Плохо для бизнеса Глава 1 С исполненным убийственного сарказма тяжким вздохом Эми Дункан произнесла вслух, обращаясь к себе самой: – Храни всеблагой Господь трудолюбивую бедняжку! Могла бы уже подыскать себе работу в магазине дешевых товаров, что-нибудь пристойное и уютное, вроде прилавка со сковородами и кастрюлями… Просто мечта! Она выжала выстиранные чулки, аккуратно повесила их на штанге душевой занавески, насухо вытерла руки и вышла из ванной в скромную гостиную квартиры на Гроув-стрит, которую снимала с подругой. Два окна выходили на юг, и в комнатку часто заглядывали несшие радость косые солнечные лучи, но сейчас ноябрьский мрак пасмурного дня был не более веселым, чем сама Эми. Она взяла со столика у дивана свои часики, застегнула их на запястье и озабоченно посмотрела на циферблат. Часики показывали двенадцать. Поскольку встреча за ланчем в ресторане отеля «Черчилль» с человеком, который то ли пытался, то ли не пытался шантажировать миссис В. А. Гримсби, назначена на час, а идти туда минут двадцать, к тому же Эми собиралась опоздать минут на пятнадцать, у нее образовался добрый час свободного времени. И никаких насущных дел, чтобы скоротать его с пользой. Эми прошла в спальню и достала из шкафа серую шубку, чтобы в который уже раз подступиться к решению важной проблемы: стоит ли потратить восемьдесят три доллара на ее переделку? Позволить себе расстаться с подобной суммой ради пустяка Эми никак не могла, но только взгляните на это! И зачем она выбрала серый мех? С ее светло-каштановыми волосами, бледной кожей и диковинными зеленовато-желтыми глазами Эми определенно не стоило покупать эту вещь. Восемьдесят три доллара! Пожав плечами, она наградила шубку парой не особо лестных словечек. Вернувшись в гостиную, Эми присела на диван с журналом, который так и не открыла. Что касается совместной трапезы с шантажистом, она вовсе не была уверена, что ланч в итоге состоится. Какой смысл являться на эту встречу, так и не решив даже более неотложной задачи, чем переделка шубы? На свою нынешнюю работу Эми устроилась примерно год назад, и тому было несколько причин: во-первых, ей предложили это место; во-вторых, работа выглядела увлекательной; в-третьих, адвокат, секретаршей которого она была на тот момент, только что в пятый раз сделал ей предложение руки и сердца, и с этим пора было кончать; в-четвертых, ей смертельно надоело выводить: «… данное соглашение, достигнутое и подписанное в январе 1939 года между „Корриган констракшн компани“, здесь и далее именуемой как…» И что теперь? Ну, в новой работе тоже имелись свои проблемы. Было в ней нечто подленькое… но нет, Эми должна быть предельно честна перед собой: дело вовсе не в этом. Причина, по которой работа перестала ее привлекать, была довольно конкретной. Эми хотелось все бросить. Но она не могла так запросто взять и уволиться, ведь стоило помнить о таких важных вещах, как плата за квартиру, покупка еды и одежды. Интересно, как люди ухитряются откладывать деньги? В этом должна таиться какая-то хитрость. Однажды Эми удалось скопить сто долларов, но потом одна из девушек в конторе угодила в неприятности, и… денежки – фьють! Как такого можно избежать? Ведь надо быть настоящей сволочью, чтобы не… Раздался звонок. Погруженная в невеселые мысли, Эми прошла в кухню и нажала на кнопку домофона, чтобы открыть дверь парадного внизу, а затем прошла в гостиную и открыла дверь на лестничную площадку. Стоя у порога, Эми прислушивалась к шагам на лестнице. Наверное, принесли белье из прачечной или что-то в этом же роде, решила она, но поняла свою ошибку, когда на площадке появился мужчина в хорошо сшитом коричневом костюме и по тускло освещенному коридору направился прямо к ней. Пальцы Эми судорожно сжались на дверной ручке, но мужчина этого не видел. – Этого еще не хватало… – прохрипела она, почувствовав, что надо было прокашляться, прежде чем пытаться что-то сказать. – Добрый день. – Мужчина снял шляпу и посмотрел на Эми с улыбкой, которую можно было бы счесть застенчивой, если бы этому не противоречили все прочие детали его облика. Правда, из-за большого рта и носа, слишком широкого, чтобы его можно было назвать аристократическим, мужчина вряд ли был бесспорным красавцем, но представительным – это точно. Однако в его осанке, широких плечах и походке чувствовалась уверенность, но без агрессивности. Несмотря на это, улыбку мужчины определенно можно было назвать застенчивой. Эми успела откашляться и по-прежнему крепко держалась за дверную ручку. – Да, наверное, – признала она. – То есть полдень действительно позади. Но я считала тебя большим начальником. Не говори, что разносишь еду и напитки по домам. – Какое миленькое платье, – сказал мужчина. – Я смогу лучше его разглядеть внутри, где света побольше. Хочу лишь… Я не задержу тебя надолго. – Конечно не задержишь, – согласилась Эми, пропуская мужчину в квартиру, а затем закрыла дверь и выразительно посмотрела на свои часики. – Учти, на осмотр гравюр времени у нас нет, ведь уже через минуту мне пора бежать на важную встречу. И прости великодушно, мне не нужны фасоль, мука или консервированные персики… – Если у меня всего минута, – оборвал он Эми, – я хочу провести ее с пользой. Что случилось? – Случилось? – улыбнулась она. – Ну как же, Норвегия высадила немецких пиратов с борта «Города Флинт»[6], интернировала их, а президент Рузвельт… – Прошу тебя! – взмолился мужчина уже без улыбки. – Чем ты занята? Посмеяться надо мной хочешь? – Ни в коем случае! – Полные упрека глаза мужчины молили, чтобы Эми посмотрела на него. Эми встретила его взгляд, от души надеясь, что сохранила в своих глазах веселую искорку. – Даже не мечтала смеяться над одним из самых талантливых, искусных… – Вот, значит, как? – Мужчина шагнул ближе. – Не знаю, насколько я талантлив или искусен, но в рабочее время дел у меня всегда по горло. Ты не вообразила, случайно, будто у меня привычка такая – сбегать с работы посреди бела дня, чтобы упрашивать девушку пойти со мной на стадион? – Конечно же нет, – рассмеялась Эми. – Какой в этом смысл? Тебе стоит только пальцами щелкнуть, и девчонки стаями… – Прости. Я пришел потому… ну… для меня это важно. Ты важна то есть. Ты звонишь и мимоходом объявляешь, что не сможешь пообедать со мной завтра, а в субботу не пойдешь на игру. Говоришь, возникли неотложные дела, но не объясняешь какие. Заикнулась только… – Я не заикалась! – Ну, я не это имел в виду. То есть ты даже не потрудилась выдумать уважительную причину. Просто объявила, что отменяешь все наши встречи. И это кажется странным, если только не произошло нечто из ряда вон выходящее. Ты ведь ясно дала понять, что я тебе нравлюсь и что тебе нравится проводить со мной время. Разумеется, с момента нашего знакомства за эти три недели мы виделись всего пять раз, и я не обязательно нравился тебе в том же смысле, в каком ты начинала нравиться мне… «Начинала» – не то слово, прости… В общем, ты прекрасно понимаешь, какого рода чувство… Скажу так: с тех пор как окончил университет двенадцать лет назад, я ни разу не пропустил игру Йеля с Гарвардом, причем я не хожу туда с девушками, на трибуне мне больше подходит мужская компания, и я никогда не… – Я высоко ценю ваше доверие, мистер Клифф, право же, я… – Вот видишь? «Мистер Клифф»! А ведь ты уже звала меня по имени! А теперь «мистер Клифф», да еще с сарказмом, и ты не хочешь встретиться завтра, не пойдешь со мной на игру в субботу и даже не говоришь, что случилось! У меня есть полное право ожидать… – Право? – взметнула брови Эми. – Вот как? У тебя и права имеются? – Да, я… но я не… да, имеются! – Его щеки начали розоветь. – Вот скажи… разве ты не дала мне причину думать… неужели мы не стали друзьями? А если мы друзья и ты вдруг передумала идти со мной на игру, разве у меня нет права хотя бы поинтересоваться причиной? Ответь! – Я не пойду! – твердо заявила Эми с натянутой улыбкой. – Почему? – Просто не хочу. – Она покачала головой и снова посмотрела на часики: выразительный жест, хотя разглядеть стрелки не удалось. – Правда, мне не стоит опаздывать… – Так и не скажешь? – Нечего тут говорить. – Улыбка ее чуть поугасла. – Видимо, ты считаешь, что, если девушка отказалась куда-то с тобой идти, непременно должно было случиться нечто ужасное. Может, ей это просто не интересно? Такую вероятность не предусмотрел? – Как же, я… но т-ты ведь… – начал было запинаться мужчина и замолчал, не сводя с Эми округлившихся глаз; его щеки продолжали багроветь. Еще миг – и Эми отвела взгляд. – Прошу прощения, – сухо произнес мистер Клифф. – По-видимому, я в чем-то ошибался. Он сразу направился к двери, открыл ее и ушел. Эми стояла не двигаясь, пока шаги на лестничной площадке не стихли. Тогда она протопала в спальню, схватила серую шубку, затем отшвырнула ее, села на край кровати и уставилась на туалетный столик. – Впрочем, с этим я справилась отлично, не правда ли? – пробормотала она. – Разве только голос дрожит. Вы же готовы признать дрожь в своем голосе, мисс Дункан? А что, слез не будет? Выдающаяся демонстрация силы воли, да? Он поведет девушку на игру в мяч – бог ты мой! – или докопается до причин отказа. Ты поправишь свое личико, милая моя, вот чем ты займешься, а потом отправишься работать, и эта работа приведет тебя в полный восторг! – С этими словами Эми раскрыла пудреницу. В тот же день около трех она вышла из отеля «Черчилль» со стороны Пятьдесят четвертой улицы в сопровождении стройного, улыбающегося, элегантного мужчины средних лет, который посадил Эми в такси. Когда машина тронулась, Эми помахала ему рукой. Мужчина был шантажистом миссис Гримсби. Ланч в его компании особых результатов не принес, поскольку мысли Эми были слишком заняты собственными делами, чтобы эффективно выполнить порученное ей задание. Теперь же, приняв решение, она не стала терять время и приступила к действиям. Она наклонилась вперед и велела водителю ехать к станции эстакадной линии метро на Пятьдесят девятой улице. Эту поездку она сочла частной, и, поскольку стоимость проезда на такси нельзя будет внести в счет ее расходов, сорок или пятьдесят центов имели значение. Выйдя на станции «Двадцать третья улица», Эми прошагала три коротких квартала на север и один длинный – на запад. Трехэтажное кирпичное строение, перед которым она остановилась, было старым и основательно закопченным, с вымощенным булыжником туннелем для грузовых фургонов, проделанным прямо по центру фасада. Никакой вывески, сообщавшей о статусе или смысле существования этого здания, не было, хотя любой, кто, проходя по противоположной стороне улицы, немного задрал бы голову, увидел бы выведенные белым прямо по кирпичам над окнами верхнего этажа, но давно поблекшие огромные буквы: ЛАКОМСТВА ОТ ТИНГЛИ На первом этаже находились обшарпанный холл и такая же обшарпанная, ветхая лестница, ступени которой были свидетелями тысячи ног, торопливо пробегавших вверх и вниз на протяжении долгих лет ее терпеливого существования. Этажом выше царил невероятный шум: гул станков проникал сюда сквозь деревянные перегородки до потолка, а когда Эми проскользнула в дверь слева, ее встретил дробный перестук пишущих машинок и другие, характерные для офиса звуки. Здесь располагалась приемная с перегородками. В окошко одной из них высунулся убеленный сединами мужчина и хриплым голосом сообщил, что мистер Тингли наверняка где-то в здании. Эми уже готова была простить, что слезящиеся стариковские глаза не узнали ее, и собиралась представиться, как вышедший из соседний двери молодой человек позвал Эми по имени и направился к ней. – Эми? Ну точно! Какая встреча! – И тебе привет, Фил. Она позволила длинным костлявым пальцам Фила сомкнуться вокруг своей протянутой руки и посмотрела на столь же костлявое лицо со впалыми щеками, надеясь, что на ее лице не отразилось ощущение дискомфорта и легкого отвращения, которые она всегда испытывала при виде него. Особенно раздражал Эми рот с напряженно опущенными уголками губ, что свойственно фанатикам или стоикам, вынужденным терпеть неслыханные и нескончаемые пытки. – Тысячу лет не виделись. – Эми улыбнулась ему. – Как поживает технократия? – Технократия? – поморщился Фил. – Господи, да я ума не приложу. Где-то на свалке истории, наверное. – Вот как? – Эми даже стало неловко. – Мне казалось, это прямая дорога к счастью или к успеху… Или к тому и другому? – Нет-нет. Ничего подобного. Похоже, то была необходимая ступень в образовании. Но ведь истина, подобно самой жизни, пребывает в постоянном движении… – Порывшись в кармане, Фил вытащил оттуда небольшую книжицу. – Вот, почитай на досуге. Понять это можно, только прочитав несколько раз, но… Эми взяла буклет и уставилась на обложку. Из нескольких строк заглавия в глаза бросилось жирно отпечатанное слово «РАБДЕН». – Фил, это как понимать? – поразилась она. – Рабочий день? Или это как-то связано с работорговлей? Только не говори, что имеешь какое-то отношение к… торговле людьми? К рабскому труду? – Ни в коем случае! – возмущенно замотал головой Фил. – Никакого отношения! РАБДЕН означает РАБОТА-ДЕНЬГИ. Основа мировой экономической системы – деньги. А в основе денег… так было до сих пор, по крайней мере… лежит золото. Ресурс устаревший и ненадежный, от него давно пора отказаться. Что выражает собой один доллар в нашей валюте? Золотую крупицу. Смехотворно! Нам предлагают привязать доллар к товарам вместо золота, представляешь? К картофелю, к шерсти и железу! Курам на смех! Товары еще менее стабильны, чем золото. В основе денег должно лежать нечто стабильное, твердое, неизменное. А что бывает устойчивым? Что есть самая стабильная вещь на всем свете? – Задавая вопросы, Фил длинным пальцем тыкал Эми в плечо. – Человеческий труд, вот что! – Он потряс перед собой ладонями. – Все то, на что способны эти руки! – Он постучал себя по виску. – На что способна эта голова! Они и есть подходящий фундамент, единственно прочная основа для мировой валюты! Работа-деньги! Мы назвали ее РАБДЕН. – Ясно, – кивнула Эми. – Звучит вполне разумно, но в сокращении мне чудится какой-то подвох. На вид и на звук напоминает о рабстве. С таким названием вы еще наплачетесь, помяни мое слово. – (Буклет отправился в ее сумочку.) – Обязательно прочту. Не обещаю, что несколько раз, но прочту. Дядя Артур в своем кабинете? – Да, я только что от него. С радостью пришлю тебе пачку таких же, если возникнет желание раздавать их людям. – Пожалуй, я сперва все же почитаю. Может, мне эта ваша затея и не понравится. – Эми вновь протянула ему руку. – Здорово было пообщаться. Вперед, к достижению счастья и достатка! Неосмотрительные слова. Они толкнули Фила пуститься в разъяснение истинной природы достатка сквозь призму РАБДЕН, но уже через несколько минут Эми удалось прервать этот поток. Вскоре после того, как Фил отправился по своим делам, дверь, ведущая в ту часть здания, откуда доносился гул работающих станков, открылась и Эми сообщили, что мистер Тингли готов ее принять. Чтобы попасть туда, она миновала еще две-три загородки, обмениваясь по пути приветствиями с девушками и женщинами, которые звали ее по имени, а затем прошла по широкому длинному коридору. Остановившись перед дверью, на матовой стеклянной панели которой было аккуратно написано: «Томас Тингли», Эми зябко поежилась. Она уже успела забыть об этом. Не было тут никакого Томаса Тингли, как не было все двадцать пять лет ее жизни и даже больше. Эми явилась сюда повидать внука Томаса. И то, что эту надпись так и оставили на двери, всегда представлялось ей… ну… Пожав плечами, Эми стряхнула с себя замешательство и вошла. И хотя Томас Тингли давно уже не занимал этот кабинет, здешняя мебель явно его помнила. Древний письменный стол с выдвижной крышкой был обшарпанным и поцарапанным, лак на стульях давно слез, а допотопный массивный сейф выделялся чем угодно, только не стремительностью линий. Там, где полки и шкафы оставляли достаточно места, висели фотографии в рамках; на одной из них, самой старой и основательно пожелтевшей, было изображено около ста человек в старомодных, а потому казавшихся нелепыми костюмах и платьях. Под фотографией виднелась подпись: «Пикник персонала „Лакомств от Тингли“. Колтон-бич, Лонг-Айленд, 4 июля 1891 года». Справа от двери, за большой складной ширмой из зеленого холста, скрывался, как было известно Эми, мраморный умывальник с кранами для горячей и холодной воды, который в свое время считался роскошью. Эми были знакомы все трое, сидящие в кабинете. При ее появлении они прервали разговор. Развалившийся в кресле за столом пухлый, суетливый мужчина с тронутыми сединой волосами был Артур Тингли, внук первого хозяина кабинета. Другой, с седыми, выцветшими от времени волосами, который стоял с благочестивым видом священника – руки заложены за спину, пиджак застегнут на все четыре пуговицы, – был Сол Фрай, менеджер по сбыту. Третьей была женщина, по возрасту находившаяся где-то между двумя мужчинами. Она вполне могла бы командовать женским батальоном, для этого нужно было всего лишь одеть ее в форму. Звали эту женщину Г. Йейтс, и она не имела официальной должности, но, вообще-то, заведовала здесь производством. Ни одной живой душе не положено было догадываться, что «Г.» означает Гвендолин. Эми совершенно случайно узнала об этом от Фила Тингли. Сол Фрай и Г. Йейтс приветствовали Эми вполне дружелюбно, хотя и без особого радушия, а Артур Тингли – с гримасой на лице и раздражением в голосе. Едва покончив с церемониями, он грубо спросил: – Не иначе та штучка Боннер прислала тебя сюда? Удалось чего-нибудь добиться? Эми досчитала в уме до трех, как и собиралась, заранее понимая, что беседа потребует высочайшего самоконтроля перед лицом провокационных выпадов. – Боюсь, – произнесла Эми спокойно и, как она надеялась, без тени вызова в голосе, – многого достичь нам не удалось. В любом случае мисс Боннер меня сюда не посылала. Я пришла по собственной инициативе… не по просьбе мисс Боннер. Нам с вами следует обсудить кое-что… – Эми покосилась на двух остальных. – Наедине. – Что за шуточки? – уставился на нее Артур Тингли. – Ты имеешь в виду личное дело? Какого рода вопросы ты хочешь обсуждать? Тут все-таки коммерческая фирма, и рабочий день еще не закончен! – Мы уходим, – объявила Г. Йейтс решительным, но на удивление высоким голосом. – Пошли, Сол… – Нет! – рявкнул Тингли. – Вы останетесь. Но женщина схватила Сола Фрая за локоть и подталкивала к двери, но не к той, через которую вошла Эми. Открыв ее, мисс Йейтс обернулась: – Твоя племянница хочет поговорить с тобой наедине. А мы все равно собирались просмотреть кое-какие бумаги.