– Они частенько выясняют отношения. Росс слишком рисковый. А мистеру Перилу это совсем не нравится. – И с каким же риском связана его работа? – становится любопытно. – Он правая рука мистера Мартина и его личный телохранитель. – А вашему хозяину угрожает опасность? – Я не имею права рассказывать, Шерил. Мы все подписываем договор о неразглашении, когда устраиваемся сюда. Но вашей семье ничего не угрожает. Вы можете не волноваться. Почему-то после его слов все-таки одолевает волнение. *** Поздно ночью специально не ложусь спать, дожидаясь Брэда. После услышанного сегодня о хозяине этого дома, не могу не спросить у мужа, во что он втянул нас. Слышу звук открытия двери и встаю с дивана, уже целый час, сгорая от нетерпения. – Почему еще не спишь? – в его взгляде видна растерянность. Замечаю, как начинает приглаживать растрепавшиеся волосы и поправлять ворот рубашки. – Нам нужно поговорить, – обхватываю себя руками. – О чем? – снимает пиджак и кидает его на спинку дивана. – Что ты знаешь об этом мистере Мартине? – Он влиятельный и очень уважаемый в городе человек. У него несколько бизнесов. – Каких бизнесов? – Я не могу сказать, Шерил, – засовывает руки в карманы брюк. – Ты тоже подписывал договор о неразглашении? – Откуда ты знаешь? – кидает на меня удивленный взгляд. – Неважно, откуда я знаю, Брэд. Важно то, что ты сам, похоже, не знаешь, во что ввязался. В этом доме происходит что-то странное. А ты привез нас сюда с маленьким ребенком. – Ты слишком драматизируешь, Шерил. Ничего такого здесь не происходит. Тебе предоставили все условия для удобного проживания. Вас с Чарли никто не трогает. Чего тебе еще не хватает? – Мне не хватает ясности. Я переживаю за нас. А вдруг этот мистер Мартин занимается чем-то незаконным? – Даже если так, нас это не касается. Я заработаю свои деньги, и мы уедем из этого дома. – То есть ты хочешь сказать, что привез нас сюда, даже толком не разузнав все? У нас маленький сын. Ты подвергаешь его опасности. – Шерил, я очень сильно устал. Ну, правда, хватит. Потерпи годик, и мы отсюда уедем с приличной суммой денег, – идет в сторону спальни. – Брэд, я еще не договорила. – Я все сказал. Нет смысла обсуждать то, что уже давно решено. Мы живем здесь и точка. Смирись, Шерил, – отрезает и скрывается за дверью. Глава 6 Сегодня впервые со дня нашего переезда выезжаю с сыном в город. По приказу мистера Перила нам организуют машину с водителем, который, по его словам, отвезет нас, куда я скажу, и будет ждать, сколько нужно. Прошло несколько дней после моего разговора с Брэдом и я решила последовать его словам. Мои переживания все равно ни к чему не приведут. Я не могу просто бросить его. Взять и уехать с Чарли из-за каких-то подозрений. Возможно, я действительно слишком драматизирую. Как только оказываемся в пределах города, перегородка, отделяющая нас от водителя, поднимается. Начинаю рассматривать знакомые пейзажи за окном и уличных прохожих, спешащих по своим делам. – Куда вас отвести, мэм? – В парк Белл-Айл, пожалуйста. – Хорошо. – Мамочка, а ты купишь мне сладкую вату? – спрашивает Чарли, посмотрев на меня с детского кресла, которое в этот раз было предусмотрительно организовано для ребенка. – Куплю, родной, – тяну руку, поправив воротничок его зеленой рубашки, торчащий из-под коричневой куртки. – А когда папа мне купит нового робота? Черт! Совсем забыла про сломанную любимую игрушку. – Мы сегодня купим, Чарли, – рада, что у меня остались кое какие деньги после последней покупки продуктов и лекарств еще до переезда. – Правда? – на личике сына расплывается широкая улыбка, а каре-зеленые глазки загораются надеждой. – Конечно, сынок, – улыбаюсь ему в ответ. Через десять минут машина останавливается на парковке рядом с одним из самых красивых и живописных парков города, расположившегося на реке Детройт. Это место – своего рода целый остров, отделенный от города мостом. Здесь очень много зелени, разных локаций для детского досуга. Своя консерватория, водные горки, пляжи, работающие в летний период. В парке всегда многолюдно. Даже в будние дни, как сегодня. Сижу, наблюдая за игрой Чарли на детских турниках. Вокруг бегают и веселятся другие дети, но мой сын не пытается заговорить с ними. Он будто играет сам с собой. Становится горько видеть эту картину. Она напоминает мне о моем детстве. Я тоже была очень замкнутым ребенком, но в моем случае сыграла роль вовсе не болезнь, а некая потерянность в этом мире. Моя биологическая мать отдала меня в детский дом, когда мне было всего два года. Я почти не помню ее. Но я никогда не забуду свои первые дни после того, как в один момент оказалось ненужной единственному родному человеку. Я никогда не пыталась узнать что-нибудь о ней. Просто не видела в этом смысла. Зачем мне знать о человеке, который смог бросить своего ребенка? Но не это принесло мне больше страданий. А то, что в семь лет меня удочерила очень хорошая и замечательная семья Уокеров. Они сразу заметили меня, когда в первый раз пришли в наш детский дом. А я увидела их и поняла, что очень хочу, чтобы именно они стали моими родителями. Миссис Уокер было почти сорок, а ее мужу чуть больше. Они давно мечтали о детях, но после последней неудачной беременности им сказали, что они не смогут родить сами. Они оказалась очень добрыми и заботливыми родителями. Моему счастью не было предела. Я думала, что все мои беды закончились. Что я больше никогда не буду чувствовать себя одинокой и никому не нужной. Но через два года у мамы обнаружили рак молочной железы. А еще через полгода она умерла, и ее убитый горем муж вернул меня обратно. После этого меня больше никто не удочерил, будто я была какая-то прокаженная. И с того дня я поняла, что в этом мире мы принадлежим только сами себе. Только мы решаем идти дальше или сдаться. Верить в лучшее или замкнуться в своем несчастье. И я решила, что проживу эту жизнь так, как я хочу. Я училась, как проклятая. В двенадцать лет я поняла, что мне очень интересна человеческая анатомия. И именно в те годы я твердо знала, что хочу стать хирургом. А уже после окончания школы определилась с тем, что это будет пластическая хирургия. Замечаю, как Чарли с завистью смотрит на ребят, катающихся с горки. Ему пока рано такие активные игры, и он знает, что я не разрешу ему. Но моя душа рвется на части видеть, как ему хочется. Однажды я дала себе слово сделать жизнь своего сына красочной и счастливой и обязательно сдержу его. Как только буду уверена, что он уже готов. Чарли смотрит в мою сторону и машет мне ручкой, начиная улыбаться. Машу ему в ответ, едва сдержав слезы, накатившиеся на глаза. – Доктор Питерс? Это вы? – сбоку от меня раздается знакомый женский голос. Поворачиваюсь и замечаю свою бывшую ассистентку с последней работы. Мы вместе работали в отделении челюстно-лицевой хирургии. Она ассистировала мне на операциях. – Джудит! – поднимаюсь с лавочки и подхожу к ней, расплываясь в улыбке. – Вы изменились. Я не сразу узнала вас. – Да. Наверно, я немного постарела, – смущенно улыбаюсь ей, заправив прядь волос за ухо. – Нет-нет. Я вовсе не это имела в виду. Ваши черты стали мягче. Я привыкла видеть вас всегда такой сосредоточенной. – Ты права, – смеюсь. Я знаю, что всегда погружалась в работу с головой. Надеюсь, тебе было не сложно работать со мной? – вспоминаю, как сильно была увлечена своим делом. Ловлю себя на мысли, что ужасно скучаю по работе. – Вовсе нет. Вы многому меня научили. Теперь уже мне ассистируют. Все в клинике говорят, что у меня был замечательный наставник. – Неужели кто-то там еще помнит обо мне? – смеюсь, пытаясь скрыть горечь в голосе. – Конечно, помнят. Несколько недель назад приходил один из ваших пациентов, и хотел поблагодарить вас, за то, как сильно вы изменили его жизнь. – Мне приятно это слышать. – А что же вы? Вы открыли свою клинику, как и мечтали? Я с удовольствием перешла бы к вам, если бы позвали, – подмигивает мне.