– Никак не затруднит. Мы говорили до двадцати минут шестого. – И что вы сделали потом? – Я дошел до Бродвея, съел что-то в закусочной-автомате, а затем отправился к перекрестку Тридцать восьмой улицы с Шестой авеню, где расположен наш небольшой офис. – Наш? – «РАБДЕН». – Ясно. И часто вы коротаете там свои вечера? – Почти каждый день. Я отдаю общему делу все сбережения и все то время, которое могу себе позволить. Около семи часов я вышел оттуда с пачкой листовок, рекламирующих митинг, который мы хотим устроить, и раздал их на Сорок второй улице. Я вернулся в контору вскоре после восьми и оставался там до десяти часов, когда мы закрыли наш офис. – Выходит, целый час, с семи до восьми, вы провели на Сорок второй улице, где раздавали листовки? – Все верно. – Разве не шел дождь? Вы раздаете листовки под дождем? – Само собой. Лучшая погода для этого. Люди собираются под навесами и в дверных проемах, и там они с большей охотой берут литературу… – скривил губы Фил. – Если вы пытаетесь вытащить Эми из неприятностей, затянув меня на ее место, у вас вряд ли получится. – Иначе говоря, убийство вашего приемного отца не должно иметь к вам никакого отношения? – «Не должно иметь» звучит слишком неопределенно. Я тут вообще ни при чем. – Что ж, прочная позиция, если только вам удастся ее удержать. Не забывайте, впрочем, что и у вас есть слабина: вы законный наследник Артура Тингли. – Наследник? – Губы Фила вновь пришли в движение, изобразив некое подобие оскала. – Вы называете это «наследством»? Бизнес, упакованный теперь в трест, которым заправляет та дряхлая троица? – Этот бизнес достаточно хорош, чтобы за него сулили триста тысяч долларов наличными. И надо думать, у Тингли имелась и иная собственность, помимо бизнеса? – Имелась, – с горечью признал Фил. – И она целиком заперта в сейфах треста. Даже отцовский дом со всей обстановкой. – Вы были знакомы с содержанием его завещания? – Можете не сомневаться. То была излюбленная дубина, которой отец стращал меня, заодно осыпая угрозами. – По-видимому, в высшей степени неприятные ощущения… – С выражением сочувствия на лице Фокс встал. – Большое спасибо, мистер Тингли, пусть вы не многим смогли нам помочь… – Пройдя по кабинету, он снял с вешалки свои пальто и шляпу. – Тем вопросам, которые я собирался задать вам, мисс Дункан, придется подождать еще немного. Утром я свяжусь с вами. До скорого, Нат… Он повернулся было, чтобы выйти, но его остановил раздавшийся позади возглас: – Эй, погодите минутку! – Фил Тингли вытащил что-то из кармана и протянул Фоксу. – Тут у меня «Основные требования РАБДЕН к мировой экономике». Прочтите. Я пришлю вам подборку наших брошюр… – Буду признателен. Весьма признателен. Забрав у Фила бумаги, Фокс твердым и размашистым шагом двинулся к выходу. Могло показаться, что он торопится, но, оказавшись в приемной, Фокс резко остановился. Леонард Клифф сидел в кресле у стены, читал вечернюю газету. Фокс подошел к столу, за которым несла вахту мисс Лараби, и склонился над ней так, словно недавняя сценка с участием мисс Дункан выработала у него устойчивую привычку; однако, вместо того чтобы поцеловать секретаршу Коллинза, он всего лишь шепнул ей на ушко: – Все это время он так и сидел тут? Мисс Лараби, очевидно, не была расположена шептать или мурлыкать что-либо в мужское ухо. Не задумываясь и не меняясь в лице, она повернулась к своей пишущей машинке, заправила туда чистый лист бумаги, бойко отстучала несколько строк и, высвободив лист, вручила Фоксу. Тот прочел: 20 мин. назад он спросил, где тут у нас туалет, и вышел. Вернулся примерно через 10 минут с газетой; видимо, спускался на улицу. – Благодарю, – улыбнулся Фокс, сложил бумагу и сунул в карман. – Если появятся какие-то новости, я обязательно дам знать. – После чего направился к Леонарду Клиффу. – Мистер Клифф, там, в кабинете, вы упомянули, говоря о постороннем вмешательстве в производство у Тингли, что подозреваете «Консолидейтед сирилз», потому что вам известны их методы. Опустив раскрытую газету на колени, Клифф ответил ему кивком: – Упомянул, не сдержался. Но вы обещали отнестись ко всему, что говорилось за этой дверью, как к конфиденциальной информации. – Так и поступлю, то есть не стану разглашать сведения, еще не ставшие общим достоянием. Когда в понедельник мы говорили с Артуром Тингли, он тоже обмолвился насчет «Консолидейтед сирилз». Это какие-то особо крупные ваши конкуренты? – Пока нет. Хотя они… – Клифф запнулся, но, пожав плечами, продолжил говорить: – В конечном счете это вам скажет любой серьезный участник нашего рынка. Примерно год назад Гатри Джадд из «Метрополитен траст» взял измором «Консолидейтед сирилз» и подмял под себя. В интересах компании, разумеется. Вы знакомы с Джаддом? – Нет, но до меня доходили слухи. – Тогда мне не придется их пересказывать. Сказав, что знаю методы работы «Консолидейтед сирилз», я имел в виду, что знаю, как работает Гатри Джадд. – Понимаю. Вы будете завтра в своем офисе? – Непременно. – Тогда, возможно, я загляну поболтать. Премного благодарен. Фокс спустился, вышел на улицу, где сумерки раннего ноября уже успели сгуститься, изображая глубокую ночь, и, лавируя между прохожими, быстрым шагом добрался до Мэдисон-авеню, после чего миновал еще шесть кварталов в северном направлении и вошел в вестибюль еще одного офисного здания, где сверился с табличкой-указателем. Воспользовавшись лифтом, он вышел на тридцать втором этаже и, пройдя длинным коридором, отыскал дверь с надписью: БОННЕР и РАФФРЕЙ детективное агентство За дверью скрывалась маленькая красивая приемная, являвшая собой прямую противоположность приемной «Лакомств от Тингли». Зеленовато-кремовые стены, приглушенный свет, темно-бордовая резиновая плитка на полу; стулья, низкий столик и вешалка при входе – все лакированные, черно-красные, с хромированными деталями. В приемной никого не было. Не успел Фокс хорошенько оглядеться, как дверь внутреннего помещения открылась и вышла Дол Боннер, в пальто, шляпке и перчатках. – Как раз вовремя, – сказал Фокс. – Я боялся, что уже не застану вас. Ее улыбке недоставало теплоты. – Какая честь! – Внимательные золотисто-карие глаза встретились с глазами Фокса. – Извините… У меня назначена встреча… – У меня тоже, так что я вас не задержу. Здесь у вас так чисто и мило. Что вы обсуждали с Леонардом Клиффом в баре «Рустермана» вечером в прошлую субботу? – Вот это да! – В улыбке проявилось если не тепло, то удивление. – Поразительно! И подобными приемами вы добиваетесь каких-то результатов? – Добиваюсь, когда нахожу хороший рычаг, – вернул улыбку Фокс. – Вот как сейчас. Было бы удобнее расположиться в креслах, немного потрепаться о пустяках и постепенно подвести вас к вопросу, но мы же оба спешим. Смысл в том, что Клифф изложил свою версию того разговора и мне нужна ваша, просто для проверки свидетеля на надежность. Шаблонный прием, с которым вы, конечно же, знакомы. – Да, но я пользуюсь им тактичнее. – Блеск в ее глазах определенно выражал радостное удивление. – И это Текумсе Фокс? Постыдились бы! Кто я, по-вашему? Девушка-горничная, которая прибегает по звонку? – Ничего подобного. Но вы ответите на мой вопрос, так или иначе. Почему бы не держаться в стороне от чужого дела об убийстве? Дать себя впутать в расследование стало бы ужасной помехой… для вас то есть. Вы можете считать нормальным и вполне этичным, позволив A нанять вас, чтобы навести справки о Б, а потом позволить Б нанять вас для наведения справок о В, но вы же знаете, как работают в полиции. Копы подозревают всех кругом, а к подозреваемым относятся нагло и бесцеремонно. Самым меньшим, в чем они могут вас заподозрить, будет двойная игра по отношению к A, хотя, может, вы и вели такую игру, пока его не убили. Лично меня это не интересует, но мне нужно знать ответ на заданный вопрос. В противном случае – и весьма скоро, потому что я не могу тратить время зря, – в кабинете инспектора Деймона прозвучит телефонный звонок, и он потребует доставить вас к нему, живой или мертвой. Начнутся бесконечные допросы, и «Подпишите, пожалуйста, эти показания», и «Жду вас здесь завтра рано утром», и «Не покидайте город, не уведомив…». – Черт побери! – воскликнула мисс Боннер, и из ее глаз исчезли и радость, и удивление. – Вам это знать ни к чему. Как потом объяснить источник этих сведений? – Легко. Подумайте сами. Я уже сказал вам, что знаю содержание вашей беседы от Клиффа, и теперь всего лишь провожу проверку. Разве мои A, Б и В вас не убедили? – Я не вела двойную игру с Тингли. – Отлично. До субботы вы встречались с Клиффом? Видели его хотя бы? – Нет, – скривилась мисс Боннер. – Черт побери! Он позвонил в мой офис, и мы договорились встретиться в «Рустермане». Я думала, что смогу добиться прорыва в своем следствии по заказу Тингли, но, выяснив, что нужно Клиффу, не увидела причин для отказа и в его просьбе. Тингли это ничем не могло повредить, да и Клиффу тоже, если он был честен… – Чего он хотел? – Он подозревал, что в бедах с хинином у Тингли виноваты «Консолидейтед сирилз», и просил меня расследовать это и добыть доказательства. Причин у него имелось две: во-первых, он собирался выкупить у Тингли бизнес и был не в восторге от мысли, что его собственность может сильно потерять в цене; во-вторых, он надеялся разоблачить гнусные происки «Консолидейтед сирилз». – Кого-то конкретно он в этой связи упоминал? – Да. Гатри Джадда из «Метрополитен траст». Не так давно они завладели «Консолидейтед сирилз». – Еще какие-нибудь задачи он перед вами ставил? – Нет. – Вы сказали ему, что работаете на Тингли, расследуете действия самого Клиффа? – Нет. – Он звонил вам примерно полчаса назад? – Что? – нахмурилась мисс Боннер. – Кто мне звонил? – Клифф. Чтобы продиктовать то, что вы мне сейчас рассказали? – Не звонил. Вы… Да вы просто несносный… – Право, не стоит. В душе я очень раним и не хочу этого слышать. Большое вам спасибо, мисс Боннер. Фокс резко развернулся и покинул офис. Очевидно, мисс Боннер не была расположена к дальнейшему общению, поскольку Фоксу пришлось дожидаться лифта больше минуты, ведь рабочий день уже закончился, а она так и не покинула свой офис. Вновь оказавшись на улице, вместо того чтобы вернуться туда, где оставил машину, Фокс бодро зашагал к центру города. На Тридцать восьмой улице повернул на запад. Дойдя до Шестой авеню, он вошел в аптеку и сверился с телефонной книгой, потом вышел, покрутил головой и перешел на другую сторону улицы, к парадной двери здания, знававшего лучшие времена и явно ждавшего сноса теперь, после отмены ограничений по высоте строительства. Бросив взгляд на список арендаторов, он поднялся на третий этаж в скрипучем старом лифте; узкий коридор привел его к двери с мутной от грязи стеклянной панелью, в центре которой красовалась надпись: «РАБДЕН», а в нижнем углу стояло: «Входите без стука».