– Ничего подобного! – взвилась Эми. – Только потому, что я разрешила вам себя поцеловать… – Разрешила, значит? Ха! – Помолчите! – распорядился Нат Коллинз. Звонил телефон, и адвокат уже взял трубку. После короткого разговора, состоявшего в основном из вздохов и фырканья, адвокат повесил трубку и скорчил гримасу Фоксу: – Автор нашей анонимки действительно большой профессионал. Сочинитель беллетристики. Автомобильного номера ТД пять-пять не существует в природе. Все зарегистрированные номера с ТД имеют трехзначное число. Глава 8 Какое-то время они молча смотрели друг на друга. С дельным комментарием никто не торопился. Наконец Коллинз обратился к Эми: – Нам нужно знать точно, споткнулись вы на той ступеньке или нет. – Скорее всего, споткнулась, – усмехнулся Фокс, постучав себя по нагрудному карману, куда сложил анонимку. – Займусь этим вплотную, когда будет время. А что там с Филипом Тингли? Ты сам его пригласил или он вызвался добровольно? – Я посылал за ним. Расспросил мисс Дункан о возможной причине, по которой дядя мог звонить ей с просьбой о встрече. Таких причин не оказалось. Ей невдомек, как эта просьба может быть связана с хинином в банках. Ее лучшая догадка навскидку – встреча могла иметь отношение к Филу, ее двоюродному брату. Тингли частенько ссорился со своим приемным сыном, и мисс Дункан всякий раз принимала сторону Фила. Ей кажется, что у Тингли могло сложиться безосновательное впечатление, будто она обладает каким-то влиянием на кузена. Однажды Артур Тингли уже снизошел до того, чтобы просить ее воспользоваться своим влиянием и сделать из этого оболтуса достойного человека. Услышав об этом, я связался с Филом и попросил заглянуть ко мне на досуге. – Что ж, давайте посмотрим на него. Разрешишь мне начать разговор? Прощупать почву, так сказать? – Ни в чем себе не отказывай. Коллинз позвонил мисс Лараби, и через минуту в его кабинет вошел Филип Тингли. Высокий, нескладный и тощий, молодой человек был одет так, словно его выдернули из очереди за бесплатным супом. Всякий, кто увидел бы Фила впервые, мог списать его впалые щеки и опущенные уголки губ на шок и напряжение недавней утраты. Фил сдержанно приветствовал Эми, обвел Коллинза и Фокса пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз и после короткого представления позволил обоим пожать свои вялые, костлявые пальцы. После чего опустился на стул, недавно освобожденный Леонардом Клиффом. Эми нервно подала голос, словно испытывая необходимость хоть чем-то прервать затянувшуюся паузу: – Просто кошмар какой-то… Да, Фил? – Не особо, – мотнул головой последний из Тингли, который на самом деле не был Тингли. – Смерть человека, совершенно бесполезного в экономическом смысле, пусть даже столь отвратительная, заслуживает сожаления лишь в крайне ограниченном смысле. Будь он моим настоящим отцом, возможно, я отнесся бы к ней иначе. А так… не чувствую вообще ничего. – С чем я вас и поздравляю! – просиял Фокс. – Не многим удается достичь такой философской отстраненности в обсуждении вопросов жизни и смерти. Это же не напускное бахвальство, я верно понял? – За каким дьяволом я стал бы притворяться? – Даже не знаю. Хотя согласен, логичнее было бы изобразить смятение и скорбь, что люди часто и делают. Скажите, в отношении судьбы своей кузины вы чувствуете то же равнодушие? – Какой еще кузины? – недоуменно поморщился Фил. – Ах да… вы сейчас об Эми? Не чувствую. Я редко привязываюсь к другим людям, но она единственная женщина, кому я когда-либо предлагал руку и сердце. – Фил! – возмутилась Эми. – Ты же просто дурачился. – Нет, я говорил серьезно, – покачал он головой. – Все обдумав, я решил, что хочу на тебе жениться. Конечно, теперь я рад, что этого не случилось, так как это могло все только запутать. – То есть вы планировали женитьбу какое-то время назад? – уточнил Фокс. – Да, в мае и июне тысяча девятьсот тридцать пятого. – Понятно. Воздействие весенних флюидов. Но вы и теперь еще неплохо к ней относитесь? Я спрашиваю, поскольку мисс Дункан пригодилась бы небольшая дружеская поддержка. Вы знали, что ваш отец, то есть приемный отец, звонил ей вчера, чтобы назначить встречу? – Нет. А он звонил? Не думаю, что об этом писали в «Таймс». Только их заметку я и прочел. – В общем, да. Он позвонил ей без четверти шесть, упомянул о некоей проблеме, в решении которой ему требовалась помощь, и, вспомнив о семейных узах, попросил приехать на фабрику к семи часам. Потому-то мисс Дункан и отправилась туда. Но полиция располагает в качестве подтверждения этому звонку лишь ее собственными показаниями. Было бы хорошо подкрепить ее слова. Мы уже взвешивали, помимо прочих возможностей, и то, что упомянутая вашим приемным отцом проблема могла иметь какое-то отношение к вам. – Почему вы так в этом уверены? – Не то чтобы уверены. Рассматриваем как вероятный сценарий. – Ладно, – уступил ему Фил, – давайте его рассмотрим. – Спасибо. Но не могли бы вы хоть чем-то его обосновать? Скажем… ну… какая-то недавняя словесная перепалка с отцом не обострялась сверх меры? В последнее время? – Наши ссоры всегда были предельно резкими. И затяжными к тому же. – Но не дошли ли они до нового предела где-то между тремя часами дня в понедельник и вчерашними шестью часами? – Нет. – Не дошли, значит? – улыбнулся Фокс. – Собственно, я потому указываю точный промежуток времени, что мисс Дункан заходила к вашему отцу днем в понедельник, а когда уходила – примерно в половине четвертого, – он, очевидно, испытывал к ней бескомпромиссную враждебность. Никто бы не догадался, что он намеревается просить ее об услуге. Тем не менее без четверти шесть во вторник он все же позвонил ей и попросил об одолжении. Нам весьма поможет, если мы сумеем нащупать хоть какое-то объяснение этому факту. Какое-то событие, случившееся в этом промежутке и заставившее Артура Тингли иначе взглянуть на племянницу. Вы же понимаете, не правда ли, что тем самым смогли бы здорово помочь своей кузине? – Да, это я могу понять. – Но помочь ничем не можете? – Нет, не могу. – Отец оставил вам просьбу повидать его в кабинете вчера в пять часов, и вы подчинились. В чем там было дело? Фил сжал губы, сводя тем самым на нет весь возможный эффект от скорбно опущенных уголков. – Дело? – процедил он и чуть передвинул стул, чтобы принять непринужденную позу. – Вы вдруг стали похожи на тех полицейских попугаев. Они замучили меня этим вопросом. Но, как я понимаю, во всем этом вы лишь отстаиваете позицию Эми? – Так и есть. Прикрываю фланги, а также тылы и передовую. Если вы расскажете, о чем говорили вчера с отцом, это может дать нам зацепку и объяснить тот телефонный звонок. – Мы с отцом говорили о том же, о чем и всегда. – Не разбавляя привычную канву ничем новым? – Нет. – Фил наморщил лоб, вынужденно касаясь неприятного для него предмета. – Никаких вариаций. Отец вечно на меня злился, потому что мне хватало мозгов видеть все преступное бессилие, всю деградацию традиционной капиталистической экономики и ее финансовой сферы, а также потому, что я не собирался принести эти мозги в жертву на шатком алтаре того ничтожного бизнеса, который сковывал его кругозор. Со своей стороны, я испытывал ничуть не меньше злости, но контролировал себя лучше, поскольку отец с легкостью мог позволить себе передать значительную сумму на то благое дело, которое я всеми силами поддерживаю, – на очищение и омоложение мировой экономики. Только отец раз за разом отказывался. Он платил мне скудное жалованье за работу в отделе сбыта. Сорок долларов в неделю. Я живу на пятнадцать, а остальные передаю единомышленникам. Это позволяет нам публиковать… – Внезапно прервав свою речь, Фил опустил воздетые ввысь глаза на Эми. – Кстати говоря. Тот памфлет, который я тебе вручил. Ты отдала его полицейским. Но ты его хотя бы полистала? – Полицейским? – поразилась Эми. – Но я не… А-а-а… ну конечно. Брошюра была в сумочке… которую я там оставила… – Можно поинтересоваться, о каком памфлете речь? – вставил Фокс. – «Вестник РАБДЕН, двадцать шестой выпуск», – с готовностью ответил Фил и впился взглядом в его лицо. – Думаю, вы уже слышали про РАБДЕН? – К сожалению, не слышал, разве только это новое написание… – Нет. Пишется «Р-А-Б-Д-Е-Н», – по буквам произнес Фил. – Это концепция, которая разделается с раковой опухолью мировой экономики. Сокращение от «работа-деньги». Это основная, революционная доктрина, гласящая, что вся денежная масса должна быть основана на среднем потенциале труда работника, вычисленного по… – Прошу меня простить. Это и есть то благое дело, которому вы себя посвятили? – Да. – То есть вы не анархист? – Господи! – с невыразимым отвращением в голосе простонал Фил. – Ну с чего вы это взяли? – Не важно, – отмахнулся Фокс. – Говорите, пятнадцати долларов вам хватает на неделю. Но, разумеется, вы живете в отцовском доме. – Вот и нет, не живу. Я съехал два года назад. В придачу ко всему прочему там мне приходилось увиливать от постоянной игры в бридж. – Могу я спросить у вас адрес на тот случай… – Конечно. Дом девятьсот четырнадцать по Восточной Двадцать девятой улице. Телефона у меня нет. Вход со двора, четвертый этаж. Зазвонил телефон, и Нат Коллинз, потянувшись за трубкой, вздохнул: – Простите… Нат Коллинз слушает. – Следующие двадцать секунд он действительно слушал и только потом заговорил вновь: – Алло! Алло? Алло-алло? – Повесив трубку, адвокат отпихнул от себя телефон, взял блокнот и карандаш, быстро черкнул несколько строчек, вырвал страницу и протянул ее Фоксу. – Это насчет того дела с несчастным случаем, – пояснил он. – Если будет возможность, покрутись там немного. Фокс прочел размашистые строки: Муж. голос, искаж.: «Человеком в плаще, который вошел в здание фабрики Тингли прошлым вечером в 19:40, был Филип Тингли. Это не абсолютная истина, но 100 шансов против 1». – Благодарю, – кивнул Фокс. – Может, завтра удастся уделить этому время… – Запихнув смятый листок в карман, он снова улыбнулся Филу. – Итак, мистер Тингли, мне очень жаль, что вы не можете помочь нам с причиной вызова мисс Дункан тем телефонным звонком. Я правильно понял, что ваш разговор с отцом начался вскоре после того, как часы пробили пять? – Все правильно. – Вас не затруднит уточнить, сколько этот разговор длился?