Глава 15 Фокс позволил себе выждать три секунды, чтобы подстегнуть и реорганизовать свои мысленные силы, прикрывая всю операцию носовым платком, которым вытер лицо. – Умаялся, пока боролся с собакой, – пояснил он, но дама в норковой шубке не удостоила его ответом. – Естественно, – продолжил Фокс, – я не могу согласиться с вашей трактовкой моих действий и запросов… – Приятная улыбка была, очевидно, ошибочным решением, и напряженный взгляд женщины он встретил, уставившись на нее грубо и дерзко. – И само собой, у меня нет намерений проявлять родственные сантименты, даже если бы я чувствовал что-то подобное. Если же вы собираетесь умолять меня… – Конец этой фразы Фокс подвесил в воздухе. Дама продолжала буравить его взглядом еще несколько секунд, но потом вдруг заговорила: – В разговоре со мной брат назвал вас мерзавцем. Тривиальным мелким жуликом, каких кругом полно. Мне кажется, он в вас ошибся… – На ее губах возникла, чтобы тотчас же испариться, ледяная улыбочка. – В подобных вещах женщины разбираются лучше мужчин. С виду вы не подходите… под это описание. Мой брат – человек не особенно терпимый или чуткий, и мне представляется, он обошелся… несомненно, он был с вами груб. – Тут она опять попыталась улыбнуться. – Такой уж он человек. Вероятно, он оскорбил вас по поводу этой… этого дела, на которое вам понадобились деньги… – РАБДЕН, – с напором произнес Фокс. Она кивнула: – Называйте как хотите. Брат считает все это сплошным балаганом и фикцией, а деньги нужны вам самому. В отличие от меня, он не способен понять, что молодежь нередко бывает по-настоящему идейной и бескорыстной. Но миллион долларов – это невозможно! Он не станет платить вам такие деньги! – Думаю, заплатит, – с угрозой в голосе процедил Фокс. – Ничего подобного! – Она протянула руку в перчатке и тут же опустила ее. – Готова признать, что заплатила бы, будь у меня такая сумма, но у меня ее нет. Ничего нет. Я пришла сюда, в это страшное место, чтобы призвать вас к благоразумию! Ведь я во всем завишу от своего брата. Ко мне он отнесся великодушно, но я целиком в его власти, и ожидать, чтобы брат захотел расстаться с подобной суммой… даже с половиной… – Расстанется. Ему придется на это пойти, – сердито прищурился Фокс. – С тем же успехом можете прекратить свои попытки. Если вы явились сюда пытаться сэкономить брату немного денег, не сотрясайте воздух. Вам чертовски хорошо известно, что он заплатит сполна. Она молчала, пожирая его глазами. У нее прыгала челюсть, дрожали губы, но, заглянув в ее глаза, Фокс был избавлен от необходимости сражаться с угрызениями совести: несмотря даже на очевидные страх и отчаяние, мягкости там не было. Ему не составило большого труда сохранить на лице циничную ухмылку. – Все-таки вы мерзавец, – высоким, но твердым тоном заключила женщина. – Вы готовы погубить меня. Я произвела вас на свет, и теперь вы намерены меня уничтожить. В таком случае вот что я скажу. Вы считаете, мой брат заплатит столько, сколько вы попросите. Может, вы и правы. Этого я не знаю. Но я знаю, что брат не сделает этого на ваших условиях. Он уже дал вам десять тысяч долларов. Вы не получите от брата ни цента больше, это я знаю точно, пока не передадите ему все бумаги… о вашем рождении… и пока не подпишете то, что он хочет, насчет них и насчет вашей встречи, назначенной на тот вечер. И если завтра вы исполните свои угрозы, денег вам не видать. Вы потеряете все, и я – вместе с вами. Это я и пришла вам сказать, вот почему я была готова стерпеть это невыносимое унижение. Вам, видимо, представляется, будто мой брат блефует, но это не так. Поверьте, я хорошо его знаю. – Но я тоже не блефую… э-э-э… мадам. – Пожалуй, в этом я вам верю. – В ее глазах и голосе поселилась глубокая, горькая обида. – Вы мужчина… подумать только! Мне на роду было написано быть уничтоженной мужчинами. Когда я была бедной хорошенькой девушкой на той фабрике… тогда мне казалось, с мужчинами покончено… но погубить кого-то можно множеством способов. В вас есть что-то и от меня, а в моих жилах – та же кровь, что и у брата. Ваш отец… Вы еще не догадались из тех газет, кем был ваш отец? – Не догадался. – Подобно нам, он тоже был жестким человеком, хотя и в другом смысле. Но в вас есть и мои черты, и его тоже… – Она рассмеялась: ее негромкий, но жуткий смех выдавал затаенную обиду. – Так что я вам верю. Конечно, вы не блефуете. Но я уже предупредила брата и пришла, чтобы предупредить и вас: если не попытаться все уладить, если вы двое не сможете договориться, пострадаем мы все. Я буду раздавлена, стерта в порошок. Гордость брата примет на себя удар, от которого он никогда не сможет оправиться, как бы силен и стоек ни был. А вы не получите даже доллара, не говоря о миллионе. И потом, есть еще одно… – Еще что-то? – Да. – Жесткий взгляд дамы впился в глаза Фокса. – Вечер вторника. – О чем вы? – Не изображайте идиота! – презрительно фыркнула она. – Я так и не знаю, кто убил Артура Тингли. Может быть, вы? Или мой брат? Не знаю. – То же могу сказать и о себе, – угрюмо кивнул Фокс. – Это не повод давить на меня, выпрашивая компромисс. Вам заранее было известно, что мы туда придем, и я все гадаю, не решили ли вы для полноты картины… – Презрение, блеснувшее в ее глазах, заставило Фокса оборвать фразу. – Хорошо, – пожал он плечами. – Тогда предоставьте нам ломать голову, кто мог убить Тингли, если вы ни при чем. Что до остального… сказать вам, что я на самом деле думаю? – Я пришла сюда в надежде отыскать в вас хотя бы зачаток интеллекта. – У меня он имеется. И надеюсь, у него тоже. Хорошенько все обдумав, я пришел к тому же выводу, что и вы. Если не остережемся, победы не одержит никто; все окажутся в проигрыше. Но иметь дело с вашим братом непросто, сами знаете. Думаю, если мы сядем за стол все вместе, включая и вас, возникнет какой-то шанс прийти к согласию. Думаю, лучше всего нам с вами сейчас же отправиться к нему и все уладить. Дама поморщилась: – Но ведь он же… – Она будто вся съежилась, сжалась. – Он станет… – Вы его боитесь, – объявил Фокс уже на ногах. – Вас не в чем винить, но вы боитесь, а мне вот не страшно. Я прижал его к стене, как на то и рассчитывал, да и вас тоже. Поступайте как знаете, я пошел. Дама содрогнулась всем телом. – Где он сейчас, дома? – спросил Фокс. – Да. Ждет, пока я не… – Зависит от вас. Если хотите поставить точку… Даже не знаю, как буду смотреть на все это завтра… – Подождите минутку. – Опустив голову, она еще немного посидела неподвижно, не показывая Фоксу своего лица, затем выпрямилась, встала и сдержанно произнесла: – Очень хорошо. Мы все уладим. Не теряя времени, Фокс выпроводил ее из квартиры, но, едва оказавшись на лестничной площадке и еще не успев закрыть дверь, обернулся к ней, словно вдруг вспомнил о чем-то: – Собака. Пожалуй, оставлю псу косточку, чтобы не скулил. Сейчас выйду. Фокс скользнул обратно в квартиру, а там – на кухню. Быстрый осмотр пут на пленнике показал, что все узлы на своих местах, чего и следовало ожидать, ведь он затягивал их с умом. Не замечая ярости в пылающих глазах, Фокс добавил еще пару кусков липкой ленты на рот, после чего приступил к исследованию карманов. Связка ключей наконец отыскалась в правом кармане брюк, добраться до которого было сложнее всего. Вернувшись на лестничную площадку, Фокс пожалел, что не может проверить, какой ключ подходит к входной двери. Однако дама в норке стояла в ожидании лицом к нему, а потому Фокс просто хлопнул дверью, и замок защелкнулся. Пока спускались по лестнице, дама шла впереди, и уже по тому, как она касалась пальцами старых грязных перил, было ясно: эти перчатки отдадут в чистку, прежде чем рискнут надеть их снова. Рядом с домом не было машин, не считая его собственной, и Фокс решил ею пренебречь, желая сохранить лицо. Идеалистически настроенному молодому человеку, живущему в нищете и убожестве, владеть подобным средством передвижения не полагалось. Немного помедлив, он спросил: – А ваша машина? – Я не на ней приехала. Мне не хотелось… Я взяла такси. Фокс повернул на запад, и они дошли до Второй авеню, после недолгого ожидания остановили проезжавшее мимо такси. Дама назвала водителю адрес где-то в районе Семидесятых улиц, как раз к востоку от Пятой авеню. Дама заняла один угол заднего сиденья, Фокс – второй, и оба до конца поездки не проронили ни слова. Заплатив таксисту, Фокс вылез из машины и подал ей руку, от которой она отказалась. Здесь, у входа в свой дом, она словно стала меньше ростом, держалась уже не так прямо, а твердость и напряжение во взгляде почти что сошли на нет. – Думаю, мне стоит войти первой, – предложила она, – и сказать брату, что… – Нет! – возразил Фокс. – Мы сделаем это вместе, или не стоит и пытаться. Она не настаивала. Фокс открыл массивную, украшенную богатой резьбой дверь, пропустил даму вперед и сразу последовал за ней. Войдя, она нажала кнопку на дверном косяке; почти немедленно внутренняя дверь вестибюля открылась, и они в том же порядке прошли дальше. Дверь за ними закрыл мужчина в строгом костюме, который сразу же встал навытяжку, явно готовый, не меняясь в лице, снести все: от полного безразличия к себе до ритуального отсечения головы. – Мистер Джадд наверху? – Да, мисс Джадд. – Тогда просто возьмите у меня вещи… – Сделав шаг, мужчина в строгом костюме возник у нее за спиной, чтобы принять шубу. – И у мистера… – Шермана, – подсказал Фокс. – Да, конечно. Пальто и шляпу у мистера Шермана. Что и было сделано. Вслед за дамой Фокс прошел по просторному холлу и поднялся по широкой, устланной ковром лестнице, восхищаясь старыми резными перилами из темного вишневого дерева и неизбежно сравнивая их с теми, которых эта женщина с такой неохотой касалась каких-то полчаса назад. От холла наверху, который был лишь немного меньше холла внизу, в разные стороны расходились три коридора. Дама двинулась направо, открыла дверь и вошла в большую комнату, наполненную теплом и светом, с комфортной мебелью и тысячью книг. В комнате находился только один человек – он сидел в мягком кресле, положив ноги на скамеечку, курил трубку и читал журнал. При их появлении он повернул голову к пришедшим. Явно нервничая, мисс Джадд тонким голосом сказала: – Гатри, я считаю, что самым лучшим будет… Выражение, появившееся на лице брата, заставило ее потрясенно замолчать, и сама она будто окаменела. Глава 16 Фокс заговорил, и в его голосе изысканный сарказм мешался с невыносимой учтивостью: – Это я подпалил вам задницу, мистер Джадд. Для того чтобы произнести подобное, да еще в таком тоне, требовалось немалое мужество. Едва ли когда-либо прежде, на протяжении всей своей циничной, хладнокровной, хищнической карьеры, Гатри Джадд терял способность связной речи в приступе бессильной ярости – и смена эмоций на его лице почти каждому внушила бы панический страх. Одно только холодное бешенство в его взгляде добавляло правдоподобия байкам о василисках, но даже этот взгляд Фокс, засунув руки в карманы пиджака и широко расставив ноги, встретил достойно. Мисс Джадд не проявила той же стойкости. – Я посчитала… – запинаясь, пробормотала она. – Мне показалось лучшим выходом… – Продолжить она уже не смогла. – Она никогда не видела его в лицо, – коротко объяснил Фокс. – Я был там, и она приняла меня за него. Мы весьма подробно обсудили положение дел, и теперь я хотел бы обсудить его с вами. – Она… приняла вас за Филипа Тингли? – Да. И привела сюда. Джадд перевел тяжелый взгляд на сестру и, едва сдерживаясь, свирепо процедил: – Выметайся! Она недоверчиво уставилась на Фокса. – Вы… – уронила она с тенью недоверия в голосе. – Вы же сказали… но кто тогда…