Но что еще можно ожидать от чудовища и монстра? – Ладно. Займусь делами, – слышу звук открытия двери с той стороны и наступает тишина. Пора бы мне закончить с уборкой и поскорей убраться отсюда! Глава 10 Не успеваю сделать и шага, как дверь, ведущая из кабинета, открывается и появляется Гэбриел, загородив почти весь проем. Сжимаю тряпку в руках, услышав треск ткани, и замираю на месте. Хочется провалиться сквозь землю. Я совсем не была готова увидеться с ним без свидетелей. На меня устремляются сузившиеся изумрудные глаза. Быстро окидываю его взглядом, обратив внимание на расстегнутые верхние пуговицы синей рубашки под черным пиджаком, за воротом которой прячется часть шрама. Как далеко он тянется? На секунду он мешкается, но сразу же закрывает дверь, став целой скалой. Он все также отлично сложен, как раньше. Но сейчас его тело стало более плотным. – Что ты здесь делаешь? – засовывает руки в карманы брюк. – Я убиралась в вашей комнате, – смотрю на него, не отводя взгляда. – Ты что-то слышала? – Нет… – стараюсь придать своему голосу твердости. – Уверена? – Уверена. А что, если слышала? Вы убьете меня за это? И кто меня все время за язык тянет?.. – Есть другие способы заставить человека молчать. – Например? – откуда только у меня появляется эта смелость. – Напомнить о тех, кем он дорожит. – Что вы имеете в виду? – испуганно смотрю на него. – Вы ведь это не серьезно? – Если ты сказала, что ничего не слышала. Значит, тебе не за что переживать. Ведь так? – чуть склоняет голову набок. – Так… – шепчу дрогнувшим голосом. Повисает пауза, в которой мы изучающе смотрим друг на друга. Замечаю, как его брови сходятся на переносице. Сразу вспоминаю слова Дженны и опускаю взгляд в пол, начиная нервно теребить тряпку в руках. Слышу звук шагов и передо мной появляются носки начищенных до блеска дорогих туфель. – Не можешь смотреть? Мое лицо уже не такое, как раньше? – Я видела и пострашней в своей работе. – Тогда почему ты опускаешь глаза? – подносит руку и поднимает мой подбородок, заставив снова посмотреть на себя. Дыхание учащается. Руки потеют. Но я больше не в силах отвести от него взгляд. Смотрю в его глаза, окунаясь в воспоминания, когда любила утопать в этой зелени. Они так часто меняли свой цвет. От светлого зеленого, напоминая утреннюю дымку над летним лугом. До темного, словно трава после дождя. Поднимаюсь взглядом выше и рассматриваю над левой бровью небольшой шрам. Я помню этот шрам. Он напоминает о дне нашего странного знакомства. Мне было тогда двадцать шесть. Я еще жила в Бостоне и возвращалась домой поздно ночью после тяжелой сорока восьмичасовой смены в больнице. Я была настолько уставшая, что даже не обратила внимания, свернув не на свою улицу. Впереди стояла шумная компания прилично подвыпивших парней, и как только я приблизилась к ним, один из них перегородил мне дорогу. Он схватил меня и попытался затащить в какой-то темный переулок. Я начала кричать и сопротивляться. Тогда я не на шутку испугалась за свою жизнь. До сих пор помню внезапное появление Гэбриеля. Он проезжал мимо на мотоцикле и услышал мои крики, в то время как меня тащили уже все три мужчины. Он бросил свой мотоцикл и просто начал отталкивать этих мужчин от меня. Возникла потасовка. Звуки ударов, крики, ругань. Все это происходило на моих глазах, пока я забилась в уголок, прижимая сумку к груди. Гэбриел ловко отбивался, будто делал это уже не в первый раз. Но все-таки он пропустил пару ударов. Один из них как раз и пришелся прямо над бровью и рассек кожу. Когда все мои обидчики были отправлены в нокауты, Гэбриел молча схватил меня за руку и потащил к брошенному мотоциклу. Заставил сесть сзади и, заведя громкий двигатель, увез меня подальше от того злосчастного места. Никогда не забуду, как крепко прижималась к его сильной спине, пока мы ехали по ночному городу. В тот момент я еще даже не знала его имени, но чувствовала себя в полной безопасности. Когда он подвез меня к дому, я увидела, что по его лицу сочится кровь, и попросила его подняться ко мне, чтобы обработать рану, которую потом пришлось зашить. Дома у меня всегда находился и по сей день есть набор для таких непредвиденных случаев. Зачем прибегать к помощи врача, если я сама им являюсь. После того дня и начались наши странные отношения. Он приезжал ко мне внезапно. Я даже не знала, откуда он сам. Не знала номера его телефона. Я всегда представляла его каким-то тайным агентом. Он был очень скрытным. Но как бы я не пыталась, я не могла закончить это. Моя жизнь тогда крутилась только вокруг работы. Я почти не видела ничего, кроме нее. А он был для меня свежим воздухом. В наши редкие встречи я чувствовала себя по-настоящему живой. Желанной. Нужной. Я чувствовала себя женщиной. Но сейчас передо мной стоит лишь оболочка того человека с дополнениями в виде шрамов на некогда идеальном лице. – Не тянет исправить этот мой изъян? – выводит из воспоминаний его хрипловатый голос. И понимаю, что слишком долго смотрю на него, что не остается незамеченным. – Мне кажется, вы сами этого не хотите. – Верно. Он служит мне напоминанием о том, какой стала моя жизнь, и что прошлое уже не вернешь. – Прошлое на то и прошлое. Оно проходит. Только нам решать, жить с ним или отпустить, – сама не знаю, зачем говорю это. Снова молчаливая пауза и замечаю, как он смотрит через мое плечо в направлении тумбочки, на которой стояло лекарство. – И что же? Каков твой вариант? – возвращает взгляд на меня, который стал еще мрачней, чем был. – Отпустить… – замечаю, как уголок его губ приподнимается в какой-то устрашающей ухмылке. – А ваш? – Зачем бессмысленное прошлое, – лицо искажается, и шрам на щеке становится еще более выраженным. – Есть реальность, в которой живешь уже не первый год. – И какова вам эта реальность? – пора бы мне уже закончить эту опасную перепалку. – Она меня полностью устраивает. – Устраивает упиваться ненавистью к себе? – из меня вылетают слова, от которых мужская челюсть напрягается. Кажется, я даже слышу скрежет его зубов. – Свободна! – хрипло отрезает, смерив меня леденящим душу взглядом. – Что? – изумленно приподнимаю бровь. – Я сказал, ты свободна на сегодня! Уборка больше не требуется! – разворачивается и скрывается за дверью кабинета. Сглатываю слюну и облизываю пересохшие губы. Дрожащими руками собираю вещи для уборки и спешу из спальни, желая как можно скорее оказаться подальше от него. *** Проходит неделя, и моя временная подработка заканчивается. Симона так и не возвращается. Ее заочно увольняют и нанимают новую горничную. Женщина лет сорока, которая имеет хороший опыт работы в больших особняках. К счастью, за те оставшиеся дни, что я была на подмене, я больше не сталкивалась с Гэбриелем. Почти каждую ночь он уезжал куда-то со своими людьми и возвращался только с рассветом. Я старалась не думать о том его странном разговоре с Россом, но он не выходил у меня из головы. Я словила себя на мысли, что теперь каждое утро, появляясь на кухне, украдкой интересуюсь, вернулся ли хозяин дома. Мои отношения с Брэдом так и не сдвинулись с мертвой точки. Иногда мои мысли перед сном предавали меня, и в голову врывались обрывки воспоминаний наших будоражащих близостей с Гэбриелем, от которых появлялось нестерпимое желание. Но Брэда так и не было рядом в эти моменты, чтобы заглушить мой разум. Очередной пасмурный день в особняке, когда ничего не хочется. Чарли, как всегда в хорошем расположении духа. Боб стал каждый день навещать его, и они очень сблизились. Как было бы замечательно, если бы у сына был такой дедушка. Чарли очень нужно мужское общение, которого ему сейчас так не хватает из-за вечной занятости отца. И за это я очень благодарю Боба. Но он утверждает, что ему только в радость. Приходим в кухню, чтобы пообедать и почти сразу за нами заходит плачущая Дженна с полным подносом нетронутой еды. – Я больше не могу. Ему снова не понравилась моя паста. Всем моя еда нравится, а ему нет, – с громким звуком ставит поднос на столешницу. Все это происходит в присутствии пары охранников и двух горничных. – Давай я приготовлю, – вырывается у меня. Помню, как Гэбриел любил, когда я готовила итальянские блюда. Они всегда вызывали у него особую слабость. Остается надеется, что его вкусы не поменялись за эти годы. – Правда? Ты уверена, что хочешь? А если ему тоже не понравится? – шмыгает носом.