– Здесь уже бывали? – спросила она. – Да, не раз. – Фамилия? – Лири. – Лири, Лири… – Девица перебирала учетные карточки. Мэйкон заполнял формуляр. Эдвард встал на задние лапы и уткнулся мордой в его колени, точно малыш, страшащийся детского сада. – Вау. – Нахмурившись, девица вытянула карточку. – Эдвард? С Рэйфорд-роуд? – Да, верно. – Мы не можем его принять. – Что? – Он укусил служителя. Вот, записано: «Укусил Барри за лодыжку, не принимать». – Никто мне не сказал. – Должны были. – Никто словом не обмолвился! Я оставлял его в июне, когда мы ездили на взморье, потом забрал, и все. Девица безмятежно лупала глазами. – Послушайте, я завез его по дороге в аэропорт. У меня самолет. – Я только выполняю указания, – сказала девица. – А почему пес психанул? – спросил Мэйкон. – Кто-нибудь выяснял? Может, у него была веская причина. Девица опять хлопнула ресницами. Эдвард уже стоял на четырех лапах и поглядывал заинтересованно, как будто прислушиваясь к разговору. – Пропади вы пропадом! – рявкнул Мэйкон. – Пошли, Эдвард. Уговаривать не пришлось, пес пулей пролетел через стоянку. За несколько минут машина превратилась в духовку. Мэйкон опустил стекло со своей стороны; на холостом ходу урчал мотор. И что теперь? Может, попросить сестру? Скорее всего, она тоже откажет. По правде, жалобы на Эдварда поступали не впервые. Вот, скажем, на прошлой неделе брат Чарлз заехал одолжиться пазником, так Эдвард кинулся к нему и, виясь вьюном, стал трепать его штанины. Чарлз разинул рот и лишь медленно поводил головой. – Чего это он? – спросил изумленный брат. – Такого с ним не бывало. Когда Мэйкон сграбастал пса за ошейник, Эдвард зарычал. Оскалился и зарычал. Интересно, у собак бывают нервные срывы? Вообще-то Мэйкон не особо жаловал собак. Он предпочитал кошек. Ему нравилось, что они такие сами по себе. Лишь с недавних пор он стал уделять хоть какое-то внимание Эдварду. В своем нынешнем одиночестве Мэйкон начал с ним разговаривать, а иногда просто сидел и разглядывал его, любуясь умными карими глазами и лисьей мордочкой в симметричных золотистых отметинах по обеим сторонам носа. А походка! Итан говорил, что Эдвард так ходит, словно набрал песка в плавки. Этот вихляющий зад, эти куцые лапы, будто наспех притороченные к туловищу. За неимением вариантов Мэйкон поехал домой. Он прикидывал, что будет, если Эдварда, как кошку, запереть в доме, оставив побольше еды и питья. Нет, не годится. А Сара не сможет два-три раза в день проведать собаку? Идея эта, означавшая просьбу, претила. Значит, придется набрать номер, по которому никогда не звонил, и просить об услуге. ВЕТЕРИНАРНАЯ КЛИНИКА «МЯУ-ГАВ» – гласила вывеска на другой стороне улицы. Мэйкон тормознул, Эдварда кинуло вперед. – Извини. – Мэйкон свернул налево и заехал на парковку. В приемной «Мяу-Гав» сильно пахло дезинфекцией. За конторкой стояла тощая молодая женщина в блузке с рюшами. Невероятной курчавости темные волосы до плеч напоминали куфию. – Привет, – сказала женщина. – Вы берете собак на постой? – спросил Мэйкон. – Конечно. – Я бы хотел оставить у вас Эдварда. Перегнувшись через стойку, женщина посмотрела на пса. В ответ тот радостно задышал. Он явно еще не понял, куда его привезли. – Вы по брони? – Что? Нет. – Обычно место бронируют. – Ну, я не знал. – Особенно летом. – Может, сделаете исключение? Женщина нахмурилась, задумчиво разглядывая Эдварда. Крохотные глазки на ее заостренном бескровном лице смахивали на тминные семечки. – Прошу вас, – сказал Мэйкон. – Мне надо успеть на самолет. Я на неделю уезжаю, а присмотреть за собакой некому. Войдите в мое отчаянное положение. По взгляду, который женщина метнула в него, он понял, что чем-то ее заинтересовал. – А что, жена не может присмотреть? – спросила регистраторша. Странный ход мыслей, подумал Мэйкон. – Нет, иначе зачем я бы тут торчал? – А, так вы не женаты? – Да нет, женат, но супруга… живет в другом месте. Там не разрешают держать питомцев. – Угу. Женщина вышла из-за конторки. Она была в коротеньких красных шортах, ноги ее походили на палки. – Я сама в разводе. Ваши переживания мне знакомы. – Понимаете, там, где я обычно его оставляю, вдруг заявили, что он кусается. Мол, тяпнул служителя, и теперь ему отказано в пансионе. – Ты кусачий, Эдвард? – спросила женщина. Мэйкон сообразил, что сболтнул лишнее, но это, казалось, не обескуражило регистраторшу. – Как же тебе не стыдно? – допрашивала она пса. Эдвард ухмыльнулся и прижал уши, предлагая его погладить. Женщина потрепала его по голове. – Так вы его возьмете? – спросил Мэйкон. – Пожалуй. – Женщина выпрямилась и пробуравила его карими глазками. – Коль уж положение ваше отчаянное. – Она выделила последнее слово, как будто умышленно драматизируя ситуацию. – Вот, заполните. – Женщина подала бланк из стопки формуляров на конторке. – Имя, адрес, срок проживания. Не забудьте указать дату своего возвращения. Мэйкон кивнул, отвинчивая колпачок авторучки. – Вероятно, мы еще увидимся, когда вы будете забирать собаку. То есть если вы укажете время своего визита. Меня зовут Мюриэл. – Клиника открыта допоздна? – До восьми. Ежедневно, кроме воскресенья. – Хорошо. – Мюриэл Притчетт. Пока Мэйкон заполнял формуляр, женщина присела на корточки перед Эдвардом и сняла с него ошейник. Пес лизнул ее в щеку – наверное, решил, что с ним хотят подружиться. Мэйкон дописал и оставил бланк на конторке. Не простившись, он поспешно вышел, придерживая звякавшие в кармане ключи. В самолете до Нью-Йорка соседом его оказался иностранного вида усач в наушниках, подключенных к портативному магнитофону. Чудесно – опасность разговоров не грозила. Мэйкон удовлетворенно откинулся в кресле. Летать он любил. Когда нет болтанки, движение вообще незаметно. Можно вообразить, что спокойно сидишь дома. Неизменный вид из окна – воздушный простор, интерьер не хуже любого другого. Мэйкон игнорировал предложенные напитки, а сосед его снял наушники и заказал «Кровавую Мэри». В розовых губчатых кругляшах слышалась витиеватая арабская мелодия, тихая, жестяная. Мэйкон разглядывал миниатюрное устройство и прикидывал, не купить ли себе такое. Не для музыки, избави бог, в мире и так чересчур шумно, а ради уединения. Наденешь наушники, и никто к тебе не полезет. Можно гонять чистую пленку, это целых тридцать минут тишины. Перевернул кассету – и еще полчаса покоя. В аэропорту имени Кеннеди челнок подвез его к терминалу для пересадки на лондонский рейс, который вылетал вечером. Устроившись в зале ожидания, Мэйкон стал разгадывать кроссворд в воскресном номере «Нью-Йорк таймс», который специально приберег для поездки. Он огородился этакой баррикадой – в одно соседнее кресло поставил сумку, в другое положил пиджак. Вокруг топтался народ, но Мэйкон не отрывал глаз от газеты, легко продвигаясь к отгадке акростиха. Когда он покончил с обоими заданиями, объявили посадку на его рейс.