Затем пришлось помочь Бланку отмыться. Это было куда сложнее, чем красить. Я даже не уверен, что он когда-нибудь отмоет свои уши добела. Убедив всех, что он не убийца, Бланк сделался очень мил. Ранение Вулфа и жженая пробка Бланка извели в тот день весь запас полотенец в Канова-Спа. — Я согласился, потому что меня попросил Луи Серван, — сказал Бланк Вулфу. — Я знаю, что убийц полагается наказывать. Если бы я был убийцей, то меня следовало бы наказать. Это страшное испытание для нас, мистер Вулф, страшное. Я не убивал Филипа Ласцио, но, если бы, чтобы вернуть его к жизни, мне нужно было бы шевельнуть пальцем, знаете, что бы я сделал? Я бы сделал так. — Он засунул обе руки в карманы как можно глубже. Затем Бланк повернулся, чтобы уйти, но его задержали. Наша программа заставила снять эмбарго с посетителей, и вот первый уже настойчиво стучал в дверь. Это был мой приятель Барри Толмен. — Как мистер Вулф? — Побит, но полон боевого пыла. Заходите. Он вошел и открыл было рот, но вдруг увидел, кто стоит позади него: — О, вы здесь, мистер Бланк? — Да. По просьбе мистера Сервана… — Мы проводили эксперимент, — вставил Вулф. — Не думаю, что вам стоит терять время с мистером Бланком. Как считаешь, Арчи? Мистер Бланк убил мистера Ласцио? Я покачал головой: — Нет, сэр. Три промаха. Соперник удалился. Толмен посмотрел на меня, на Вулфа, на Бланка. — Ну раз так… Тем не менее вы можете мне понадобиться. Вы будете в «Покахонтас»? Без особого восторга Бланк ответил ему «да», выразил надежду, что к обеду Вулфу станет лучше, и ушел. Проводив его, я вернулся в комнату. Толмен сидел, склонив голову набок, чтобы лучше видеть повязку Вулфа, а тот говорил: — Нет, не я, нет, сэр. Доктор все сделал изумительно. Но, уверяю вас, это очень опасно для человека, который стрелял. Взгляните сюда. — Он показал поврежденную рукопись. — Пуля проделала это, прежде чем поразить меня. Мистер Гудвин спас мне жизнь, бросив рукопись в окно. Так он сам говорит. Мне хочется верить в это. Где мистер Берен? — Здесь. В «Покахонтас»… со своей дочерью. Я сам привез его. Мне позвонили в Квинби, что в вас стреляли. Как вы думаете, это тот же, кто зарезал Ласцио? — Кто же еще? — Но за что он вас? Вы же делом больше не занимаетесь. — Он этого не знал. — Вулф поерзал в кресле, вздрогнул и горько добавил: — Но теперь я не могу не заниматься. — Очень рад. Не тому, что в вас стреляли, конечно… Вот вы занялись Бланком. Почему вы считаете, что это не он? Вулф начал объяснять, но тут меня отвлекло прибытие ланча. Луи Серван превзошел самого себя: три огромных подноса несли три официанта, а четвертый открывал им двери и регулировал движение. Я проголодался, и от запахов у меня потекли слюнки. Регулировщик — сам Моултон — поклонившись Вулфу, мгновенно накрыл стол невесть откуда появившейся скатертью. — Извините, пожалуйста, — сказал Вулф Толмену. Испустив радостное мычание, он поднялся с кресла, пересек комнату и подошел к подносам. Подняв крышку, он низко наклонился и принюхался. Затем посмотрел на Моултона: — Пирожки? — Да, сэр. Приготовил мистер Валенко. — Понятно. — Он поочередно снимал крышки, наклонялся, нюхал и удовлетворенно кивал. — Артишоки баригуль? — Кажется, сэр, он называет это «дригант». Мистер Мондор. Что-то вроде этого. — Не важно. Оставьте все, пожалуйста. Мы сами накроем на стол, если вы не возражаете. — Но мистер Серван сказал мне… — Мне так больше нравится. Пусть все лежит на подносах. — Я оставлю человека… — Нет. Прошу вас. У меня важный разговор. Все свободны. Они ушли. Стало ясно, что, если мы собираемся есть, потрудиться придется мне. Я призвал свои истощенные мышцы к последнему усилию. — Как будем есть? Как приличные люди или прямо руками? Он думал целую вечность, потом тяжело вздохнул: — Нет. Позвони в ресторан и узнай, что у них на ланч. Я уставился на него: — Вы не спятили? — Арчи, — в голосе его звучало бешенство, — можешь себе представить, в каком я состоянии. Это пирожки Валенко и артишоки Мондора. Но откуда, черт побери, я знаю, кто еще торчал в кухне? Эти подносы предназначались нам, и все знали это. Предназначались мне. Я все еще надеюсь уехать сегодня домой. Звони в ресторан и унеси отсюда эти подносы, чтобы до меня не доносился запах. Поставь их в своей комнате. — Но, ради бога, — потрясенно проговорил Толмен, — если вы действительно думаете… Мы можем послать всю эту еду на анализ… — Я не хочу посылать ее на анализ, я хочу ее съесть. Но не могу. Не собираюсь. Может, тут все в порядке, но взгляните на меня. Я затерроризирован, я пользуюсь услугами полиции! Что нам даст анализ? Говорю вам, сэр… Арчи? В дверь опять стучали. Запах еды на подносах привел меня в паршивое настроение, и я таил надежду увидеть на пороге инспектора из Управления здравоохранения, который засвидетельствовал бы, что еда безвредна. Но это был всего лишь служащий из холла. В руках он держал телеграмму, адресованную Ниро Вулфу. Я вскрыл конверт и передал телеграмму адресату. — Так, — буркнул он. В его голосе зазвучали новые нотки, и я подозрительно посмотрел на него. Он передал телеграмму мне: — Прочти это мистеру Толмену. — «Ниро Вулф. Канова-Спа. Никаких бумаг тчк Кремер участвует тчк Веду расследование тчк Позвоню с места назначения Пензер». — Так-то лучше, — тихо сказал Вулф. — Гораздо лучше. Мы даже можем съесть эти пирожки, но… Нет. Звони в ресторан, Арчи. Мистер Толмен, надеюсь, вы поедите с нами? Глава 15 Жером Берен потрясал кулаками так, что стул под ним ходил ходуном. — Великий боже! Грязный пес! Что… — Он внезапно остановился и требовательно спросил: — Вы говорите, это не Бланк? Не Вукчич? Не мой старый друг Зелота? — Ни один из них, я полагаю, — пробормотал Вулф. — Тогда я повторяю: грязный пес! — Берен наклонился вперед и похлопал Вулфа по колену. — Я прямо говорю вам: не надо быть псом, чтобы прикончить Ласцио. Это может сделать каждый, буквально каждый. Так, между делом. Конечно, плохо пырять человека в спину, но, когда спешишь, часто не обращаешь внимания на детали. Нет, за убийство Ласцио я никого не назову псом. Но стрелять в вас через окно, в вас — почетного гостя «Les Quinze Maîtres»! И только потому, что вы встали на защиту справедливости! Потому, что у вас хватило здравого смысла понять, что я не мог сделать семь ошибок в этих проклятых соусах! А теперь я расскажу вам… Вы не поверите, когда я расскажу, чем меня там кормили, в этой тюрьме! Он принялся рассказывать. Это было ужасно. Вообще-то, они с дочерью пришли поблагодарить Вулфа. Было уже около четырех дня. Толмен распорядился поставить возле кустов усиленный пост, так что мы распахнули окна и раздвинули шторы. Солнечный свет заливал комнату. Ланч из ресторана, хотя ему было далеко до пирожков Валенко, выполнил свое предназначение. Даже Вулф, как ни трудно ему было жевать, съел его с аппетитом. Надежду вздремнуть я уже оставил — случай так и не представился. Толмен пробыл почти до конца ланча, а когда нам удалось его спровадить, явились Росси, Мондор и Койн выразить свое сочувствие Вулфу. За ними последовали остальные. Даже Луи Серван выкроил несколько минут, хотя я так и не понял, как ему удалось уйти из кухни. Да еще около трех позвонили из Нью-Йорка. Вулф взял трубку сам. С его стороны разговор состоял преимущественно из мычания. Я сумел только понять, что говорил он с Кремером. Однако мне стало ясно, что плохих новостей он не получил, так как потом он потирал нос и выглядел вполне довольным. Констанца Берен вот уже двадцать минут ерзала на кончике стула, безуспешно пытаясь вставить слово. Наконец ее отец сделал паузу. — Мистер Вулф, я… я ужасно вела себя утром. Он перевел взгляд на нее: — Верно, мисс Берен. Я давно заметил, что чем красивее женщина, особенно молодая, тем легче она позволяет себе неконтролируемые припадки. Вы осознали, а это уже кое-что. Скажите, когда вы чувствуете, что у вас наступает такое состояние, вы уже ничего не можете поделать? Вы никогда не пробовали? Она рассмеялась: — Это был не припадок. У меня не бывает припадков. Я паниковала и сходила с ума, потому что моего отца посадили в тюрьму за убийство, а я точно знала, что он его не совершал. А они думали, что у них есть доказательства, и мне сказали, что это доказательство дали им вы… Как могла я рассуждать? И все это в чужой стране, где я никогда не бывала… Америка — ужасная страна. — Здесь есть люди, которые не согласятся с вами. — Наверное… Я думаю, дело не только в стране… может быть, люди, которые здесь живут… О, извините, я не имею в виду вас или мистера Гудвина… Я уверена, что вы очень достойный человек и, конечно, мистер Гудвин тоже, ведь у него жена и столько детей. — Правда-правда. — Вулф сообщнически посмотрел на меня. — Как дети, Арчи? Хорошо, надеюсь? — Превосходно, спасибо. — Я махнул рукой. — Черт бы побрал эту мелюзгу, все перевернули вверх дном. Не могу дождаться, когда попаду домой. Берен вынул изо рта трубку и одобрительно кивнул мне: — Когда маленькие, они такая прелесть! Моя дочь… — Он пожал плечами. — Она, конечно, очень хорошая, но она сводит меня с ума! — Он нагнулся с явным намерением снова похлопать Вулфа по колену. — Поговорим о возвращении. Мне сказали, что эти собаки могут держать нас всех здесь, сколько им заблагорассудится. Это правда? Только потому, что Ласцио получил нож в спину? Мы с дочерью хотели сегодня вечером уехать в Нью-Йорк, а оттуда в Канаду. Меня выпустили из тюрьмы, но я не свободен. Это так? — Боюсь, что так. Вы хотели ехать поездом в полночь? — Хотел. А они говорят, что никто отсюда не уедет, пока они не найдут убийцу этой собаки! Если мы будем дожидаться от этого дурня Толмена и того, другого, с обрубленным ухом… — Он сунул трубку в рот и выпустил облако дыма. — Нам не придется их дожидаться. — Вулф вздохнул. — Слава богу! Думаю, сэр, вам следовало бы упаковать чемоданы, и если у вас заказаны билеты на поезд, не отказывайтесь. К счастью, вам не придется ждать, пока мистер Толмен докопается до истины. Если…