Так он и сделал. Глава 9 Все свободное пространство в средних размерах комнате, где размещался административный, редакционный, финансовый и отдел распространения «РАБДЕН», занимали высокие стопки агитационной литературы. Мебель: два стола, пять стульев, пишущая машинка, мимеограф, шкафы и стеллажи – выглядела неброско, но основную функцию выполняла. У одного из столов стоял с озабоченным видом мужчина и сыпал из бумажного пакетика в стакан воды пищевую соду, помешивая ее ложечкой. За вторым столом сидела молодая женщина в простом коричневом шерстяном платье, плотно облегающем ее формы, и наклеивала почтовые марки на конверты. Черты лица женщины можно было бы счесть привлекательными в обычном смысле этого слова, если бы их не портило выражение интеллектуального превосходства, выдаваемого внушительными размерами лба. Двое повернулись взглянуть на Фокса, и тот вежливо поздоровался. – Добрый вечер, – откликнулся мужчина. – Прошу простить… – Он опрокинул в себя содержимое стакана и скорчил гримасу. – Я слишком быстро ем. – Как и очень многие, – улыбнулся ему Фокс. – А у вас здесь хорошо. Компактно. – Хорошо? Да тут полный бардак. Был у меня когда-то свой кабинет… – Конец фразы мужчина отрубил плавным взмахом кисти. – Чем я могу вам помочь? Фокс открыл было рот, чтобы задать вопрос, ради которого пришел, но его опередила молодая женщина. Она закончила клеить марки, поднялась и, надевая пальто и шляпку, обратилась к мужчине: – Что мне делать, если материалы от Винкупа доставят раньше, чем вы появитесь здесь утром? – Прими их и расплатись. Я подпишу чек, сумму проставишь сама. – Угу, – кивнула женщина. – Я все забываю, что Фил… В общем, не могу привыкнуть к свалившемуся богатству. Едва заслышав этот бурный всплеск, намекающий на присутствие славной добычи, Фокс моментально забыл о мелкой рыбешке, за которой пришел. Он обратил свою улыбку к женщине и заступил ей дорогу к двери: – Извините, могу я выступить с предложением? – Фокс вытянул из кармана экземпляр «Основных требований РАБДЕН к мировой экономике». – Знакомый дал мне эту брошюру. Захватывающее чтение, но я не все здесь понимаю. Хочу расспросить вас о тонкостях, но успел проголодаться. Вы как раз собрались уходить и, надо думать, тоже иногда питаетесь, так почему бы нам не пообедать вместе, а заодно я задам несколько вопросов? Мое имя – Уильям Шерман. – Прекрасная мысль! – объявил мужчина. – Она сможет ответить на большее количество вопросов, чем все мы остальные, вместе взятые. – Но я привыкла читать во время еды… – нерешительно протянула женщина и действительно уже держала под мышкой увесистый том, что не помешало ей пожать плечами. – Так и быть, идемте. – Одну секунду, – сказал мужчина. – Вот заявка на членство в нашей «Лиге РАБДЕН». Прихватите ее с собой. Фокс послушно взял заявку и вместе с будущей сотрапезницей направился в «Ред херринг» на Сорок четвертой улице, решив, что тамошняя атмосфера содержит наименьшее количество кислорода, чем где-либо еще. В баре женщина из «РАБДЕН» приняла коктейль как нечто само собой разумеющееся, а второй – без явно выраженного протеста. Лишь после того, как их провели к кабинке на двоих в задней части ресторана, Фокс решился спросить имя своей спутницы, на что сразу последовал ответ: Грейс Адамс. К тому времени как они покончили с грил-микс и был подан салат, Фокс столкнулся с досадным фактом: хотя его расчеты были верны, ожидания тем не менее не оправдались. Два коктейля в сочетании с нехваткой кислорода в забитом людьми, шумном зале ресторана и при поддержке бутылки бургундского, со своей долей которой Грейс расправилась и глазом не моргнув, действительно развязали ей язык. Однако чем охотнее она говорила, тем глубже забиралась в непроходимые дебри экономической теории. Она едко высмеяла Кейнса[10], заклеймила позором Маркса, в пух и прах разнесла Веблена[11] и вышвырнула золотой стандарт на расплавку в адские котлы. Бесспорно, излагала она блестяще и даже убедительно, Фокс готов был это признать, но обед на двоих в «Ред херринге», далеко не дешевый, он оплачивал отнюдь не ради чьих-то ораторских перлов. Терпеливо и упорно, используя хитроумные уловки, он вновь и вновь говорил Грейс о своей готовности внести существенный денежный взнос на дело продвижения идей РАБДЕН, но та не обращала на намеки Фокса никакого внимания, продолжая запускать все новые словесные фейерверки. Он испробовал другие, элегантные и не менее хитроумные подходы к теме финансов РАБДЕН и их современного состояния, которое, по-видимому, позволяет, беспечно подмахивая чеки, в последнюю минуту расплачиваться по векселям, – все было тщетно. Грейс то ли пропускала их мимо ушей, то ли с дьявольской ловкостью ускользала от ответа. Фокс никак не мог понять, что именно. Когда принесли кофе, у Фокса успело возникнуть тревожное чувство, что он терпит сокрушительное поражение от руки… вернее, от языка… пиротехнического гейзера в женском обличье. Тут Грейс Адамс, подняв чашку с кофе, пролила немного темной жидкости на скатерть и глупо хихикнула. В этот миг Фокс все понял. Она попросту мчала на бреющем полете – и начала свой разгон после первых же коктейлей. Если бы мог, Фокс отвесил бы себе подзатыльник. Глядя прямо в глаза Грейс, он потребовал прямого ответа: – Насчет большого вклада, который сделал Фил. О какой сумме речь? – Десять тысяч долларов. – Когда он их внес? – Так, сегодня у нас… – насупилась Грейс, соображая. – Среда, – подсказал Фокс. – Точно. Среда. А вчера был… – Вторник. – Правильно, вторник. Понедельник! Значит, деньги были пожертвованы в понедельник. – Он выписал чек или принес наличные? – Наличные. Все было сложено в… – Прервав себя на полуслове, Грейс вдруг замолчала. – Минуточку. Зачем вы меня об этом спрашиваете? – Почему бы и нет? – Потому что вам не полагается… Вернее, мне не полагается… – Хорошо, забудьте. – Фокс повернулся и оглядел зал. – Официант! Счет, пожалуйста. Вообще говоря, было бы очень желательно, чтобы мисс Адамс напрочь забыла об их разговоре, так что Фокс постарался заставить ее фонтанировать снова, но Грейс хранила молчание. Не произнесла ни словечка, пока на улице Фокс не предпринял попытку усадить ее в такси, встреченную твердым отказом. Держа под мышкой тяжелую книгу, она решительно зашагала в сторону вокзала Гранд-Сентрал. Фокс провожал ее взглядом на протяжении десяти шагов, а затем развернулся и взял курс на Шестую авеню. Но он не нашел Филипа Тингли в офисе «РАБДЕН». Там был мужчина с привычкой слишком быстро есть и еще двое, разгребавших залежи листовок и памфлетов, но Фила там не оказалось. Всем им Фокс объявил, что хотел бы разыскать мистера Тингли, поскольку мисс Адамс выразила мнение, что Тингли мог бы навести окончательный глянец на его понимание концепции РАБДЕН, однако в ответ услышал, что сегодня Тингли здесь не появлялся и не давал знать о своих планах. Фокс ушел, отыскал поблизости телефонную будку, позвонил домой Артуру Тингли, ныне покойному, и узнал от экономки, что Филипа Тингли там нет и что она понятия не имеет о его теперешнем местонахождении. Тогда Фокс дошел до Сорок первой улицы, сел в свою машину, не без сложностей вырулил с забитой парковки и направился к дому 914 по Восточной Двадцать девятой улице. Это унылое, запущенного вида строение легко убедило бы всякого в необходимости применения нового подхода к мировой экономике здесь, если больше негде. Четвертый этаж, вход со двора, по утверждению Фила. Найдя подъезд незапертым, Фокс поднялся по вонючей узкой лестнице. Дверь на площадке четвертого этажа не имела звонка, и он постучал, но никто не ответил. Пару минут спустя Фокс сдался и, спустившись на улицу, немного посидел в машине, прикидывая варианты дальнейших действий. Проголосовал за возвращение домой и двинулся в сторону Вестсайдского шоссе. В 22:20 он уже съехал на свою частную подъездную дорогу и, описав несколько плавных поворотов, пересек мостик через ручей, который сам же построил, направляясь к белому дому среди деревьев на холме, который местные жители называли «Зоосад». В доме он послал воздушный поцелуй миссис Тримбл, расспросил Сэма о ходе опрыскивания, рассудил спор между Покорни и Элом Крокером насчет температуры тела сурков в состоянии зимней спячки, спустился в подвал взглянуть, не открыли ли котята Кассандры глазки, еще около часа посвятил музыке, исполняя гитарные дуэты с Джо Сорренто, и лишь тогда поднялся к себе и лег спать. В 9:30 в четверг Фокс уже вернулся в Нью-Йорк и стоял в телефонной кабинке в парикмахерской на Сорок второй улице, успев сделать четыре звонка. Нату Коллинзу в его офисе: никаких новостей. Эми Дункан в ее квартире: то же. В дом Тингли: похороны состоятся, как и запланировано, ровно в десять, поэтому до полудня поговорить с Филипом Тингли не удастся. В компанию «Пи энд би»: мистер Клифф на совещании, прием посетителей отложен на неопределенное время. Сейчас Фокс, с раскрытой записной книжкой в руке, говорил с кем-то, к кому обращался Рэй: – Что я и зову «настоящий сервис», по высшему разряду. Отлично, повишу пока на линии… – Ожидание растянулось на несколько минут, наконец Фокс заговорил снова, немного послушал и продолжил: – Позволь, я подытожу, просто чтобы убедиться. ГД один-один, ГД два-два, ГД три-три, ГД четыре-четыре, ГД пять-пять, ГД шесть-шесть, ГД семь-семь и ГД восемь-восемь – это все Гатри Джадд. Восемь автомобилей, каково? Этот тип, должно быть, неплохо экономит на обуви. Премного обязан, Рэй. Приезжай как-нибудь, полюбуешься на мой новый трактор. После чего Фокс покинул телефонную будку, вышел из парикмахерской, направился к станции метро у Гранд-Сентрал и доехал до Уолл-стрит. Компания «Метрополитен траст» являла собой микрокосм, крепость, поле брани и пиратский корвет – в зависимости от точки зрения. В здании было сорок лифтов, а в компании – тридцать восемь вице-президентов, почти ничья. Фокс, однако, целил даже выше, чем сидел главный вице-президент. Он вышел на самом верхнем этаже и с ходу атаковал линию Мажино[12], защищавшую подходы к его добыче, причем единственной его артиллерией был простой запечатанный конверт. Внутри конверта лежала визитная карточка самого Фокса, на которой он написал: Срочно! По поводу визита мистера Брауна к мистеру Т. в 10 часов утра во вторник. Вся сложность заключалась в том, чтобы нанести этим конвертом точный удар по намеченной цели. Секретарша в приемной снизошла до того, чтобы позвонить еще кому-то. Появился лощеный молодой человек, пожелавший получить конверт, но, встретив отказ, исчез. Вслед за ним в приемной возник мужчина чуть старше и тверже характером и провел Фокса по широкому, устланному коврами коридору к кабинету, где заправлял средних лет поджарый субъект, по обеим сторонам которого сидели стенографисты. Ему Фокс вручил конверт, и тот удалился с добычей, оставив мужчину строгого вида наблюдать за гостем. Через пять минут поджарый субъект вернулся, поманил Фокса к себе и проводил его за дверь, через кабинет и за новую дверь – в просторный кабинет, обставленный с подлинной, немного щеголеватой элегантностью. Мужчина лет шестидесяти, сидевший с прямой спиной за огромным столом из бесценного ангелима[13], на котором не было ничего, кроме газеты, сказал: – Очень хорошо, Эйкен. Спасибо. Поджарый субъект поспешил на выход. – Вы мистер Джадд? – спросил Фокс, подойдя к столу. – Да. – Тембр его голоса поразил Фокса новым и примечательным сочетанием: бесшовным сплавом шелка и стали. – Итак, зачем вы сюда явились? Глава 10 Десятую часть поверхности стола Фокс занял своими пальто и шляпой, а себе пододвинул стул. Привычная для него улыбка на этот раз отсутствовала. – Видите ли, – начал он, – я детектив… – Мне известно, кто вы такой. Зачем явились? – Как раз собирался об этом рассказать. Как и у любого другого, у каждого детектива со временем вырабатываются забавные привычки, связанные с его ремеслом. К примеру, когда во вторник утром я припарковался перед «Лакомствами от Тингли», у тротуара уже стояла большая машина «сакетт» с шофером в униформе. Я отметил про себя ее номер – ГД восемь-восемь, а чуть позже, в приемной наверху, когда мимо меня прошел к выходу хорошо одетый джентльмен, записал все это в свой блокнот. На следующий день, когда мой интерес, как и у множества людей, к делам Тингли заметно возрос из-за его смерти вечером вторника, мне сообщили, что высокий, с иголочки одетый мужчина, посетивший его утром, назвался фамилией Браун. Вы не поверите, сколько в городе Браунов. Я связался с департаментом транспортных средств, чтобы узнать, за кем из них закреплен номер ГД восемь-восемь, и они сказали, что этот Браун, должно быть, воспользовался машиной, принадлежащей Гатри Джадду. Мне сразу захотелось уточнить у вас, делалось ли это с вашего ведома и разрешения, но теперь, глядя на вас, я вижу того самого джентльмена, который нанес визит на фабрику Тингли утром во вторник. Можно не сомневаться, секретарша и другие работники фабрики тоже сразу вас узнают, дай им только шанс. Так что теперь я буду очень признателен, если вы скажете, о чем говорили с Тингли, когда заходили повидать его позавчера с утра, причем под фамилией Браун. Не считая глаз, ничто в лице Гатри Джадда не выказало какой-либо реакции на этот плавный, тщательно выстроенный монолог. Блеск в его глазах отливал скорее сталью, чем шелком. Не повышая голоса и не меняя тона, он спросил: – Что еще вы хотите от меня услышать? – Пока и этого достаточно, но смотря как пойдет, разумеется… – Не пойдет. А вас я попрошу выйти через ту дверь, – шевельнул пальцем Джадд, указывая верное направление. Фокс не тронулся с места: – Прошу вас рассмотреть ситуацию, мистер Джадд, при которой с вопросами к вам пристану уже не я, а различные полицейские чины. Возможно, вы сочтете, что ответить сейчас было бы удобнее. Или же предпочтете, чтобы я обратился за помощью в полицию? Думаю, вместе нам удастся вас разговорить. – Я предпочту, чтобы меня вообще не беспокоили по этому поводу. – Легкий изгиб верхней губы Джадда выразил либо гнев, либо издевку. – Если полиция пожелает задать мне вопрос, я не замедлю ответить. Прошу вас, выйдите в ту дверь. – Вы понимаете, что расследование этого убийства легко может встать вам поперек горла? – Да. – И вас это нисколько не огорчает? – Послушайте, мистер Фокс… Фокс поднялся, взял свои пальто и шляпу и вышел через другую дверь, как его и просили. Уже в коридоре, ожидая лифта, он неразборчиво бормотал что-то себе под нос. Снова оказавшись на Уолл-стрит, Фокс поспешил на станцию подземки, чтобы вернуться к вокзалу Гранд-Сентрал, и вскоре вышел на Парк-авеню.