван прислал сюда, чтобы произвести впечатление. — Кто такой Кребби? — Он имеет в виду меня. — Это сказал низенький толстяк с видом сержанта. — А, мистер Кребтри. Значит, вы помогали готовить мусс из икры шэда? — Да, сэр, — сказал мистер Грант. — Кребби руководил, а я выполнял поручения. — Ясно. Примите мои поздравления. Во вторник вечером вы были в кухне? — Да, сэр. Я могу сказать коротко, мистер. Я был в кухне, не выходил из кухни и в кухне оставался. Этого достаточно? — Вроде бы. Вы не входили ни в столовую, ни в буфетную? — Нет, сэр. Я уже говорил, что оставался в кухне. — Значит, оставались. Никаких претензий, мистер Грант. Мне только надо было убедиться. — Взгляд Вулфа перешел дальше. — Мистер Уиппл. Я, конечно, вас знаю. Вы талантливый и высококвалифицированный официант. Вы предупреждали мои желания за обедом. Вы кажетесь слишком молодым для такого профессионализма. Сколько вам лет? Мускулистый парень с плоским носом посмотрел прямо в лицо Вулфу: — Двадцать один. Моултон строго посмотрел на него: — Добавляй «сэр», — затем обратился к Вулфу: — Пол учится в колледже. — Ясно. Какой колледж, мистер Уиппл? — Гарвард… сэр. Вулф поднял палец: — Если вам неприятно говорить «сэр», отбросьте это. Вынужденная вежливость хуже, чем никакой. Вы были в общеобразовательном колледже? — Я интересовался антропологией. — Так. Я был знаком с Францем Боасом, и он подарил мне книгу с автографом. Как я помню, вы работали во вторник вечером. Вы прислуживали за обедом. — Да, сэр. Я помогал в столовой и после обеда, убирал и готовил все к дегустации. — В вашем голосе чувствуется неодобрение. — Да, сэр. Если вы спрашиваете мое мнение, то это глупо и недостойно солидных людей тратить свое и чужое время… — Заткнись, Пол! — Это был Моултон. — Вы молоды, мистер Уиппл, — сказал Вулф. — Кроме того, у каждого свои ценности, и, если вы хотите, чтобы я уважал ваши, вы должны уважать мои. И еще напомню вам, что Пол Лоуренс Данбар говорил: «Лучшее, что может сделать опоссум, — это набить пустой желудок». Студент колледжа посмотрел на него с удивлением: — Вы знаете Данбара? — Конечно. Я не варвар. Но вернемся к вечеру вторника. Когда вы закончили помогать в столовой, вы вернулись в кухню? — Да, сэр. — И уходили оттуда… — Нет, не уходил. До тех пор, пока мы не узнали о случившемся. — Вы все время были в кухне? — Да, сэр. — Спасибо. — Взгляд Вулфа снова заскользил по лицам. — Мистер Даггетт… Повторилось то же самое. Я придвинул стул поближе к стене, допил свой коктейль и закрыл глаза. Голоса, вопросы и ответы достигали моих ушей только как шум. Я не услышал ничего существенного, да и вряд ли что-нибудь такое было сказано. Конечно, заявление Вулфа, что он не станет пользоваться уловками, потому что не может придумать их, звучало, как если бы жираф сказал, что не может сорвать ветку, потому что у него короткая шея. Но мне казалось, что если он считает этот бег на месте хорошей выдумкой, то чем скорее он спустится с гор Западной Виргинии на уровень моря, тем лучше. Вопросы и ответы шли своим чередом. Вулф никого не пропустил и обращался к каждому в отдельности. Он ухитрился даже выяснить, что Гиацинта Брауна бросила жена, оставив у него на руках трех негритят. Пару раз я открывал глаза, чтобы выяснить, до кого он уже добрался, и снова закрывал их. Мои часы показывали без четверти два, когда сквозь открытое окно послышалось пение петуха. — Арчи, пива, пожалуйста, — послышался вдруг голос. Я замешкался, вставая, и Моултон опередил меня. Я снова сел. Вулф предложил всем наполнить стаканы, и большинство последовало его совету. Затем, выпив и вытерев губы, он обвел глазами всю компанию, пока они не замолчали в ожидании, что он скажет. Тогда иным, сухим тоном он сказал: — Джентльмены, я обещал, что покажу на примере трудности, о которых говорил. Сейчас мы столкнулись с ними. Было предложено спрашивать вас о том, что мне надо узнать. Я это сделал. Вы слышали все, что было сказано. Поразительно, но многие из вас знают, что кто-то сказал явную и бесспорную неправду. — Полная тишина. Вулф дал им собраться с мыслями и продолжил: — Без сомнения, вам, как и всем, известно, что во вторник вечером между тем, как мистер Берен вышел из столовой и мистер Вукчич вошел туда, был промежуток в восемь или десять минут. Вам известно также, что мистер Берен говорит, что, когда он уходил, мистер Ласцио был жив, а мистер Вукчич утверждает, что, когда он вошел в столовую, мистера Ласцио там не было. Конечно, мистер Вукчич не заглядывал за ширму. В этот промежуток в восемь или десять минут некто открыл дверь с террасы в столовую, заглянул внутрь и увидел двоих чернокожих мужчин. Один, в униформе, стоял возле ширмы, приложив палец к губам, другой на несколько дюймов открыл дверь буфетной и протискивался сквозь нее, глядя прямо на того, у ширмы. Я не имею представления, кто был тот, кто прижимал к губам палец. Другой, без сомнения, был один из вас. Он солгал мне. Снова молчание. Оно было прервано громким хрюканьем все из того же угла. На сей раз за ним последовали слова: «Скажи им, босс!» Полдюжины черных голов дернулись в ту сторону. Кребтри с отвращением сказал: — Ты проклятый спившийся дурак, Бони! — и извинился перед Вулфом: — Этот малый просто плохой шут. Да, сэр. А что касается ваших слов, то нам всем жаль, что вам кажется, будто кто-то из нас лжет. Вас плохо информировали. — Нет. Я должен возразить вам. У меня хорошая информация. — Могу я спросить, кто заглянул в дверь и увидел все это? — осведомился Моултон своим шелковым голосом.