Он затащил меня в сарай, дверь за нами предательски скрипнула. Пол сарая был завален веслами и спасательными жилетами, едва оставалось место, где мы могли встать лицом к лицу. На нижней полке нас дожидалось ведро. – Господи, – сказал я, поспешно расстегивая жакет. – Сколько нам, по их мнению, нужно крови? – Судя по всему, залиться, – ответил Джеймс, наклонившись, чтобы снять крышку. – А воняет она!.. Сладкий, гнилостный запах заполнил помещение, пока я сбрасывал сапоги. – Полагаю, надо начислить им очки за правдоподобие. Рука запуталась в рукаве рубашки. – Черт, черт, черт, я застрял, да твою мать… Джеймс, помогай!.. – Тише! Давай. – Он распрямился, ухватил мою рубашку за подол и стянул через голову. Я застрял головой в воротнике, ткнулся в Джеймса. – А эти штаны можно кровью поливать? – спросил он, хватая меня за пояс, чтобы я не упал. – Ну, голышом я не пойду. Он потянулся за ведром. – И то. Рот закрой. Я стиснул губы, зажмурился, и Джеймс вылил мне кровь на голову, что-то вроде извращенного языческого крещения. Когда она полилась по лицу, я заплевался и закашлялся. – Да что ж это за дрянь такая? – Не знаю. И не знаю, сколько у тебя времени. – Он схватил меня за голову. – Не шевелись. Размазал кровь мне по лицу, по груди и по плечам, растрепал пальцами волосы, чтобы они встали дыбом. – Вот. Долю секунды Джеймс просто смотрел на меня, и вид у него был пораженный и вместе с тем полный отвращения. – Как я выгляжу? – Охрененно, – сказал он, потом толкнул меня к двери. – А теперь иди. Я, спотыкаясь, вышел из сарая и потрусил между деревьями, ругаясь, когда в мои босые ступни впивались острые камешки и сосновые иголки. Страшновато, конечно, было дожидаться полуночи, понятия не имея, кого встретишь в темноте, но задача и сама по себе была непростая. Я знал только свои сцены, так что никак не мог понять, сколько у меня времени, прежде чем нужно будет выйти окровавленным призраком Банко. Меня хлестнула по лицу ветка, но я не остановился и полез на холм, по корням, камням и ползучим растениям. Еще одна царапина на щеке погоды не сделает, я и так весь в крови. Кожа, остывавшая на свежем ночном воздухе, была липкой на ощупь, сердце снова колотилось – отчасти из-за усилий, требовавшихся, чтобы забраться на тропу, отчасти от боязни, что я пропущу свой второй выход. Как выяснилось, я добрался до крайних деревьев куда раньше срока. На место я шел медленно и неуклюже, у меня под ногами хрустели прутики, но зрители напряженно следили за вторым разговором Джеймса с ведьмами и не обратили на меня внимания. Я притаился под низкой веткой, и яркий запах сосны прорезался сквозь густой смрад бутафорской крови на моей коже. Рен: Что-то пальцы запекло — Значит, на пороге зло. Джеймс: Эй, черные полуночные ведьмы! Чем заняты? Девушки танцевали вокруг костра, их распущенные волосы были спутаны, к юбкам прилипли зеленые озерные водоросли. Временами то одна, то другая швыряли в костер горсть сверкающей пыльцы, и из пламени вырывались клубы цветного дыма. Я переминался с ноги на ногу в своем укрытии, дожидаясь выхода. В череде видений я шел последним, но какими явятся остальные? Я поискал в толпе зрителей знакомые лица, но было слишком темно, чтобы различить черты. Слева от дома я заметил белокурую голову Колина, а еще в свете костра мерцали медные кудри, которые, по-моему, могли принадлежать Гвендолин. Я не мог не гадать: куда подевался Ричард? Нечеловеческий пронзительный смех Рен вернул меня на берег. Мередит: Скажи! Рен: Спроси! Филиппа: Ответ тебе дадим. Мередит: Нас выслушаешь – или тех, кому мы служим? Джеймс: Пусть являются, зовите. Голоса девушек слились в высоком нестройном напеве. Джеймс смотрел на них с задумчивым сомнением. Мередит: Лейте кровь свиньи, что съела Девять поросят, все в дело, И убийцы смертный пот… Все вместе: Низший, высший, да придет, Все расскажет в свой черед! Филиппа бросила что-то в огонь, и пламя заревело, взметнувшись выше их голов. Над берегом разнесся голос, необъятный и ужасающий, как первобытное божество. Ричарда не узнать было нельзя: – МАКБЕТ. МАКБЕТ. МАКБЕТ. СТРАШИСЬ МАКДУФА. Его не было видно, но его голос давил на нас со всех сторон, был таким громким, что рокотал у меня в костях. Джеймс встревожился не меньше моего, он запинался, когда начал говорить: – Кто б ни был ты, спасибо за совет. / Струну боязни он во мне затронул, но молви… Ричард оглушительно перебил его: – Будь дерзок, смел, кровав. Не знай препон. Никто из тех, кто женщиной рожден, Не повредит Макбету. Джеймс: Тогда живи, Макдуф: ты мне не страшен. Ричард: Будь горд, как лев, не помышляй о том, Где строят козни и кто пышет злом: От всех врагов Макбет храним судьбой, Пока Бирнамский лес не выйдет в бой