Ира вышла от подруги, взяла на стоянке такси и поехала домой. Родителей еще не было, залезла под кровать и вытащила три пакета, которые передали ей в Каунасе, и сразу же возвратилась к машине. Назвала водителю адрес Кагановича и вскоре была у него дома. Там она долго не задержалась. Каганович ожидал прихода «старика» и не хотел, чтобы ее застал Абдураимов. Тем более что для «старика» нужно было подготовить необходимую сумму, которая была значительно меньше той, что принесла девушка. Каганович закрыл двери на ключ и сразу же стал делить деньги. Только закончил, как в прихожей звякнул звонок. «Старик», — догадался он и, быстро спрятав часть денег, направился к дверям. — Что так долго не открываешь? — подозрительно спросил «старик», входя в комнату. Он сам закрыл на ключ дверь и, глядя прямо в глаза Кагановичу, переспросил: — Так что так долго не открываешь, прятал от меня что-нибудь? — Нет, я ничего... — смутился хозяин и суетливо предложил: — Проходи, садись, устал, небось, с дороги. — Я, дорогой, в пути не устаю, — чуть улыбнулся Абдураимов и прошел в комнату. — Мой дружок не объявлялся? — Нет, а что, вы договорились встретиться у меня? — Нет, но я бы хотел встретиться с ним в любом месте. Если придет к тебе, то не верь ни одному его слову. Падла он, а не друг, жулик прожженный! Таких надо бояться не меньше, чем милиции. Ладно, ну его... — Абдураимов выругался и предложил: — Давай лучше к делу, где деньги? — Вот, пожалуйста, — Каганович протянул сверток, — считать будешь? — Я, конечно, не бухгалтер, но собственные денежки считать люблю. — И Абдураимов, слюнявя пальцы, начал считать. Каганович молча смотрел на него и думал: «Уже на ладан дышит, а к деньгам, как я к бабам, тянется. Интересно, сколько у него уже накопилось денег? Вот если бы знать, где он их прячет!» — и Каганович мысленно представил себе картину, как он убивает «старика» и становится богачом. Но это были только мысли. Каганович мог обмануть, украсть, смошенничать, сделать человеку любую подлость, но убить? Нет, на это он не был способен. Поэтому он отбросил эту мысль и с завистью продолжал смотреть, как Абдураимов, не торопясь, молча, считает деньги, наконец, он закончил, сложил аккуратно купюры, завернул в тряпицу, положил в небольшую потертую дерматиновую сумку и только после этого взглянул на хозяина. — Надо замочить сделанное дело. Есть у тебя что-нибудь? Но Каганович, не отвечая, молча смотрел на Абдураимова. Тот с тревогой спросил: — Что ты смотришь на меня так? — Ты, кажется, забыл о моей доле? «Старик» хлопнул себя по лбу: — Арон, дорогой, извини, пожалуйста! Аллах свидетель — забыл я. И Абдураимов стал себя ругать самыми последними словами. Затем он достал из сумки сверток, развернул его и отсчитал Кагановичу положенную сумму. Инцидент был исчерпан, и они сели за стол. Каганович для такого случая не пожалел и бутылки выдержанного коньяка. Пили молча. Каждый думал о своем. Каганович украдкой взглянул на часы: «Кажется, эта старая рухлядь не собирается оставаться у меня, значит вечером можно кого-нибудь из девчат позвать, погулять». Настроение у Абдураимова после того как он получил деньги, значительно улучшилось. Все шло нормально. Так считали Абдураимов и его друзья, так считали и работники милиции. Наконец удалось установить настоящую фамилию «старика». Абдураимов, ранее четырежды судимый за валютные операции, спекуляцию и мошенничество, находился во всесоюзном розыске за организацию вооруженного нападения на инкассаторов банка. Предстоящее нападение было разгадано работниками милиции, и все участники группы, за исключением Абдураимова, были задержаны. Возраст и опыт матерого преступника не позволяли ему самому участвовать в нападении. Поэтому, отправив шестерых друзей на «дело», он забрался на чердак двухэтажного дома и через бинокль наблюдал за местом действия. Он видел, как его подручные заняли исходные позиции и как около каждого из них словно из-под земли появились по два работника милиции. Абдураимов тут же исчез и вот уже несколько лет находится в розыске. Теперь понятно, почему он пользовался паспортом Саидова и старался подолгу не задерживаться в гостиницах. Ну что ж, сегодня должно все закончиться. Уже готовы к действию группы, которые одновременно задержат всех расхитителей и произведут обыски. Все ждали сигнала, который должен подать Ляхов. Если он смог убедить Абдураимова и тот принес деньги, похищенные у государства, тогда можно и его задерживать. Ляхов пришел на встречу вовремя. Он и Стельмах притащили с собой по две тяжелые сумки. Пусть Абдураимов думает, что в них не кирпичи, а часы и детали к ним. А вот и он. Абдураимов идет быстрым шагом. — Вы хотели посмотреть мой товар. Начните с примерки вот этой вещицы, — и Ляхов протянул Саидову бумажный сверток. Ничего не подозревавший «старик» развернул бумагу, и его расширенные от удивления, а скорее всего, от ужаса, глаза таращились на предмет, который он держал в руках. Это были обыкновенные металлические наручники. — «Браслеты»? — ужаснулся он и бессильно опустился на землю. ОДНАЖДЫ В МАРТЕ Вале было весело. Может, оттого, что стоял конец марта и на улице, по-весеннему отражаясь в окнах домов, ярко светило солнышко. А может, оттого, что так хорошо идут дела в институте. Еще совсем немного, а там — конец учебе. Впереди — интересная работа. Сегодня, пожалуй, можно погулять. Вот только переодеться — и в парк! Валя легко взбежала на крыльцо, вошла в полутемный подъезд небольшого двухэтажного домика. Здесь она снимала жилье. Толкнула дверь — заперта. Продолжая что-то напевать, нажала кнопку звонка. За дверью — никаких признаков жизни. Значит, в квартире — никого. Ну что ж, это даже к лучшему. Валя достала из сумки ключ и открыла дверь. Прямо по коридору — комната, где стояли кровати Вали и хозяйки квартиры, тети Шуры. Валя шла напевая. Шагнула в комнату — и почувствовала, как слабеют ноги. Все поплыло перед глазами. Она с ужасом смотрела на пол. На разбросанных в беспорядке вещах лежала тетя Шура. Размозженная голова. На полу — лужа крови. Закричать бы, позвать людей, а у нее — голоса нет. Валя теперь не помнит, сколько простояла она в страшном оцепенении. Но вот девушка резко повернулась и словно онемевшими ногами пошла к выходу. Справа — комната, где вместе с мужем и ребенком жила племянница тети Шуры. Дверь открыта. Что-то заставило ее заглянуть и туда. Там — никого. Она сделала несколько мучительных шагов. Вот и кухня. Зашла. Видит — бездыханное тело племянницы хозяйки. Окровавленные руки раскинуты в стороны. Валя заставила себя выйти в коридор. У нее хватило сил лишь подойти к дверям соседей, позвонить. Соседу девушка чуть слышно сказала: — Там... в квартире... Тетя Шура... Таня... — и потеряла сознание... Оперативная группа работников уголовного розыска и прокуратуры производила осмотр места происшествия. Вещи, мебель перевернуты и разбросаны. Под ногами неприятно похрустывало битое стекло. Следователь прокуратуры Савич склонился над протоколом осмотра места происшествия. Как-то буднично, даже по-домашнему звучит голос прокурора города. Он диктует следователю: — Квартира номер один расположена на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного кирпичного дома, в который ведет один подъезд. В квартире слева — кухня, затем комната, прямо по коридору — вторая, справа — ванная и туалет... Инспектор уголовного розыска Ветров молча стоял у трупа старушки. Положение убитой и характер повреждений говорили, что нападение было совершено сзади и неожиданно. В этом нисколько не приходилось сомневаться хотя бы потому, что перед смертью она сидела в кресле и вязала кофту. Чем же ее ударили? Несомненно, орудие убийцы было тяжелым. Ветров, осторожно ступая по паркету, направился в кухню. Там лежал труп племянницы хозяйки, тридцатилетней женщины. Ее муж был в отъезде, а пятилетняя дочь находилась сейчас у ее родителей на втором этаже, прямо над квартирой, в которой разыгралась эта трагедия. Убитую звали Таней. Смерть к ней тоже пришла неожиданно. Она даже не успела снять пальто. На табуретке стояла хозяйственная сумка, из которой торчали бутылки с молоком и кефиром. Ударили Таню Носову, так же как и хозяйку Горанскую, сзади, и опять же чем-то тяжелым. Брызги крови застыли на стене на высоте человеческого роста. Значит, удар скорее всего был нанесен, когда она стояла лицом к окну. Убийца подошел сзади. Может, он прятался в этом полутемном коридоре или за дверью, а может, в ванной, расположенной как раз напротив кухни. Ветров вошел в ванную, на полу увидел сухой эмалированный таз. На стене блестели капельки воды. Краны закрыты. Игорь Николаевич прошел во вторую комнату. Здесь жили супруги Носовы. В этой комнате сохранился относительный порядок. Дверка шкафа хотя и открыта, но из него ничего не выброшено. Погибшая, очевидно, любила порядок. Стол накрыт белоснежной скатертью, детская кроватка застлана покрывалом. На диване-кровати лежит небольшой гобеленовый коврик. Таня работала инженером в проектном институте. Муж — на заводе инструктором физкультуры. Одновременно Носов учился на вечернем отделении юридического факультета в университете. Ветров вышел в коридор, затем в подъезд. Кроме двух милиционеров, здесь никого не было. Со двора доносился приглушенный гул толпы. Там собрались почти все жители близлежащих домов. Весть о преступлении облетела весь квартал. Потрясенные люди стояли недалеко от подъезда, горячо обсуждали случившееся. Ветров обошел вокруг дома, тщательно осматривая землю, стены, окна, и опять возвратился в квартиру. Осмотр подходил уже к концу. Санитары заворачивали трупы в одеяла, готовили их к доставке в морг на судебно-медицинскую экспертизу. Начальник управления внутренних дел Романов вполголоса отдавал распоряжения подчиненным, которые собирали по крупицам то, что может пригодиться при раскрытии преступления. Оперативную группу по раскрытию преступления возглавил заместитель начальника уголовного розыска города Олег Иванович Игнатович. Он совсем недавно получил назначение на эту должность. Ранее Олег Игнатович работал заместителем начальника одного из районных отделов милиции города. На вид этому круглолицему среднего роста человеку можно было дать лет тридцать пять. Его голубые глаза, казалось, с некоторым удивлением смотрели на собеседника. Олег Иванович удрученно размышлял: «Два загадочных убийства... Сразу двух человек. А у нас пока нули». Его мысли прервал стук в дверь. — Да-да, входите! В кабинет вошел Ветров. — Здравия желаю, товарищ подполковник! Доставил Носова. — Хорошо. Пригласите его. Ветров открыл дверь и негромко позвал: — Евгений Васильевич, входите, пожалуйста, — и тут же посторонился, пропуская в кабинет высокого, крепко сложенного светловолосого мужчину. Игнатович пригласил вошедшего присесть и, устроившись рядом, негромко сказал: — Мы понимаем, Евгений Васильевич, ваше нынешнее состояние. Но прошу — поймите и нас. Преступники на свободе. Чем больше уходит времени, тем труднее их искать. Поэтому для нас очень важны ваши показания. По всему было видно, что Носову трудно говорить. Но он, преодолевая волнение, сказал: — Вы, видимо, уже знаете, что я вместе с женой и дочерью проживал в квартире тетушки моей жены. Она всегда была хорошей старушкой, уступила нам одну комнату. Во второй сама поселилась и еще квартирантку взяла, студентку. Жили хорошо. И вот надо же такому случиться! Зачем я только уезжал! — Куда уезжали? — К родителям, в Борисов. — Кто мог знать, что вы должны были уехать? — Соседи знали, жена, квартирантка Валя, родители жены. Они как раз в такой же квартире над нами проживают. — А почему вы у ее родителей не жили? — У них живет старший сын с женой и ребенком. Правда, к июлю ему обещают квартиру, и мы собирались перебраться. — Евгений Васильевич, вы никого не подозреваете?