Потом он оборачивается к молодой журналистке. – Обязательное условие: я должен прочесть статью перед тем, как она выйдет. Можете задать пять вопросов. – Почему только пять? – Просто так. Теперь вопросов осталось четыре. Лукреция не дает сбить себя с толку. – Тадеуш Возняк рассказал, что вы судились с Дарием, когда он захотел получить права на свои первые альбомы. Это правда? – Да. Три вопроса. – Вы должны были вот-вот проиграть процесс, поскольку «моральные права артиста на его произведения» во Франции неотчуждаемы. Последнее заседание должно было состояться на следующей неделе. Теперь Дарий умер, и права на его альбомы останутся у вас. Это так? – Да. Два вопроса. Скажите, вы точно собираетесь написать обо мне хвалебную статью? – Другими словами, смерть Дария за несколько дней до вынесения судом окончательного решения вам очень выгодна. Это просто невероятная удача. Исчезновение Дария не только спасает вас, но и приносит вам состояние. Вы возвращаете себе его первые альбомы, которые публика просто обожает. Выпускаете сборник хитов. Устраиваете концерт памяти Дария в «Олимпии». Да еще вам принадлежат все права на распространение видеозаписей выступления Дария. Вы вытянули счастливый билет в тот самый миг, когда должны были все потерять. Это так? – Да. Один вопрос. – Это вы убили Дария? – Нет. Продюсер широко улыбается. – Время вышло. Спасибо и до свидания, мадемуазель. И обязательно пришлите мне статью перед публикацией, иначе будете иметь дело с моим адвокатом. Он сидит на проценте и очень заинтересован в успехе любого процесса. Кроме того, у него есть свои причины ненавидеть прессу. Лукреция пристально смотрит на него и идет ва-банк. – Я думаю, вы лжете. Циклопа убили вы. Стефан Крауц рассматривает набор брелоков для ключей: это резиновые фигурки с кнопкой в животе. Он выбирает одного человечка и нажимает ему на живот. Из микрофона, вмонтированного в фигурку, раздается хохот. – Знаете, что это такое? «Машинки для смеха». Когда мне не хочется смеяться самому, я включаю такую игрушку. Очень полезная вещь. Я не утомляю мышцы лица и предотвращаю появление морщин. Вы мне нравитесь, дарю вам одну. Выбирайте. Вот, например, «грубый смех крестьянина». Продюсер берет брелок, нажимает, слышится утробный хохот. – Это не ответ, господин Крауц. Он кладет брелок на стол и пожимает плечами. – Тогда, может быть, эта, – говорит он, выбирая фигурку в виде полуобнаженной девушки. – «Смех смущенной юной девственницы». Он нажимает на брелок, раздается пронзительный смех, прерываемый икотой, которая постепенно переходит в звуки, сопровождающие оргазм. – Дарю. Не благодарите меня. Это рекламная продукция, их делают в Китае. Лукреция действительно замечает на фигурке надпись «Не для продажи». Она принимает странный подарок. – Так каков же ваш ответ? – спрашивает невозмутимо она. – Ваши обвинения настолько смешны, что ответить на них можно лишь механическим смехом. Вы думаете, что я прошел сквозь стену или по тайному ходу проник в гримерку Дария и задушил его, а телохранитель тем временем спокойно стоял у двери? Крауц нажимает на брелок с надписью «Смех старого маньяка». Он перестает улыбаться. – Видите ли, мадемуазель, ссориться – это непрофессионально. В нашей среде все течет, все изменяется, вчерашние друзья становятся врагами, а послезавтра снова друзьями. Мы затеваем процессы, деремся, угрожаем, кричим, а потом миримся. Шоу-бизнес – это большая, шумная и, несмотря ни на что, дружная семья, что бы там ни думали люди со стороны. Бродячие актеры, шуты, ремесленники развлечений. Мы нужны обществу так же, как и врачи. Да что я говорю! Мы важнее врачей. Мы нужны для того, чтобы люди могли выносить своих начальников, подчиненных, жен, детей, любовниц, мужей, налоги и болезни. – Вы так и не ответили на вопрос. – Это и есть ответ. Он вздыхает. – Дарий меня разочаровал. Я был обижен на него за то, что он меня бросил. Даже не бросил, а предал. И я начал против него процесс. Который, скорее всего, я бы проиграл. Это правда. Но мое шоу в «Олимпии» навсегда прославит его имя. И я делаю это не ради денег, что бы вы там ни думали. Я знаю, если он смотрит на меня с небес, то хочет сказать: «Спасибо, Стефан». Продюсер прижимает руку к сердцу и смотрит в окно, куда-то вдаль. Потом нажимает на брелок, который заливается пронзительным хохотом. – Где вы были в момент его смерти? – спрашивает Лукреция. – В зале. Я аплодировал Дарию, которого вытащил из безвестности и поднял на вершину искусства. Рядом со мной сидел министр культуры, который может это подтвердить. Я думаю, для алиби достаточно? Лукреция нажимает на кнопку брелока в форме полуобнаженной девушки. Слышится искусственный смех. – Скажите честно, кому, кроме вас, выгодна смерть Дария? – Его брату Тадеушу. Он будет распоряжаться наследством и возглавит «Циклоп Продакшн». – Кто еще, помимо Тадеуша, мог желать его смерти? – Основные мотивы убийства – деньги и слава. Я думаю, что если убийство действительно имело место, то в нем замешан его главный соперник. Тот, кто станет теперь номером один в мире юмора. Крауц вертит в руках фигурку клоуна. – И как нарочно, у него эксклюзивный контракт с «Циклоп Продакшн». 29 4803 год до нашей эры Междуречье Тигра и Евфрата, территория современного Ирака После долгих скитаний люди нашли плодородную землю и решили начать оседлый образ жизни. Собиратели и охотники превратились в земледельцев. Появились первые деревни с прочными домами из обожженного кирпича. Люди сеяли пшеницу и собирали урожай. Вокруг деревень в поисках отбросов бродили животные: козы, бараны, коровы. Их приручили и поместили в загоны. Так возникло животноводство. Век за веком поля расширялись, поголовье скота увеличивалось. Деревни становились поселками. Поселки разрастались в большие города с сотнями и тысячами жителей. За шесть тысяч лет до нашей эры появились мегаполисы Урук, Эриду, Лагаш, Умма, Ур. Они принадлежали к самой первой человеческой цивилизации – шумерской. Самым большим и развитым был шумерский город Ур. В прекрасном 4803 году он начал войну с городом Киш, принадлежавшим к соперничающей с шумерами аккадской цивилизации. Война между шумерами и аккадцами шла долго и измотала оба лагеря. Однажды царство Киш одержало важную, хотя и не решающую победу. После этого аккадский царь по имени Энби Иштар предложил шумерскому царю по имени Эншакушана заключить мир. Войска соперников собрались в долине, на нейтральной территории. Цари уселись друг напротив друга, а между ними устроился переводчик. – Итак, – произнес шумерский царь Эншакушана, – что он предлагает? Переводчик перевел вопрос. Министры окружили царей и внимательно слушали. Наконец ответ Энби Иштара был переведен. – Он говорит, что хочет мира. – Очень хорошо. Скажи ему, что мы тоже хотим мира, мы обессилены войной. Аккадский царь посоветовался о чем-то с министрами, потом обратился к переводчику. Ответ был готов. – Что он говорит? – спросил шумерский царь. – Он говорит, что выиграл последнее сражение и выиграл войну. Он не хочет разрушать город Ур – и требует, чтобы вы платили ему дань в течение пяти лет, отдали весь запас зерна, предоставили пять тысяч рабов мужского пола и три тысячи рабов женского пола, причем царь и министры сами выберут их. Шумерский царь Эншакушана выдержал паузу. Переводчик начал проявлять нетерпение. – Что я должен сказать? Господин, они ждут ответа. Тогда шумерский царь подошел к аккадскому царю со странным выражением лица. Казалось, он собирается что-то сказать, но вместо того, чтобы воспользоваться для этого ртом, издал низкий рокочущий звук анальным отверстием. Пук получился громким и трубным. Таким стал ответ царя Эншакушана царю Энби Иштару. Реакция не заставила себя ждать, все шумерские министры рассмеялись. Не засмеялся только аккадский царь. Он побагровел и выпучил глаза от обиды. Потом отдал какой-то приказ, оставшийся непереведенным, и его генералы вместе с писцами покинули шатер.