Свадьбу справляли на ленинградской квартире. Среди приглашенных был и Алоян, бывший супруг Дианы. Мать Павла не приехала — о Диане Лидия Борисовна и слышать не хотела. Павел успел ей объявить, что бросает работу и уезжает из Москвы поближе к дикой природе, там будет заниматься художественным промыслом. Лидия Борисовна пыталась выяснить, в чем будет состоять его новая работа, но Павел ушел от объяснений. Одним из гостей оказался Василий Васильевич Карачаев, пока незнакомый Павлу. У жениха возникло ощущение, что он не виновник событий, а как бы сторонний наблюдатель происходящего. Зачем пришли эти люди? Хотелось верить, что все это так, минутное, уйдет, минет, и он будет далек от них. А зачем Диана пригласила на свадьбу бывшего мужа? — Ревнуешь? — спросила она. — Ревновать надо ему, но он, как видишь, этого не делает. Ты вступаешь в круг людей, с которыми при любых жизненных поворотах необходимо сохранять самые лучшие отношения. В этом кругу нет места ссорам и ревности... Казалось бы, объяснение исчерпывающее, но его истинное значение Павлу предстояло понять значительно позже. Погребинский успел намекнуть, что Алоян могущественный человек, что новому Дианиному мужу нужно быть с ним в отличных — в хороших мало! — отношениях, от этого будет во многом зависеть не только его карьера делового человека, но и дальнейшая судьба. Собравшиеся, видя Павла рядом с Дианой, считали и его до конца посвященным в таинства мира подпольного бизнеса, а потому и не таились, в открытую хвастались, кто чего достиг. Суммы не называли, но Павел был достаточно умен, чтобы догадаться. Порой его охватывал настоящий ужас, он холодел от страха. Почему же он, со своими взглядами, убеждениями, такими отличными от взглядов и убеждений этих людей, вдруг сделался для них своим? Во время смены блюд Павел вышел на кухню. Кто-то из крепко выпивших гостей жал ему руку и приговаривал: — Считайте, что выиграли сто тысяч на один лотерейный билет! Это такая женщина! Такая!.. С ума сойти! Роскошная женщина! Она как иголка нитку потянет вас за собой! Скоро они, все эти... — Говоривший подбирал слова, но так и не справился с задачей. — Они... скоро будут все у вас в руках! Вот так вот... — Он показал, как зажимается кулак и почему-то с интересом уставился на него. Всякое событие имеет конец. За полночь гости начали расходиться, одна за другой отправлялись машины. Диана, вернувшись из прихожей, где запирала дверь за последним гостем, окинула взглядом гостиную, остановилась перед Павлом. — Что с тобой, чем ты недоволен, мой супруг? Достиг желанного, а оно нежеланное? Ты свободен, не держу! Она слегка оттолкнула Павла и решительно направилась в спальню. Еще мгновение назад Павлу все казалось ненужным, ужасно пошлым, гнусным, хотелось вырваться, уйти не оглядываясь. Но вдруг все переменилось — он по-настоящему любил эту женщину. Диане хотелось как можно быстрее начать дело — не терпелось скорее получить прибыль. Она нашла выход, чтобы поторопить мужа: напомнила ему про долги, которые уже давно нужно было оплатить. Она хорошо знала, что Павел честолюбив и подобные разговоры ему очень неприятны. А потому он примется за работу. Все так и получилось. Спешил и Гарик Погребинский — ему не терпелось стать таким же самостоятельным, как Карачаев. Через месяц после свадьбы Гориных новые приятели — Гарик и Павел — отправились в совхоз «Воронки». Ночами холодало, лес темнел, осень вступила в свои права. В начале октября рабочие подняли стены цеха, успев закончить каменную кладку до заморозков. Начали ставить потолочные перекрытия, перерубы и стропила. На эту часть работы Андронов прислал дюжих плотников. Мелькали солнечные, ясные дни, лунные ночи. К утру земля и деревья густо одевались инеем. Жители Воронихи уходили в лес рвать клюкву. Именно рвали, а не собирали — так принято здесь было говорить. С заводика из-под Умани от Карачаева пришла автомашина за клюквой. Погребинский показал на нее Павлу: — Видел, как сырье собирают? Бочками, тоннами. Наше же сырье можно в портфеле унести. Вот где смысл-то здравый! А ты ведь недооцениваешь! Когда пошел снег, подсобный цех стоял уже под крышей. Совхозные слесари заканчивали монтаж водяного отопления. Алоян помог получить наряды на оборудование по заявке совхоза. Вскоре приехали и монтажники, также рекомендованные Алояном. Настал час приступить к производству. Прежде всего нужно было создать образцы продукции. Вот тут-то и пригодились художественные навыки Павла. Они с Погребинским накупили образцы латунной бижутерии. Топорные, аляповатые: жуки какой-то фантастической формы, убогие запонки в виде ромба. Надо было придумать что-то новое, привлекательное. Сам по себе жук — это хорошо. Но надо все продумать. Из всех насекомых, изображенных в большом атласе, внимание Павла привлек «олень». Поразительная собранность формы, почти оленьи рога. Латунь позволяла сделать крылья с синеватым отливом, рога должны ярко блестеть. Жук, изображенный красками на ватмане, получился впечатляющим. Корпус, рога, лапки, глазки — все это надо изготовить в отдельности, потом собрать. Нужна тончайшая пайка, почти ювелирная работа. Наряду с таким сложным изделием искали что-нибудь попроще. Алоян говорил, что очень хорошо идут изделия под янтарь. Самая простая форма для литья — ягода. Павел нарисовал ветку черешни и подвесил к ветке пять янтарных ягодок. Латунную ветку необходимо оттенить, ягодки на гибких прутьях сделать прозрачно-янтарными. Испортили до полсотни заготовок, пока получился такой жук, каким его задумал Павел. С черешней оказалось намного проще. Полистирол легко плавился, превращаясь в массу, действительно похожую на янтарь. Формовка ягод технологически не сложна. Тут возникали даже варианты: две крупные ягоды, три мелкие, три крупные, две мелкие... Изготовили образцы изделий: по десяти штук, повезли в Ленинград показать Алояну. Он не выразил восторга, но снизошел до одобрения — на первый случай, дескать, и это можно принять. На следующий день на базе галантерейной торговли состоялся смотр образцов продукции, был составлен договор на ее поставку. Погребинский тут же отправился на поиски сырья. Полистирол и латунная лента не дефицит, заявка совхоза была легко удовлетворена. Действовали осторожно, соблюдая все правила игры. С «левой» латунью обошлось — Погребинскому удалось купить большую партию в магазине «Юный техник». С полистиролом оказалось сложнее. Пришлось прибегнуть к нежелательной комбинации. Два мешка полистирола доставил ему один из рабочих со склада. Попросту говоря, это было краденое сырье. «Да кто и когда узнает? — решил Погребинский. — Нас было только двое. Этот работяга не ведает, как меня зовут и откуда я, а я о нем знаю, что зовут его Петей, и все. Да кому в голову-то придет?» Об этом не сказал даже Павлу. Радовало другое: сырья — чуть не на год работы, а его можно сдать в багаж и домчать до нужной станции на поезде. Это не то что возить сырье на консервный заводишко! Свои полистирол и латунь Погребинский на время припрятал в сарае, рядом с домом, где снимал квартиру. Начинать надо было с выпуска совхозной продукции, осмотреться, прикинуть, кому из рабочих можно поручить изготовление неучтенки. Кто падок на деньги и в то же время молчун, не проболтается. Такой мужик нынче в дефиците, не валяется. Деньги-то каждый любит, а вот язык за зубами держать... Карачаев постоянно твердил Гарику, что с оплатой за неучтенку надо быть очень осторожным. Первая опасность — это сырье. Сэкономил заводское сырье, изготовил из него продукт для собственной реализации — вот тебе уже статья за хищение государственного имущества. Заплатил рабочему из совхозной кассы за изготовление неучтенной продукции — еще одна статейка из того же кодекса. В том и фокус, чтобы проскочить в узенькую воронку, в щель, в игольное ушко. Очень многие пренебрегают этими правилами. Одни по жадности не хотят покупать сырье за свой счет, другие просто полагаются на авось, третьи — из-за самоуверенности: от всего, дескать, можно отвертеться, если ум имеется. «Закон любит классику! — поучал Карачаев. — Закон любит точность. Отклонение смерти подобно». Но если платить из рук в руки, кто же не догадается, что не все тут чисто? Опасность! Возьмет деньги работяга и пожелает заняться шантажом, тогда как? Потом Павел удивится, что, продумывая и рассчитывая все детали дела, ни он, ни Погребинский, никто иной не взяли в расчет самой вопиющей бессмыслицы: в животноводческом совхозе изготавливать латунную бижутерию! Рабочие подсобного цеха на пустяковой работе зарабатывали гораздо больше, чем рабочие животноводческой фермы на холоде, в грязи. Не посмотрели, как со стороны будет выглядеть их доходное дело. Первые прессовки и отливки сделал сам Павел. Первой запустили на поток брошь «жук». К концу дня все рабочие освоили операции. Дело пошло. За неделю было изготовлено и собрано около тысячи таких украшений. — Куда эту уйму? — воскликнул ошеломленный Андронов. — Эти жуки сами-то не расползутся по покупателям. Он что-то подсчитал на бумажке и строгим взглядом окинул Павла и Гарика: — Совхозная продукция? — Совхозная! — ответил Погребинский. — А есть и не совхозная? — Нет! — твердо ответил Погребинский. Андронов нахмурился. — Верю! Дело, мальчики, серьезное. Если будет и не совхозная, — я вам не защитник. Погребинский погрузил тысячу жуков в чемодан и поехал в Ленинград. На галантерейной базе продукция была одобрена, первую партию изделий направили в небольшой магазинчик. Людное место: нужно не нужно, каждый зайдет. Директора на месте не было. Погребинский передал «жуков» товароведу Тамаре. Она положила на ладонь несколько брошей, ее тонкие брови поползли вверх, черные глаза заблестели. Позвала продавщиц: — Глядите, девочки! Такого у нас еще не бывало! Товар пойдет! Она тут же нацепила на свитер «жука» с синеватыми крыльями. Товар пересчитали и выставили десяток на прилавок. Погребинский пошел в торговый зал и делал вид, что рассматривает галстуки, сам же искоса поглядывал, что происходит вокруг. Время к вечеру, в магазине толкались покупатели. Вот новый товар заинтересовал двух старшеклассниц: купили сразу двух «жуков», тут же приладили их к пальто. Не прошло и пяти минут, как еще десяток брошей ушли с прилавка. Покупали их не все, но те, кто заходил в магазин, непременно задерживали на них свое внимание. Погребинский прошел в служебное помещение. — Хороший признак! — заметила Тамара. — Иные брошки лежат годами... Гарика подмывало начать с Тамарой деловой разговор, предложить ей неучтенную продукцию, но побаивался открываться незнакомому человеку. Не теряя времени, добежал до «Севера», купил самый дорогой торт, набор шоколадных конфет, две бутылки «Шампанского» и вернулся в магазин. Тамара тут же поставила греться электрический чайник. Продавщицы по очереди бегали в подсобку лакомиться тортом и конфетами. У старшеклассниц оказалась легкая рука. Сначала на «жуков» совершили набег несколько стаек школьниц, потом пошел народ с работы. «Жуков» расхватывали не только женщины, но и молодые люди — видимо, брали для подарка. К закрытию магазина распродали более двухсот штук. Погребинский внимательно приглядывался. Кассы в магазине нет, деньги за товар получают продавцы. Место бойкое — удачнее не придумаешь. Алояна можно не посвящать, без него обойтись, иначе и он войдет в долю. Наконец Погребинский решился. Он пригласил Тамару в ресторан. Она охотно согласилась. Погребинский не разыгрывал из себя ухажера — росточком невысок, полноват, высоких женщин побаивался. Он был догадлив и сразу понял, что Тамара легко согласилась пойти в ресторан, предчувствуя деловой разговор, а не любовное приключение. Не ломаясь, она выпила коньячку, в ее темных глазах светились ирония и ожидание интересного предложения. Гарик долго говорил на отвлеченные темы, потом перешел к делу. — Товар пойдет? — спросил он, понизив голос. — Похоже, пойдет! — ответила Тамара. — А если провезу мимо базы? — Можно! — согласилась она. — Прямая поставка, на базу идут только накладные. На губах у нее играла усмешка. — А если с такой же партией и свой товар?