А значит всего через несколько часов Хоуп будет в курсе. И как мужчина, который не хотел разводиться, он должен был переживать об этом. Но по какой-то причине ему было все равно. Глава 3 Принятие Хиксон Вечером после работы Хикс впервые за всю неделю с нетерпением и ожиданием направлялся домой. А если уж откровенно, то направлялся он в дерьмовую квартиру, которую снял на время, когда еще надеялся привести Хоуп в чувства и вернуться в свой настоящий дом. А сейчас он мог дать детям только такое жилье. И это необходимо изменить, причем очень быстро. Каждый день весь последний год он совершал этот путь, направляясь в противоположную сторону от дома, в котором жила его семья. Тот дом был построен в одном из трех старых кварталов в городке Глоссоп — окружном центре Маккук. Он оставил жену и троих детей в большом, изящном старом доме, возведенном незадолго до начала двадцатого века. Этот дом Хоуп мечтала приобрести еще до поступления в университет. Сразу после переезда в Глоссоп она начала уговаривать Хикса приобрести его, невзирая на то, что они не могли его себе позволить. И ее не волновало, что дом не продавался. А когда его выставили на продажу, Хикс купил его для жены, хотя стоимость и была грабительской. Дом и правда был идеален. Четыре спальни с тремя полноценными ванными комнатами, четвертая ванная была разделена на две части, одна из которых находилась в подвале. Большая кухня и просторная столовая. Подвал был полностью переделан, и дети считали его своей территорией. И Хиксу было не далеко до работы. День, когда они заселились, стал пятым лучшим днем в его жизни, после дня свадьбы и дней рождения детей. Грета жила в похожем доме, но, слава богу, в другом районе. Ее район был не таким старым и богатым, а дом был меньше и стоил дешевле. Но он был таким же изящным и располагался среди широких улиц, высоких деревьев и других домов, построенных еще до послевоенного жилищного бума. Поэтому все постройки были уникальными и неповторимыми, каждый имел свой стиль и шарм. И все равно дом не подходил ей — роскошной женщине в блестящем платье, исполняющей сентиментальные песни о любви в шикарном клубе. Такие женщины живут в богемных лофтах или переделанных складах, хотя в Глоссопе не было ничего подобного. Но сам по себе дом был неплох. Размышляя, Хикс впервые за все время, проезжая мимо, обратил внимание на «Салон красоты Лу». Но тут же вернул взгляд на дорогу, ему, конечно, не хотелось оказаться на встречной полосе, но главная причина была не в этом. В кресле возле окна салона сидела женщина, над волосами которой работала Грета. Этот салон красоты был единственный в городе, им владела Луиза Лугар. Его посещала Коринн, Мэми и даже мать Хоуп. И, конечно, сама Хоуп. — Черт, — выругался он. Его глаза внимательно изучали движение на Центральной улице. Его глаза были сосредоточены на дороге и движении по Центральной улице. Но мысли не покидали Греты. Он видел, как она поднимала руки к волосам клиентки, видел, как копна ее собственных волос рассыпалась по спине. Хикс практически чувствовал эти волосы в своих пальцах, на своих плечах, груди, животе. — Черт, — повторил он, заезжая в свой жилой комплекс, владельцы которого изо всех сил старались, чтобы он не выглядел той дырой, какой был на самом деле. Комплекс состоял из четырех зданий: два рядом друг с другом и два напротив, в каждом доме по четыре квартиры — по две на каждом этаже. Комплекс был чистым и ухоженным, но не привлекательным. Квартира Хикса с двумя спальнями занимала верхний этаж, попасть на который можно было по боковой лестнице. Его парковочное место было с этой же стороны, и без какого-либо укрытия зимой приходилось несладко. Парковочные места первого этажа располагались перед домом. На парковке уже стояла серебристая «Тайота Камри», на заднем стекле которой виднелась наклейка «Райдеры Глоссопа». На этом автомобиле раньше ездила Хоуп, и они решили оставить ее до тех пор, пока Шоу не получит права. С тех пор Хоуп поменяла уже две машины. Дети дома. Хикс сосредоточил все свое внимание на этом, а не на Грете. Он старался не думать об ее волосах, о том, как они ощущались. Пытался игнорировать тот факт, что она работает в месте, которое посещают его дочери и жена. Он так же гнал от себя мысли о том, что дети сейчас находились в этой дерьмовой квартире. Здесь одну спальню занимал его сын, а дочерям приходилось размещаться в отцовской спальне, тогда как сам Хикс спал на диване. Но скоро это изменится. Этим вопросом занимался его агент по недвижимости, о чем он сегодня собирался сообщить детям. Хикс мог выбрать любое место в округе. А мог и за его пределами. Шоу и Коринн посещали старшую школу Глоссопа, а Мэми ходила в среднюю здесь же. Поэтому жилье придется искать поблизости. Он припарковал «Бронко», заблокировал двери и вбежал по ступеням. И едва успел войти в квартиру, как ему на руки буквально запрыгнула Мэми. — Папочка! — закричала она, крепко обнимая отца. Хикс в ответ положил ладонь поверх ее темных волос. Все дети были похожи на него — темные волосы, голубые глаза. Высокие стройные тела с пропорциональным строением ног и длинной верхней частью. Хоуп же была рыжеватой блондинкой с зелеными глазами и длинными ногами. Девочкам от нее не достались даже ее формы. Мэми откинула голову назад и спросила: — Догадайся, что? — Что, детка? — спроси он у дочери, стоя в открытом проеме и улыбаясь. — Мадам Дюбуа говорит, что я исполню соло на следующем концерте. Настоящее имя мадам Дюбуа было Маргарет Лич. Она управляла одной из трех танцевальных школ в округе. И ее студия была самой популярной, вероятно, потому что сама была впечатляющим и обаятельным учителем. Все звали ее Мадам Дюбуа, и Хикс подозревал, что никто даже не знал ее как Маргарет Лич с тех пор, как восемнадцать лет назад она переехала сюда. Ее муж погиб в автокатастрофе недалеко от Чикаго, но она смогла пережить это — воспользовалась деньгами, полученными по страховке мужа, и вновь создала себя. Хикс был в курсе, поскольку прежде чем отвести ребенка в ее класс, провел проверку учителя, которому собирался доверить дитя. — И почему это привело тебя в такой восторг? — спросил Хикс. Глаза дочки тут же расширились. — Почему я в восторге от того, что меня ждет соло? — таким тоном спросила она, будто он был тупицей. Хикс немного подвинул дочь, чтобы закрыть дверь, и проговорил: — Меня не удивляет, что лучшая танцовщица в группе получает соло. В ответ она подарила ему широкую улыбку. — Привет, пап, — послышался голос Шоу из-за обеденного стола. Он стоял в маленьком помещении с такой же маленькой кухней, которое лишь с натяжкой можно было назвать столовой. Его сын. Еще известный как Мистер Крутой. — Привет, сын, — ответил Хикс. — Привет, пап, — закричала Коринн, направляясь из спальни в ванную комнату и закрывая за собой дверь. У старшей дочери явно был роман с ванной комнатой, в основном потому, что зеркало там было освещено лучше остальных. А она пыталась довести до совершенства искусство макияжа и укладки волос — все, что смогла придумать или увидеть на ютубе. — Привет, милая, — в ответ закричал он. Мэми отпустила его и протанцевала к брату, спросив: — Что на ужин? Куриные бедрышки из «Арлекина»? — то есть Мэми хотела эти самые бедрышки, и ничто другое ее не устроит. Эту черту характера она точно получила от матери. — Думал, я приготовлю ужин, — сказал он дочери, увидев, как она сморщила нос. — Пап, ты не особо хорош в готовке, — ответила она. — Ты не права, Мэми, — влез в разговор Шоу, как и всегда, когда считал, что сестры грубят отцу. Это было нечто новенькое. И продолжалось уже около восьми месяцев. — Шоу, — тихо заговорил Хикс, заходя на кухню. — Ты отлично готовишь, — сказал Шоу. Это была ложь. Хикс не умел готовить. — Он лишь может сделать гамбургеры, вафли и запеканку с тунцом, — вмешалась Мэми, смотря на Шоу, затем вновь переводя внимание на отца. — У тебя получаются вкусные гамбургеры и вафли, пап. А вот запеканка немного противная. — Мэми, — одернул сестру Шоу. — Она права, сынок, — вставил Хикс. — Но ей не обязательно было так говорить, — ответил Шоу. — Может и так, но она не со злости. Думаю, это отлично, что мы можем быть откровенны друг с другом. Если только не проявляем злость, — попытался донести свою мысль Хикс. Шоу взглянул на отца так, что стало ясно — он согласен со словами, но это ему явно не нравится, а затем вернулся к своим книгам на столе. Сам Хикс занялся делами на кухне. Было бы преуменьшением сказать, что с того момента, как Хоуп попросила Хикса уйти, дети испытали целый спектр эмоций. Шоу начал со злости на Хикса. Он несколько месяцев почти не разговаривал с отцом и не смотрел ему в глаза. Но со временем, видя, как Хикс пытается вернуть семью, сын, будучи далеко не глупым, а внимательным и заботливым, все понял. Шоу встал на его сторону, а его отношения с матерью ухудшились. Хикс попытался вмешаться в эту ситуацию, но к своему удивлению понял, что все подобные попытки отвергаются. Но Шоу был старшим братом для двух сестер и видел, как они проживают те же эмоции, начиная с шока, переходящего в страх, отчаяние и грусть. А еще он замечал, что отец и сам проходит весь этот путь.