— Конечно, — нетерпеливо перебил Толмен, — я говорил вам… — Да, говорили. Теперь давайте кое-что себе представим. Предположим, что был нанят адвокат, представляющий интересы Берена, и меня попросили найти свидетельства в его защиту. Предположим дальше, что я нашел свидетельства, причем такие, которые заставят немедленно оправдать его, как только будут изложены в суде. Предположим, вы потребуете, чтобы я представил их сейчас. Но правда ли, что по закону вы не можете настаивать на этом? Что эти свидетельства — наша собственность до тех пор, пока нам не представится случай воспользоваться ими? Толмен нахмурился: — Правда, конечно. Но, черт побери, я говорил вам, что если улики против Берена будут опровергнуты!.. — Знаю. Я могу сейчас представить объяснение, которое полностью очистит его. Но я сделаю это лишь на определенных условиях. — Каких? Вулф глотнул шоколаду и вытер губы. — Они не особенно обременительны. Во-первых, если объяснение вызовет сильное сомнение в виновности Берена, он должен быть немедленно освобожден. — Кто будет решать, насколько сильно сомнение? — Вы. — Хорошо, согласен. Это можно сделать за пять минут. — Отлично. Во-вторых, вы скажете мистеру Берену, что именно я отыскал свидетельство, которое его освободило, я один отвечаю за него и что только Богу ведомо, что могло бы случиться с ним, если бы я не сделал этого. Толмен, не переставая хмуриться, раскрыл рот, но шериф опередил его: — Подожди, Барри. Придержи лошадей. — Он покосился на Вулфа. — Если у вас действительно есть это свидетельство, рано или поздно оно выплывет наружу. Мы здесь, в Западной Виргинии, так медлительны… — Мистер Петтигрю, прошу вас. Я не говорю о славе, она меня не интересует. Говорите журналистам что хотите, но мистер Берен должен знать совершенно точно, что это сделал я, и сказать ему должен мистер Толмен. — Ну, Сэм? — спросил Толмен. — Ни черта не понимаю, — пожал плечами шериф. — Хорошо, — сказал Толмен Вулфу, — я согласен. — Прекрасно! — Вулф поставил чашку. — В-третьих, в двенадцать сорок я уезжаю в Нью-Йорк, и ни при каких обстоятельствах, даже если возникнет подозрение, что я убил мистера Ласцио или являюсь соучастником убийцы, меня не задержат. — Хоть к черту в ад! — воскликнул Петтигрю со здоровым юмором. — Нет, не в ад, — вздохнул Вулф, — в Нью-Йорк. Толмен запротестовал: — А если вы потребуетесь лично как свидетель? — Не потребуюсь, поверьте мне на слово. Я же собираюсь поверить вам на слово. Даю вам слово, что в течение тридцати минут вы услышите все существенное, что я знаю об этом происшествии. Я хочу быть уверен, что меня не будут задерживать, если вдруг покажется, что я могу пригодиться. Я уверяю вас, что не понадоблюсь ни при каких обстоятельствах, напротив, я буду лишь помехой. Итак, сэр? Толмен явно колебался. — Принято на веру. Я согласен, — наконец сказал он. Если вы представляете себе, как вздыхает канарейка, томящаяся в клетке, когда ее выпускают на волю, то вы получите представление о том вздохе, который вырвался у Вулфа. — Теперь, сэр, четвертое условие. Для него у меня меньше оснований, но, думаю, оно может быть выполнено. Свидетельство, которое я собираюсь вам представить, получено мной у двух людей. Я сумел получить его, используя методы, которые оказались эффективными. Вас может возмутить тот факт, что эти люди не представили его вам, хотя имели такую возможность. Тут я ничем не могу помочь. Я не могу изменить ваши чувства, но могу попросить вас, и я обещал это. Я хочу, чтобы вы дали слово, что этих людей не будут травить, запугивать, оскорблять, а также не лишат их свободы и не станут преследовать как-нибудь иначе. Это продиктовано соображением, что они только свидетели и ни в малейшей степени не разделяют вины в преступлении. — Черт, мистер, мы и не думаем оскорблять людей! — Не запугивать, не травить, не оскорблять, не лишать свободы, никаких преследований. Допрашивать, конечно, можно сколько угодно. Толмен покачал головой: — Они свидетели. Они могут уехать из штата. И наверняка уедут. Вы ведь уже собрались. — Вы можете взять с них подписку о невыезде. — До суда. Вулф поднял палец: — Но не до суда над Береном. — Я не имею в виду Берена. Если это свидетельство так сильно, как вы говорите. Но можете быть совершенно уверены, что суд все-таки состоится. — Я искренне надеюсь на это. — Вулф отломил кусок рогалика и намазал его маслом. — Ну так как, сэр? Раз уж вы хотите довести дело до суда? Я многого не прошу, только уважительного обращения с моими свидетелями. В противном случае вам придется докапываться до них самому, а чем дольше вы продержите за решеткой мистера Берена, тем глупее будете выглядеть в конце. — Хорошо, — кивнул голубоглазый атлет. — Согласен. — С выдвинутыми мной условиями? — Да. — Значит, со вступлением покончено. Арчи, приведи их. С трудом подавив зевок, я поднялся и пошел в свою комнату. Когда я уходил, они как раз приводили себя в порядок. Вулф сделал приготовления к утреннему спектаклю, пока я спал. Теперь я застал их облаченными в униформу. Пол Уиппл был бодр и глядел вызывающе, а Моултону явно хотелось спать, и он нервничал. Я сказал им, что сцена готова, и пропустил вперед. Вулф попросил меня принести стулья, и Моултон бросился мне помогать. Толмен взирал на нас с изумлением. — Будь я проклят! — воскликнул Петтигрю. — Да это же пара ниггеров! Эй, ты, возьми этот стул! — Он повернулся к Вулфу с явной обидой. — Послушайте, я допрашивал всех этих ребят, и если они… — Это мои свидетели, которых мистер Толмен хочет представить суду, — отрезал Вулф. — Я говорил, что это, возможно, возмутит вас. Но держите свое возмущение при себе. — Он обернулся к студенту. — Мистер Уиппл, я думаю, сначала мы выслушаем вас. Расскажите этим джентльменам то, что вы рассказали мне ночью. Петтигрю выступил вперед, в глазах его сквозило бешенство. — Мы в Западной Виргинии не называем ниггеров мистерами, и мы не нуждаемся, чтобы кто-то нам указывал… — Заткнись, Сэм! — резко оборвал его Толмен. — Мы теряем время. Вас зовут Уиппл? Чем вы занимаетесь? — Да, сэр, — спокойно ответил парень. — Я официант. Во вторник после обеда мистер Серван назначил меня на дежурство в павильон «Покахонтас». — Что вы имеете сказать? В результате Толмен все-таки не попал в суд вовремя, потому что уехал из Канова-Спа уже после половины десятого. Чтобы выслушать рассказ обоих, понадобилось всего четверть часа, но они никак не хотели закончить. Толмен все задавал вопросы, а Петтигрю все встревал с замечаниями, что он-де знает, как учится Уиппл и какие уроки ему нужны на самом деле. Толмен все время одергивал шерифа и провел что-то вроде настоящего перекрестного допроса. Два или три раза я даже заметил, что Вулф, лениво заканчивавший завтрак, одобрительно кивал, признавая хорошую работу Толмена. Уиппл держался спокойно, но я видел, как трудно было ему сдерживаться при нападках Петтигрю. Моултон же начал нервно и сбивчиво, но потом успокоился. Да ему и надо было только отвечать на вопросы Толмена, так как шериф сосредоточился на Уиппле. Наконец любопытство Толмена было удовлетворено. Он вопросительно посмотрел на Вулфа, перевел взгляд на шерифа и осуждающе взглянул на Моултона. — Где ваши кепки, ребята? — осведомился Петтигрю. — Нам придется забрать вас в Квинби. — О нет, — твердо сказал Вулф. — Помните уговор. Они останутся здесь и займутся своими делами. Я уже переговорил с мистером Серваном. — Мне наплевать, хоть бы вы договорились с самим Эшли! Они посидят за решеткой, пока дело не будет закончено. Взгляд Вулфа переместился. — Мистер Толмен? — Ну, мы же договаривались, что мы их задержим. — Да, но потому, что вы полагали, что эти люди могут покинуть сферу вашей юрисдикции. У них здесь работа, зачем же им уезжать? У мистера Моултона жена и дети, мистер Уиппл учится в университете. — Он посмотрел на шерифа. — Ваше мнение, будто вы умеете обращаться с цветными, а я нет, — полная чепуха. Во вторник вечером вы как официальное лицо допрашивали этих людей и ничего не смогли узнать. У вас даже не возникло подозрений. Я побеседовал с ними сегодня ночью и открыл важнейшую для расследования информацию. Уверен, у вас хватит ума понять, как вы дискредитировали себя. Вы хотите, чтобы все узнали об этом? Тьфу! — Он повернулся к двоим в зеленых куртках. — Идите к себе и принимайтесь за работу. Вы понимаете, конечно, что ваше свидетельство потребуется мистеру Толмену, поэтому держитесь в поле его зрения. Ступайте! Пол Уиппл тут же направился к двери. Моултон, поколебавшись минуту, последовал его примеру, а я пошел запереть за ними наружную дверь. Когда я вернулся, Петтигрю стоял посреди комнаты и произносил длинную тираду, касавшуюся племенных обычаев и личных черт дикарей. Толмен выглядывал из-за его плеча, засунув руки в карманы и наблюдая за Вулфом, который сосредоточенно собирал по тарелке крошки. Никто не обращал на беснующегося шерифа внимания. — Итак, сэр? — Вулф поднял глаза. Толмен кивнул: — Да, вы, кажется, победили. Похоже, они говорят правду. Они, конечно, могут нагородить что угодно, но на сей раз, сдается мне, все правда. — Его голубые глаза слегка сузились. — Надо еще кое-что обсудить. Как я понимаю, вас наняли, чтобы вызволить Берена, и еще я слышал, что вам предложили большие комиссионные, чтобы уговорить Берена занять должность Ласцио. Я узнал это от Клея Эшли, а он — от своего приятеля Лиггетта из отеля «Черчилль». Естественно, тут возникает вопрос, до каких пределов вы могли дойти, отыскивая свидетельства невиновности Берена. — Вы выразились слишком деликатно. — Уголки губ Вулфа чуть поднялись. — Вы имеете в виду фабрикацию свидетелей. Уверяю вас, что я не настолько глуп, чтобы подкупить кого попало и заставить беззастенчиво лгать. Кроме того, мне пришлось бы подкупить не двоих человек, а четырнадцать. Они дали показания прошедшей ночью в присутствии всех поваров и официантов, дежуривших в павильоне «Покахонтас». Можете допросить их всех. Нет, сэр, эти показания достоверны. Да вы и сами знаете это, вы хорошо допросили их. А теперь, раз вы так торопились попасть назад в Квинби к началу выступления в суде… — Да, знаю. — Толмен не шевелился. — Это убийство, тут просто какая-то путаница. Если ниггеры говорят правду, а мне кажется, что так оно и есть, вы понимаете, что это значит? Помимо всего прочего, это значит, что все присутствовавшие — вне подозрений, кроме Бланка, который говорит, что был в своей комнате. А он приезжий, и каким образом мог он раздобыть форму Канова-Спа? Если исключить и его, то останется только весь белый свет. — Да, это сложная задача, — пробормотал Вулф. — Благодарение Богу, что не мне решать ее. Но как же наш уговор, ведь я свою часть выполнил? У вас возникли сильные сомнения в виновности мистера Берена? Шериф фыркнул. — Да, — коротко сказал Толмен, — то, что блюда были переставлены, конечно. Но кто, черт побери, переставил их?!