Разговор с Рокотовым помог немного успокоиться. Злость отступила, и я просто наблюдал за тем, как сын развлекался с аниматорами во дворе. Женя иногда участвовала в конкурсах, но больше стояла в стороне. Я смотрел на нее и не понимал почему эта женщина постоянно упрямилась, что-то доказывала и сопротивлялась моим решениям. Ведь я уже неоднократно доказывал ей, что возможностей у меня, чтобы окончательно испортить ей жизнь, полно. Но она упорно продолжала идти мне наперекор. Печенья эти идиотские притащила… Подумать только — игра в зайчиков вместо того, чтобы распаковать робота, о котором мечтала половина детей Москвы! В итоге решил просто не участвовать в этом безумии. Тем более, что мне и правда было это не интересно. Заперся в кабинете, чтобы поработать. После той информации, что сообщил Влад, было над чем задуматься. Шумский все же решил побороться за торговый центр, который мы застолбили за собой. А это означало открытый конфликт. Но почему сейчас? Почему не раньше? Интуиция подсказывала, что возможно с этим объектом не все так гладко. И чтобы разобраться, нужно было как следует просмотреть все бумаги, прежде чем решить ввязываться ли в это все или лучше упустить столь выгодный проект, но не сесть в лужу. За работой время пролетело незаметно. Меня никто не беспокоил, и это было только на руку. Я даже на обед не стал спускаться, попросив Валентину принести мне кофе сюда. Правда вместо нее заявилась Мария, которая совершенно случайно похоже забыла, что кофту надо застегивать на все пуговицы, иначе грудь может выскочить наружу. Володя уже неоднократно намекал мне про эту девицу, но я все отмахивался, откладывая решение проблемы на потом. Сильно она меня не доставала — да и пересекались мы все-таки редко: Валя грузила девочку по полной на кухне. — Александр Викторович, — томным голосом обратилась ко мне Маша. — А почему вы не на празднике? Поднял на нее взгляд и едва не рассмеялся в голос. Соблазнительница демонстративно накручивала локон на палец и смотрела таким взглядом, что даже дурак бы догадался. — Мария, давай-ка кое-что проясним. — Конечно, как скажете, — с готовностью отозвалась та. — Тебе твоя работа нравится? Место, где ты работаешь? — Нравится, — активно закивала девушка головой. — Вы — очень добрый и щедрый работодатель. — И ты хотела бы дальше работать на меня? — Безусловно! В любом виде и как скажете, — она преданно посмотрела мне в глаза, чуть наклонившись так, что ее белье стало уже видно целиком. — Так вот я бы хотел, чтобы ты работала на кухне. Понимаешь? Если я прошу принести мне кофе Валентину, то это значит, что нести должна она. Не ты. — Но Валя просто была занята, — залепетала Маша. — Конечно, понимаю. Такое могло быть. А могло быть и так, что я разложил бы тебя на это столе и как следует отымел. Правда? Во взгляде работницы появился такой блеск, что я едва сдержался, чтобы не выругаться в голос. Ну, что за идиотка? — Вы такой властный, — томно произнесла она. — Наверное, я бы не смогла вам отказать. — Конечно, не смогла бы. А потом вылетела бы отсюда с волчьим билетом. Хочешь? — Что? — Что слышала, Маша. Я повторять не стану. Либо ты заканчиваешь свои концерты, либо будешь уволена. Вся показуха тут же слетела с нее, как шелуха. Девушка поникла и, кивнув, вышла из кабинета. — Совсем распустились, — пробормотал, возвращаясь к бумагам. Ужин прошел необычайно тихо. То ли Даниил понял, что дело нечисто, то ли няня эта его донесла до него, но вел он себя тише воды, ниже травы. Вежливо отвечал, не упрямился, не капризничал. Даже рассказал, что все же запустил чудесного щенка и еще раз сказал “спасибо”. А мне все равно чего-то не хватало. Женя вообще старалась не встревать в разговор, хотя обычно могла сделать замечания ребенку или наоборот похвалить. В общем, напряженность так и витала в воздухе. И она грозила перерасти во что-то, но сын очень вовремя начал зевать, и Воронцова, извинившись, увела того наверх, чтобы уложить спать. У меня тоже аппетита особенно не было. Из приготовленных заранее праздничных блюд половину съели сами аниматоры, половину наверняка Валя отдала охране. В общем, праздник удался… Раздражение не утихало, и я понятия не имел как с ним справиться. Разве что сорваться в спортзал и поколотить грушу. Но как назло в спортзале был ремонт, и пришлось бы ехать в город или хотя бы ближайший пригород, чтобы найти круглосуточный фитнес. В итоге просто пошел в гостиную, чтобы подумать. И хотя бы попытаться успокоиться. За окном стемнело, но не стал зажигать свет. Мне нравилось смотреть за темнеющее небо, представлять завтрашний день, думать о том что я еще успею сделать, чтобы поднять еще немного выше. Это умиротворяло. Медитация, как поржал бы Влад. Мне не нравилось мое состояние. Я привык был уверенным, спокойным и невозмутимым. Любое препятствие можно либо обойти, либо преодолеть. Достаточно подойти ко всему с умом, и ты справишься. Мне много раз говорили, что я — никто, что ничего не добьюсь. Но я смог. Поднялся после предательства близких. И в этом помогал трезвый взгляд на вещи, на факты. Но рядом с этой наглой, упрямой, несносной занозой моя хваленая выдержка регулярно давала сбой. Будь она мужиком, давно бы уже разобрался. Но с женщинами же нельзя теми же методами. Я не понимал ее, не верил. Пытался понять какова ее цена в этом мире. И не понимал. Казалось бы, любая уже смирилась бы, сдалась бы и стала играть по правилам. Но эта… Нет! Время шло, а я не становился спокойнее. Я злился, что все снова пошло не по плану, что снова накосячил. И не знал как это исправить. В коридоре послышались тихие шаги, и почему-то знал чьи они. Медленно подошел к двери и тут же преградил дорогу той, что раз за разом путала мне карты. — Ой, — тихо вскрикнула она, шагнув назад. — Испугалась? — спросил я. — Вы слишком неожиданно появились… — Это мой дом. И я могу передвигаться как пожелаю. — Конечно, — с готовностью кивнула Женя, продолжая отступать. Я же — наступал на нее. Так же медленно, не торопливо. — Я, наверное, пойду… — Куда? Хорошо, что ты спустилась — нам есть о чем поговорить. — О ч-чем? — заикаясь, спросила она, упершись спиной в стену. — Например, о том почему ты все время делаешь по-своему, — процедил, разглядывал свою жертву. — Я? Да нет же, — замотала она головой. — Я не хотела ставить вас в неудобное положение, но… — Я же запретил тебе дарить подарки! — Вы запретили покупать, — возразила она, лишь сильнее распаляя меня своей непокорностью. — Так что фактически я ничего не нарушила. — Почему ты все время мне перечишь?! — я уже практически нависал над ней. В тусклом свечении бра, что висело сбоку, она выглядела как-то непривычно. В глазах отразился то ли страх, то ли предвкушение. А я… Я подался вперед и поцеловал ее. Смял губы, словно наказывая за непокорность. Она попыталась вывернуться, но зверя уже было не унять. Задрал ее то ли халат, то ли ночнушку, прижавшись всем телом. — Не… надо.. — хрипло выдохнула Женя между поцелуями. Но я был так зол на нее, что почти не слышал. Раздражение на нее, скопившееся все это время, нашло наконец выход. 23. Александр Даже не сразу осознал, что что-то не так. Просто в какой-то момент в голове щелкнуло — чуть отстранился и понял, что Воронцова замерла и почти не дышала. А в глазах не просто страх — настоящая паника, которую я ни разу не видел у женщин, с которыми собирался… Черт, да я забыл почти тут же, что еще пару мгновений назад собирался сделать с этой нахалкой. — Эй, ты в порядке? — настороженно спросил я. Евгения будто отмерла и почти сразу сползла по стене на пол. Я даже сообразить не успел что произошло. — Женя, ответь. Что с тобой? — Не надо, — всхлипнула она, закрывая лицо руками. — Пожалуйста. Не надо… Не трогайте… Только не надо... Меня словно холодной водой облили. Дело явно было нечистое и непонятное. Попробовал помочь ей встать, но та попыталась отползти от меня, из-за чего упала, задела какой-то вазон, который грохнулся и, кажется, треснул. Наплевав на ее странную реакцию, подхватил на руки, отнес в гостиную и уложил на диван. Там Воронцова тут же отодвинулась от меня, скрючившись в какой-то непонятной позе. Ее натурально трясло, а я не понимал, что произошло. Да, я потерял контроль над ситуацией, поддался эмоциям и позволил себе поцеловать ее. Хорошо, несколько раз поцеловать и, возможно, был немного груб. Да, мог напугать своим напором. У меня бывали и такие барышни. Правда, они довольно быстро сбрасывали маску недотроги, и потом были очень даже за, чтобы мы продолжили. И ни разу я не видел, чтобы на меня реагировали вот так — беззвучно плача, с диким ужасом в глазах. Черт, да я никогда не брал женщин силой, не бил их и не принимал подобного в принципе. Даже моя злость на эту нахалку не позволила бы переступать грань разумного. Просто припугнул бы, чтобы перестала идти поперек моих решений и научилась, наконец, подчиняться приказам. — Женя, ты как? — спросил, присаживаясь рядом. Та тихо всхлипнула, стоило мне осторожно приобнять ее. — Тише, тише. Я не буду ничего делать. Обещаю. Девушка упрямо мотнула головой и снова попыталась отодвинуться. Вообще я не был мастером по женским истерикам и обычно сразу все пресекал довольно просто — уходил. Но здесь и сейчас попросту не смог поступить также. Почему? Да черт его знает! Но то, как беззащитно и уязвимо выглядела девушка, не давало взять и отмахнуться от произошедшего. Тем более, что где-то в глубине души появилось нечто забытое и неприятное — чувство вины. Словно я нажал на какую-то кнопку, и случилось непоправимое. И мне это не нравилось. Вообще вся ситуация с Воронцовой не нравилась! Да, она растила моего сына, и за это я был ей благодарен. Но у нас с ней все время не ладилось, и это выбивало из колеи, мешало жить привычными ритмами. Сейчас, сидя рядом с ней, я уже не понимал какого набросился на нее и почему просто слетел с катушек. Злость? Да, присутствовала. Раздражение? Еще бы! Ведь упрямица постоянно делала по-своему, искажая пространство под себя — пусть и ненавязчиво, постепенно. Неужели дело было в несчастном подарке? Я же взрослый мужик и мог пережить нелюбовь сына к щенкам. Но что-то меня все равно цепляло. И довольно сильно. А то, что я не понимал что именно, лишь сильнее раздражало. Какое-то время мы так сидели в тишине. Я — придерживая Воронцову, та — изредка всхлипывая. Понятия не имел, что творилось у нее в голове, но чем более спокойным становилось ее дыхание, тем больше напряжения ощущалось в ее теле. Она словно приходила в себя и вспоминала, что нужно держать оборону. — Отпустите, — наконец, произнесла Женя едва слышно. Не стал усугублять ситуацию и сделал, как она попросила. Даже отсел немного, чтобы не напугать опять. — Успокоилась? — тихо поинтересовался у нее. — Да. — Извини. Я… Мне не стоило, — неуклюже закончил фразу. Да и что еще тут было сказать? Идиотская ситуация, идиотские эмоции, которые стоило держать под контролем! — Мне надо вернуться к Дане, — отстраненно ответила она и просто ушла. А я остался один на один со своими мыслями, все еще пытаясь понять с чего меня так переклинило, что набросился на нее, будто с голодухи, и как теперь с этим быть, учитывая что видеться нам с Женей все-таки придется. Причем уже следующим утром.