— Ты действительно чертовски хороша, Грета. — Спасибо, Хикс. Ты тоже. Он сжал ее и коснулся еще раз губ, затем отпустил и открыл дверь, выходя. Оглянувшись, он увидел, что она стоит в дверях и смотрит ему вслед. Волосы, которые были забраны на затылке, теперь пребывали в беспорядке, локоны спадали на плечи и грудь. Она выглядела великолепно. Это все она. И то, что он дал ей. Реальное и удивительно нереальное. Их общее. Действительно хорошая ночь, чертовски приятное воспоминание без малейшего намека на дерьмо. — Запри дверь, — приказал он. — Знаю, — сказала она, голос дрожал от смеха. — Господи. Можно вытащить горячего полицейского из его машины конца семидесятых и пересадить его в «Бронко» девяностых, но нельзя никуда деть его страстную натуру. Он не думал, насколько странным был ее комментарий, но он потрясающе сочетался с тем, что сейчас происходило в его жизни. Хиксон лишь усмехнулся, поднял руку в знак прощания и прошел к своему грузовику, услышав, как закрывается входная дверь и щелкает замок. Он уже был в своем грузовике, заводил его, когда увидел, что свет на кухне погас. Хиксон выехал задним ходом с ее дорожки и внимательно осмотрел улицу, убедившись, что «Мерседеса» с парковки у «Капли Росы» не видно. Он отъехал, обогнув улицу Греты тремя кварталами ниже, и въехал обратно, ища машину. Убедившись в ее отсутствии, он направился домой, в свою квартиру к детям. И он понятия не имел, что значит все произошедшее между ним и Гретой этой ночью. Он просто знал, что в этот раз он чувствовал себя гораздо лучше, уезжая от нее, нежели неделей раньше. И в основном это было связано с тем, что, уезжая, он знал — Грета чувствует себя намного лучше. Конечно, частично это было связано и с тем, что он чувствовал себя хорошо. Просто и откровенно хорошо впервые за очень долгое время. И за это он тоже должен поблагодарить Грету. Глава 8 Еще не время Грета Следующим утром я направлялась в «Саннидаун», когда на приборной панели автомобиля высветился поступивший звонок. Я ответила, но не успела даже произнести: «Привет», как Лу выкрикнула: — Одна ночь, да? Я усмехнулась, глядя в лобовое стекло. — Я так понимаю, мельница сплетен Глоссопа работает куда быстрей, чем на прошлой неделе, — заметила я. — Я же говорила! — выкрикнула подруга. Я покачала головой, все еще усмехаясь, но проговорила: — Не слишком уж радуйся. Ему нравится слушать мое пение. И он хороший мужчина. Веселый. Милый. Мы наслаждаемся компанией друг друга. И от кое-чего другого тоже получаем удовольствие. Но на этом все. Развития никакого не будет, и я его не жду. Мне просто нравится проводить с ним время и ему тоже нравится быть со мной, что не может не радовать. Но, повторю, на этом все. Поэтому не планируй устраивать девичник. — Подруга, я слышу тебя. Я тебе не верю, потому что, по-моему мнению, пусть Хиксон Дрейк и не считает, что поступает с определенной целью, но он точно не из тех, кто делает хоть что-то бесцельно. Но неважно. Я тебя услышала. Хочешь жить в этом выдуманном мире в своей голове, пожалуйста. И когда придет время, я заставлю тебя надеть в салоне футболку с подписью: «Она мне так и говорила». А внизу будет стрелка, указывающая на мое кресло. «Если бы такое время пришло, я бы и сама с удовольствием надела бы эту футболку». «Я просто не собиралась ждать этого времени». Если Хиксон Дрейк хотел быть друзьями, и дружба эта, как оказалось, была с привилегиями, я не собиралась от нее отказываться. С ним было легко. Мне хотелось кричать во весь голос, каждый раз, когда я заставляла его рассмеяться своим великолепным, глубоким смехом. И он был просто великолепен в постели. И он заботился обо мне, не как о жительнице округа Маккук, а обо мне. Так что, нет. Нет, черт возьми. Я ни за что не откажусь от этого. — И хочу заметить, — голос Лу продолжал наполнять автомобиль. — Если так пойдет и дальше, то в следующем месяце ты увидишь, что короля и королеву бала столкнут с их пьедестала. А дамы Глоссопа нахлобучат короны на тебя и Хиксона и усадят вас на трон. Поэтому не удивляйся. — Уверена, что твое предупреждение должно подействовать на меня, что я не в том настроении, чтобы беспокоиться, — ответила я. — Держу пари, что так и есть, — хихикнула она. — Теперь дай своей подружке хоть что-то. По шкале от одного до десяти, насколько Хиксон Дрейк хорош в постели? «Семь тысяч сто двадцать два. А во сколько оценить то, как он поднял меня и насадил на своей член?» «Забудь об этом». — Это известно только мне, и ты никогда не узнаешь подробностей, — ответила я. — Ты отстой. Я начала смеяться. А Лу продолжила говорить. — Думаю, если бы он был отстойным, ты бы не позволила этому повториться. И убедила бы себя, что вы не торопитесь. Ты бы нашла милый способ сказать: «Сайонара». — Мы не торопимся, Лу. Не с чем торопиться. Мы просто друзья. — Друзья, которые вытворяют непристойности. Я вновь рассмеялась. — Да, именно такого рода друзья. — Я и так тебя ненавидела из-за твоих волос, глаз, зубов, груди и задницы. А сейчас ты еще и дружишь с Хиксоном Дрейком. Не уверена, что вообще смогу смотреть на тебя. Ой, ну ради Бога. Она и сама была высокой, стройной. И ее тело вообще не намекало на то, что она родила двоих детей. На ее лице не было морщин, хотя ей было сорок четыре года, и она пережила достаточно жизненных стрессов. Уж не говоря о том, что она была подобна эльфийке с губами бантиками в стиле Джанин Тернет времен «Северной стороны» (прим. Дажнин Тернет — американская актриса, продюсер, политический активист и писательница, наиболее известная по своей главной роли в телесериале «Северная сторона» (1990–1995)). Только у Лу была короткая прическа с густой челкой, которая доставала до ресниц. Она была великолепной. Я не стала озвучивать ей свои мысли, потому что Лу и так знала, что я думаю, поскольку говорила ей это уже много раз. — Тебе придется справиться со своим нежеланием к завтрашнему дню, — сказала ей я. — Я попытаюсь, — ответила Лу. А затем спросила: — Ты едешь к Энди? — Ага. — Обними его от меня и девочек. Энди любил Лу. И ее девочек. С другой стороны Энди любил всех. — Хорошо. — Повесились там со своим братишкой, Грета. Увидимся завтра. — До встречи, дорогая. Пока. — Пока. Связь прервалась. Я продолжала ехать, подпевая Саре Маклахлан, звучавшей по радио, и не заботясь ни о чем на свете. Все потому что Хикс был прав. Мы были взрослыми людьми. Мы могли иметь все, что, черт возьми, хотим. И таким образом, каким мы хотели. И что, если в Глоссопе больше церквей, чем баров? (Бар был один, а церквей — три). Где-нибудь в другом месте, а не в маленьком городке Библейского пояса никто бы и глазом не моргнул (прим. Библейский пояс — регион в США, в котором одним из основных аспектов культуры является евангельский протестантизм. Ядром Библейского пояса традиционно являются южные штаты). Да, у него были дети, но это не волновало бы никого. Подозреваю, что даже Хоуп не пошла бы на такие меры из-за интрижки бывшего. Но все шло как шло, и мне это нравилось. С тех пор как я переехала в Глоссоп, я встречалась лишь с двумя парнями, а переспала с одним. Он был милым фермером, который жил слишком далеко, чтобы стать проблемой после того, как я прекратила наши отношения. Он не был таким уж интересным и был ужасен в постели. Я не хотела детей, и мне не нужен был муж. Но друзья… Тебе всегда нужны друзья. Поэтому я приму это. Я въехала на парковку «Саннидауна» и увидела то, что видела всегда, когда приезжала провести день с Энди. Мой брат стоял у входа с сотрудником в ожидании меня. Я улыбнулась ему и помахала рукой через лобовое стекло. И увидела, как он с энтузиазмом машет мне в ответ, пока я парковалась. У меня было два выходных в неделю, и я фактически была занята на двух работах, поэтому времени у меня было не так много. В любом случае, Энди чувствовал себя безопасней в интернате, и он жил в нем так долго, как только мог запомнить его мозг. Поэтому дом для него был иным, чем для меня. И даже так, я с радостью вывозила его отсюда. Мне хотелось дать ему нечто другое. Новые декорации. Встряхнуть его рутину, но так, чтобы он не испугался.