— Арчи Гудвин. Он записал. — Вы заметили в кустах кого-нибудь? — Нет. Позвольте сказать, что прошло не больше десяти минут с момента выстрела. Я сообщил все, что знаю. Если вы оставите вопросы на потом, то можете пойти по горячему следу. — Я хочу видеть Вулфа. — Чтобы спросить, не я ли стрелял в него? Я не стрелял. Но я знаю, кто это. Это тот же человек, который во вторник зарезал Ласцио. Не знаю, как его зовут, но это был тот же парень. Вы двое хотите поймать этого молодчика? Так идите по следу, пока он не остыл. — Почему вы решили, что это тот же, кто убил Ласцио? — Потому что Вулф стал копать слишком глубоко, и тому это не понравилось. Вообще-то, найдется немало людей, которые предпочли бы видеть Ниро Вулфа мертвым, но не в этих краях. — Вулф в сознании? — Безусловно. Сюда, пожалуйста. — Пошли, Билл. Они потопали туда, за ними Эшли и я, а Оделл позади. На столе в комнате Вулфа были разложены бинты и прочие штуки, работал электрический стерилизатор, Вулф лежал на правом боку спиной к нам, и доктор что-то делал с его лицом. — Ну как, док? — Кто тут еще? — Доктор повернул голову. — А-а, это вы, ребята. Сквозная рана щеки. Я зашиваю ее. — Кто это? — осведомился голос Вулфа. — Молчите. Полиция штата. — Арчи? Ты где, Арчи? — Здесь, шеф. — Я шагнул вперед. — Ребята хотят узнать, не я ли стрелял в вас. — С них станется. Идиоты. Убери их отсюда. Убери всех, кроме доктора. Я не гожусь для приема гостей. — Мы хотели спросить, мистер Вулф… — начал полицейский. — Мне нечего сказать, кроме того, что кто-то выстрелил в меня через окно. Разве мистер Гудвин не сказал вам этого? Вы полагаете, что можете поймать его? Попробуйте. — Это не разговор, — раздраженно сказал Клей Эшли. — Вся эта чертовщина началась с того, что я позволил собраться здесь людям, которые не входят в мою клиентуру. Совсем не входят. Мне кажется… — Я знаю, кто это. — Вулф начал поворачивать голову, но врач мягко остановил его. — Это мистер Эшли. Его клиентура! Тьфу! Выстави его отсюда! Выстави их всех! Ты слышишь меня, Арчи? — Хватит! — решительно сказал доктор. — Когда он говорит, рана начинает кровоточить. Я сказал полицейским: — Идите, ребята. Он уже далеко, вам ничто не угрожает. Вы тоже, — обратился я к Эшли. — Передайте вашей клиентуре мое почтение. Проваливайте! Я проводил их до главного холла. Там Оделл и Эшли оказались впереди, и я дернул за рукав одного из полицейских. Тот остановился. Второй, увидев это, остановился тоже. — Послушайте, — сказал я им. — Мое предложение пуститься в погоню не понравилось вам. Попробую еще разок. Тип, что зарезал Ласцио и стрелял в Вулфа, даром времени не теряет. Ему может прийти в голову еще поупражняться в стрельбе. Стоит чудесная погода, и Вулф не захочет закрывать окна или задергивать шторы. И черт меня побери, если я стану сидеть там и караулить, не шевельнется ли ветка куста! Мы приехали к вам в штат живые и хотим уехать сегодня в ноль сорок. Как насчет того, чтобы поставить пост под нашими окнами? Там есть чудесная скамейка. — Весьма признательны. — В голосе его слышался сарказм. — Не послать ли в Чарлстон за полковником, чтобы вы могли дать ему указания? Я махнул рукой: — Я очень расстроен. Я не спал, в моего шефа стреляли, и пуля чудом не попала в мозг. — Я старался говорить как можно вежливее. — Было бы очень неплохо, если бы за нашими окнами понаблюдали. Вы сделаете это? — Да. Я позвоню и вызову, кого надо. — Он уставился на меня. — Вы ничего больше не видели, а? Я сказал, что нет, и они ушли. В комнате Вулфа разыгрывался спектакль оказания помощи пострадавшему. Наблюдая, я стоял в ногах кровати, и вдруг мой взгляд упал на странички речи, все еще лежавшие на полу. Я поднял их и внимательно осмотрел. Так и есть, пуля прошла насквозь и погнула скрепку, которой были зажаты листы. Я разгладил бумагу, положил рукопись на бюро и вернулся на свой пост в изножье кровати. Доктор работал неторопливо, но тщательно и квалифицированно. Он начал зашивать рану, и Вулф, лежавший с закрытыми глазами, шепотом сообщил мне, что отказался от обезболивания. Его рука, вытянутая вдоль одеяла, сжималась в кулак каждый раз, когда игла протыкала кожу. Он мычал. После нескольких стежков он спросил доктора: «Мое мычание не мешает вам?» — «Нет», — сказал доктор, и мычание стало громче. Когда со штопкой было покончено, доктор приступил к перевязке и сказал мне, что рана, хотя и поверхностная, довольно болезненная, а потому пациенту нужен покой. Он перевязал так, что ничего не нужно было трогать до приезда в Нью-Йорк. Пациент настаивает все-таки вечером произнести речь, но если в результате такого напряжения мускулов потечет кровь, следует вызвать доктора. Лучше всего пациенту оставаться в постели до обеда. Он закончил. Сестра помогла ему собрать все причиндалы, включая окровавленные полотенца. Она предложила Вулфу помочь переменить испачканную пижамную куртку, но он отказался. Я достал чековую книжку, но доктор сказал, что поставит услуги в счет, обошел вокруг кровати, заглянул в лицо Вулфу и сделал последние предостережения. Я проводил их до самого холла и сказал Зеленой Куртке, что в номере 60 никаких посетителей не принимают. Пациент лежал на правом боку, закрыв глаза. Я снял трубку: — Алло, это коммутатор? Слушайте. Доктор сказал, что мистеру Вулфу нужен покой. Нельзя ли сделать так, чтобы телефон не звонил? Я не знаю… — Арчи! Отставить это. — Подождите минутку, — сказал я в трубку. — В чем дело, сэр? Вулф, не шевелясь, проговорил: — Отмени свое распоряжение насчет телефона. — Но вы… — Отмени. Я попросил коммутатор восстановить статус-кво, повесил трубку и подошел к страдальцу: — Прошу прощения. Я ни в коем случае не желаю встревать в ваши личные дела. Если вы желаете, чтобы телефон трезвонил… — Я этого не желаю. — Он открыл глаза. — Но мы ничего не сможем сделать, оставшись без связи. Ты, кажется, сказал, что пуля продырявила мою речь? Дай мне посмотреть, пожалуйста. Он говорил таким тоном, что я не стал спорить, взял с бюро рукопись и передал ему. Он перелистал ее и, обнаружив ущерб, нанесенный пулей, нахмурился еще сильнее. — Надеюсь, ты сможешь прочитать это, — сказал он, отдавая рукопись. — Зачем ты ее бросил? — Затем, что держал ее в руках. Если бы она не приняла на себя удар, вы могли бы получить серьезную рану или, что я тоже допускаю, пуля вообще могла не долететь до вас. Это зависело от его меткости. — Этот человек — болван. Я ведь уже умыл руки. У него был великолепный шанс избежать разоблачения. Но теперь мы поймаем его. — О! Без сомнения. — Конечно. Я очень терпелив. Но, Бог свидетель, я не собираюсь делаться покорной мишенью. Пока меня перевязывали, я обдумал детали. У нас мало времени. Дай мне зеркало. Воображаю, на кого я похож. — Вас чудесно декорировали. — Я передал ему зеркало. Он принялся внимательно изучать свое отражение. — Что до этой птицы, я за то, чтобы поймать ее, но ваш вид, да и доктор сказал… — Тут уж ничем не поможешь. Закрой окна и задерни шторы. — Будет темно. Я просил полицейского установить пост под окном. — Делай, как я сказал, пожалуйста. Я не доверяю полиции. Кроме того, я буду все время смотреть в окно и не хочу, чтобы мой мыслительный процесс прерывался. Нет, до самого низа, будет полно света. Так лучше. И другое окно. Хорошо. Теперь принеси мне белье, чистую рубашку и халат. — Вам нужно лежать. — Ерунда. Когда лежишь, к голове приливает больше крови, чем когда сидишь. Если к нам придут, мне все равно не удастся прилично выглядеть из-за этой чертовой повязки, но хоть не придется извиняться за неглиже. Принеси белье. Пока он проделывал со своей тушей различные манипуляции, переведя ее сначала в сидячее положение, а потом поставив вертикально, я собирал нужные предметы. Паузы он отмечал громким сопением. Сняв окровавленную пижаму, Вулф с неодобрением рассмотрел ее. Я принес влажное и сухое полотенца. Пока мы занимались его туалетом, он давал мне инструкции: — Все, что мы можем сделать, — это перебрать возможные варианты, пока не наткнемся на факт, который будет однозначным. Ненавижу такую работу, но на данном этапе у нас нет другого выхода. Ты знаешь, как выкрасить человека жженой пробкой? Ну, у тебя будет возможность попробовать. Раздобудь пробку, ливрею Канова-Спа среднего размера. Не забудь о кепке. Но, прежде всего, закажи Нью-Йорк. Нет, не эти носки, дай черные — возможно, я буду неважно себя чувствовать и не смогу сменить их перед обедом. Нам нужно еще выбрать время дочитать речь. Надеюсь, ты помнишь номера Сола Пензера и инспектора Кремера. Да, но, если мы будем говорить с ними, не нужно, чтобы дежурный на коммутаторе узнал об этом. Надо как-то этого избежать. Глава 14 Мой приятель Оделл стоял в холле с огромным пальмовым листом в руках. Он бросил на меня недоверчивый взгляд, которого я не заслужил. — Я не собираюсь обсуждать роковой день, — сказал я, — и еще менее собираюсь соваться не в свое дело. Я говорю прямо: мне надо только удостовериться, действительно ли частные телефонные разговоры остаются частными. А вы говорите, надо спросить управляющего. Да какой вы, черт возьми, частный детектив, если не разбираетесь в собственном хозяйстве? Вы наблюдаете за мной, а чуть не угоди вам, начнете швырять камни. И вообще, в этом вашем Канова-Спа гостям приходится нелегко. Если не зашибут камнем, то зацепят пулей. А? Даже не стараясь скрыть своего недоверия, он начал двигаться: — О’кей. В следующий раз, когда мне придет в голову пошутить, я придумаю что-нибудь из жизни Пэт и Майка. Пошли.