Не вор. Скорее частный детектив. Видимо, мое расследование кого-то беспокоит. Или интересует. Может быть, убийцу? Лукреция возвращается к аквариуму. Сиамский императорский карп прячется в длинных водорослях, которые качаются в струе пузырьков, поднимающихся над затонувшим пиратским кораблем. – Левиафан, на будущее, приглядывай за комнатой. Если тут будет кто-то посторонний, выражай свои чувства яснее. Поступай, как дельфины: они выпрыгивают из воды и кричат. Левиафан разгоняется и стремительно выскакивает из своего убежища. Лукреция видит отражение на стенке аквариума. Тень, прятавшаяся за занавеской, выскальзывает в прихожую и покидает квартиру. Незваный гость бежит по лестнице, Лукреция преследует его. Черт возьми! Он еще был в комнате! Вот что пытался сказать Левиафан! Лукреция не может догнать незнакомца. Что же он искал у меня? Лица, закрытого капюшоном, не разглядеть. Незнакомец спускается в метро, проскакивает через турникет и оказывается на платформе. Лукреция успевает прыгнуть вслед за ним в подошедший поезд… и видит в окно, как человек в капюшоне бежит к выходу из метро. Он просто сделал вид, что садится в поезд. Пора прибегнуть к решительным мерам. Я должна узнать, что происходит. Она дергает стоп-кран. Поезд останавливается под оглушительный визг тормозов. Звенит звонок. Лукреция с усилием открывает двери и бежит за капюшоном. Она видит, как вдалеке фигура незнакомца сливается с толпой. Я не могу его упустить. Она решает сократить путь и сворачивает в более свободные боковые коридоры. Смотрит вперед, поверх голов, и забывает посмотреть под ноги. Наступает на что-то гладкое и желтое – и скользит. Земля уходит у нее из-под ног. Контакт с поверхностью планеты нарушен. Господи, неужели это банановая кожура? Только не это! Только не сейчас! И Лукреция шлепается на задницу. Неподалеку сидит нищий с обезьянкой в балетной пачке. Нищий смеется. Обезьянка тоже. 35 Слепой заходит в бар, где сидит много блондинок. Он протискивается к стойке и заказывает себе пиво. Потом говорит официантке: – Хочешь анекдот про блондинку? В баре воцаряется тишина. Сидящая рядом женщина говорит громким низким голосом: – Голубчик, пока ты не начал, хочу предупредить… Во-первых, официантка блондинка. Во-вторых, вышибала тоже блондинка. В-третьих, у меня рост метр восемьдесят, вес восемьдесят пять килограммов, черный пояс карате, и я тоже блондинка. В-четвертых, рядом со мной сидит еще одна блондинка, она профессионально занимается греко-римской борьбой. В-пятых, барменша – чемпионка по тяжелой атлетике и тоже блондинка. И все мы достаточно болезненно относимся к заявленной тобой теме. Ну как, ты все еще хочешь рассказать свой анекдот? Слепой отвечает: – Нет. Замучаешься объяснять, где смеяться. Отрывок из скетча Дария Возняка «Наши друзья животные» 36 Зрители в «Заднице мира» не смеются. Артист рассказывает анекдоты только о заиках. Кое-кто встает и, вздыхая, проходит мимо сцены к выходу. Комик начинает следующий скетч. В первом ряду кто-то громко храпит, ему не мешает неестественный хохот, которым юморист разражается после каждой шутки. – Слышали девиз общества заик? «Дайте за-Ко-Ко-Кон-чить!» Жидкие аплодисменты. Многие шикают и свистят, но комик раскланивается словно под гром рукоплесканий. Зрители расходятся, некоторые в полный голос говорят: «Полное убожество». Обескураженный комик остается на сцене один, и вдруг видит, как к нему приближается восхитительная молодая женщина на высоких каблуках, с осиной талией и большими сияющими зелеными глазами. – Вам понравилось? – спрашивает он, и уже достает ручку, чтобы дать автограф. Лукреция вспоминает слова Феликса: «Кто хочет уничтожить сильнейшего? Слабейший». Она представляется. При слове «журналистка» юморист улыбается, вспоминая дни своей минувшей славы. Лукреция задает вопрос, но комик грустно качает головой. – Нет, я не Себ. Он наверху, в самом маленьком зале. На «Задворках Задницы мира». Идите скорей, выступление сейчас начнется. А как вам мое шоу? Просто чтобы знать. – Очень хорошо, правда, – отвечает Лукреция уже на бегу. Наверху в маленьком зале занавес открывается, и комик Себастьян Доллен по прозвищу Себ начинает первый скетч акробатическим этюдом со стулом. Он оглядывает публику. В зале, рассчитанном на пятьдесят человек, всего пять зрителей. Он прекращает выступление. – Послушайте, – говорит он, – народу мало, но я не хочу отменять спектакль. У меня есть развлечение специально для вас – пародия на каждого из присутствующих. И Себ изображает каждого из пяти зрителей. Первый удивлен. Второй думает: «Посмотрим, сумеешь ли ты меня рассмешить!» Третий смеется надо всем подряд, чтобы получить максимум удовольствия за свои деньги. Четвертый устал и вот-вот заснет, а пятый не успевает следить за происходящим. Затем комик просит пятерых зрителей подойти поближе и сесть в первом ряду. Он импровизирует, придумывая шутки на тему утренних новостей и последних событий в мире. В этих удивительных экспромтах есть что-то трогательное и интригующее. Кто этот человек? Обаяние Себастьяна Доллена покоряет Лукрецию. Он с неподражаемой легкостью меняет темы, шутки сыплются одна за другой. Пятеро зрителей хохочут, хлопают от души. В конце выступления Себ раздает им бесплатные билеты для знакомых. Немногочисленная публика уходит в полном восторге. Лукреция, пришедшая последней, продолжает сидеть в тени, в глубине зала. На сцену поднимается директор. – Очень хорошо, Себ! Сегодня ты отлично выступил. – Правда? – Жалко, народу не было. И мы, к сожалению, не сможем больше сотрудничать. – Дайте мне еще один шанс. Я уступлю вам шестьдесят процентов сбора, – просит комик. – Вы же знаете, нужно время, чтобы шоу приобрело популярность. – Себ, шестьдесят процентов от трех проданных и двух бесплатных билетов – это не бог весть что. – Но они смеялись! Вы же слышали, они остались довольны! Семьдесят процентов. Директор зала беспомощно разводит руками. – С тобой все кончено, Себастьян. Наступает момент, когда нужно уходить на пенсию. – Да мне тридцать семь лет! – Для комика это много. Ты начал в двадцать, у тебя за плечами больше семнадцати лет на сцене. Ты уже старый комик, час твоей славы прошел. – Хорошо, восемьдесят вам и двадцать мне. Вы знаете, на что я способен. И публика тоже знает. – Прекрати, Себастьян. Бесплатных билетов недостаточно, чтобы привлечь зрителей. Я не говорю ничего нового: в наши дни нужны выступления по телевизору. – Но высокий уровень моих… – Сначала телевидение, потом уровень. Себастьен Доллен высок, тщедушен, волосы свисают на лоб, а зубы напоминают костяшки домино. Директору «Задницы» лет тридцать, он похож на чиновника, на нем серый костюм, желтый галстук и дорогие часы. Разговаривая, он смотрит на свои вычищенные до блеска ботинки. – Девяносто процентов вам, – говорит юморист. – Театр – это та же булочная. Чтобы процветать, он должен продавать свою продукцию. У тебя могут быть лучшие слойки в мире, но если покупатели не придут в магазин, ты разоришься. Пойми, Себ, мне очень нравится твоя работа, я твой самый верный поклонник. Но я не меценат и не министерство культуры. Я человек, который купил помещение и задолжал банку. Меня уже тянет ко дну шоу этого кретина внизу, я больше не могу рисковать.