– Мамочка! – испугавшись, Чарли поворачивается назад и бежит ко мне. Подхватываю его на руки и крепко прижимаю к груди. – Я здесь, Чарли. Не бойся. Тебя никто не обидит, – кидаю короткий взгляд на Гэбриеля, который стал свидетелем случившегося. Его лицо все также не выражает абсолютно ничего. – Доброе утро, мистер Мартин, – приветствует его Боб, растерянно поглядывая в нашу сторону. – Доброе утро, Боб. Вот видишь, мой вид вызывает ужас даже у детей, – произносит безразличным тоном и выходит из дома. – Какой страшный дядя, мама, – шепчет Чарли, все еще крепко держась за меня. – Просто когда-то он болел, и это осталось у него после болезни, – стараюсь объяснить простым языком. Не знаю почему, но совсем не хочу, чтобы у Чарли была такая реакция на человека, который подарил ему жизнь. – Как и у меня на груди? – Что-то вроде того. – Я, наверно, обидел его? – Не думаю, сынок. Он уже привык и не обращает внимания. – А кто этот дядя? – задает вопрос, от которого я запинаюсь. – Он…кхм…он хозяин этого дома, – приходится прочистить горло. – Я больше не буду его бояться. Мне здесь нравится. – Хорошо, дорогой, – улыбаюсь и опускаю сына на пол. – Все хорошо, дружок? – уточняет Боб, все это время стоя рядом. – Да. Мама сказала, что этот дядя не обидит меня. – Она права. Он не такой, каким может показаться, – подыгрывает Боб, подмигнув мне глазом. – Вы шли на кухню? – Да, – отвечаем с сыном в один голос. – Пойдемте вместе. Моя жена искала меня. Приходим в кухню и сразу замечаю взволнованную миссис Бронт. Рядом с ней стоит Тесса, с недовольным видом, скрестив руки перед грудью. – Ох…это вы. Я ждала вас, – сразу с порога миссис Бронт подходит к нам. – Шерил, дорогая. Симона все еще на больничном. Нам снова нужна твоя помощь по уборке в доме, – ее голос полон отчаяния. – Я поговорила с мистером Мартином, он не против, чтобы ты пока заменила Симону хотя бы по несколько часов в день. И он согласен платить тебе за эти дни и за вчерашний. За Чарли снова присмотрит Боб. Если ты, конечно, не против? – замечаю, как ей неловко просить меня. – Если Чарли и Боб не против, я согласна помочь вам, пока Симона не вернется на работу. Я все равно планировала найти себе подработку. – Мы совсем не против. Правда, дружок? – Боб опускает взгляд на Чарли. – Не против, – быстро машет головкой. – Вот и славно, – миссис Бронт хлопает в ладоши. – После завтрака подойдешь к Тессе, она скажет, что уже успела сделать и где осталось убрать, – обращается ко мне. – Хорошо. – Я пока немного поработаю в саду и приду за Чарли через полчасика, – Боб выходит из кухни. После завтрака, со спокойной душой, передав Чарли Бобу, переодеваюсь во вчерашнюю форму и нахожу Тессу за протиранием пыли в гостиной, где вчера проходило мероприятие. – Чем мне тебе помочь, Тесс? – обращаюсь к девушке, стоя за ее спиной, но она никак не реагирует. Подхожу ближе и понимаю, что уши девушки заткнуты наушниками, в которых играет какая-то быстрая мелодия. Протягиваю руку и касаюсь ее плеча. От неожиданности девушка подскакивает на месте и резко разворачивается ко мне. – Фух. Черт. Ты меня напугала, – достает один наушник из уха. – Прости. Ты меня не услышала. – Что ты хотела? – Спросить, чем тебе помочь? – А, да. Точно. Поднимайся на второй этаж. – Но это ведь хозяйский этаж? – стараюсь не выдать накатившего волнения. – Ну да, – безразлично кидает. – Нужно убраться в хозяйской комнате и ванне. Обязательно поменяй постельное белье на кровати. На поверхностях не должно быть ни единой пылинки. Протри зеркало в ванне. Замени все до единого полотенца. Даже те, которые на первый взгляд не использовались. Хорошенько пропылесось полы. Только потом тщательно все проверь за собой, чтобы все лежало на своих местах. – Как я это пойму, если что-то будет лежать не там? – Интуитивно, – пожимает плечами. Смотрю на девушку, потупив глаза, и начинаю понимать, что она просто скинула на меня самую сложную работу. Поднимаюсь по лестнице и по мере приближения замедляю шаг. Не думала, что когда-нибудь мне понадобиться подниматься сюда. К тому же иметь доступ к личным вещам Гэбриеля. Облегчением служит только то, что он уехал куда-то, и мне не придется убираться в его присутствии. В помещении прачечной, расположенного рядом с лестницей, беру принадлежности для уборки и иду в нужном направлении. Открываю центральную из трех дверей, о которой рассказала Тэсса, и вхожу. Помещение комнаты достаточно просторное. Оформленное в едином стиле с интерьером самого дома. Между двумя французскими окнами стоит широкая кровать с необычным кованым изголовьем в виде переплетенных ветвей деревьев. На окнах тяжелые бордовые портьеры. На стенах, покрашенных все той же бежевой итальянской штукатуркой, висят репродукции картин неизвестных мне художников. Эта комната совсем не про того Гэбриеля, которого я себе однажды придумала. Она как раз очень четко олицетворяет того, каким я вижу его сейчас. В помещении пахнет чем-то терпким и глубоким. Трудно понять, что это за запах, но точно не запах парфюма. Прохожусь внимательным взглядом вокруг, чтобы понять фронт работ. Стараюсь не медлить чтобы закончить, как можно быстрее и принимаюсь за работу. Сразу иду в ванну. Меняю полотенца и кидаю старые в специальную корзину, которую взяла в прачечной. Туда же отправляю вещи для стирки. Беру тряпку, чтобы протереть зеркало, и застываю, увидев, что оно все забрызгано чем-то похожим на пену для бритья. Убеждаюсь в том, что не ошиблась, заметив бутылочку с незакрытой крышкой. Становится не по себе от увиденного. Быстро справляюсь с ванной и возвращаюсь в комнату. Меняю постельное белье. Стараясь не думать, что Гэбриел лежал здесь без одежды. Представлять мужчину, с которым не была знакома раньше – одно. А совсем другое – знать, как у него все там идеально… Протираю пыль на всех поверхностях. Подхожу ко второй прикроватной тумбочке и замечаю на ней тюбик с таблетками. Обезболивающее, которое часто прописывают при хронических посттравматических болях. Беру его в руки. Открываю ящик, успев увидеть лежащую пачку презервативов, и быстро кладу тюбик туда. Зажмуриваю глаза. Судорожно закрываю ящик и звучно выдыхаю через рот. Не думала, что будет так тяжело… Собираюсь взяться за пылесос, чтобы наконец-то завершить уборку, как слышу какой-то звук за соседней дверью, которая, как я могу понять по описанию Тесс, ведет в кабинет. Застываю, стараясь не издавать ни звука, почувствовав, как от волнения сковало мышцы. Слышимость между помещениями слишком хорошая, и я различаю голоса Гэбриеля и его телохранителя. – Было гениальным пригласить мэра, – победно произносит Росс. – Теперь Хантер будет знать, кому мы покровительствуем. Пусть поймет, что времена изменились. Теперь город станет моим. Я укажу ему на его место. Он поплатиться за все, что сделал моей семье, – леденящий душу тон Гэбриеля пускает холод по позвоночнику. – Нужно все тщательно продумать, Гэбриел. Твоя безопасность сейчас превыше всего для меня. Ваша вражда перешла на новый уровень. – Не волнуйся, Росс. Больше я таких ошибок не совершу. Он клюнул на нашу приманку. А значит, скоро мы нанесем ответный удар. Нет ничего слаще мести. – Ты уверен, что действительно хочешь этого? – Уверен. Все виновные должны понести наказание. Он захотел единоличной власти, предав моего отца. Думал, что избавится от нас обоих, но не тут то было. Как бы я не относился ко всему этому раньше, теперь назад дороги нет. Я слишком много лет потратил, чтобы заполучить влияние. Я долго копал под него. Я не отступлю, Росс. Даже если мне это будет стоить жизни, – на последней услышанной фразе мое сердце сжимается. – Оставь свою жизнь под мою защиту. Пока я жив, с тобой ничего не случится. Как обстоят дела с денежными переводами? – резко переводит тему. – Пока не так быстро, как я планировал. Но, кажется, в этом Брэде действительно есть какой-то толк. Он отлично просчитывает обходные пути, чтобы все выглядело, как нам нужно. – Ты уверен, что ему можно доверять? – Уверен. Его интересуют только деньги. А я пообещал ему приличную сумму. – Не понимаю только, зачем было тащить сюда его семью? Они только путаются под ногами. – Это было его просьбой. Для меня главное, чтобы он выполнил свою работу. А потом пусть катится со своей семьей ко всем чертям, – внутренности неприятно скручивает от того, как жестоко это прозвучало.