— Из молодых да ранних? — Методы у них не совсем этичные, должна признать. — Так в мире наемных убийц своя этика? Честно? — Конечно! — Она выглядела обиженной. — Он не беззаконен. — И чуть тише добавила: — Не совсем беззаконен. Он улыбнулся ей, отчасти с теплотой, которую определенно испытывал, но также в поисках поддержки. Ведь сейчас он стоял в собственном саду, пытаясь наладить «взаимопонимание» с наемным убийцей. Никогда еще он не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, к тому же в голове плыл какой-то туман. Он попытался взять себя в руки, словно пьяница, который пытается принять трезвый вид. — Ну и как становятся охотниками за наградой? Охотницами за наградой? — Он очень не хотел никого оскорбить. — Охотницами за головами? — Это в крови, — спокойно ответила она. — Ясно. — Он кивнул. — Это подсказка. — Ты разгадываешь анаграммы, Ричард? — Нет, обычно нет. — А о Французской революции тебе что-нибудь известно? — Только то, что я… — Только то, что ты видел в фильмах, да, я так и думала. Вспомни Шарлотту Корде. — Шарлотту Корде? — Не имея другой точки опоры, Ричард решил обратиться к впечатляющей картотеке фильмов, хранившейся в его памяти. Фильмов про Французскую революцию было не так уж много: «Отверженные», «Повесть о двух городах», «Скарамуш», «Алый первоцвет». — Гленда Джексон! — воскликнул он внезапно, очень довольный собой. — Что? — Гленда Джексон. В фильме 1967 года «Марат/Сад» Гленда Джексон играла Шарлотту Корде. — И? — Она снова скрестила руки. — Вот, собственно, и всё. — Шарлотта Корде была известной фигурой во времена революции. Возможно, печально известной, зависит от точки зрения. Ее отправили на гильотину за убийство Жан-Поля Марата, бывшего виновником многих смертей во времена Террора. Он был злодеем. — Значит, она была борцом за справедливость? — Альфонс де Ламартин называл ее l’ange de l’assassinat, ангельской убийцей. Это в крови. — Корде, д’Орсе[78]. Ясно, я понял. Однако это вовсе не обязательно; мой прапрадедушка был постижером. — Кем? — Постижером. Он изготавливал парики. Она посмотрела на него так, словно он бредит. — Ты о чем вообще? — Сам не знаю, — сказал он с преувеличенной уверенностью. — Послушай, я не считаю, что ты убила Граншо. Будь это так, ты бы имела на руках все доказательства, стала на пару миллионов евро богаче и не торчала бы здесь, со мной и моими курами. И я в самом деле не знаю, в чем тут все дело, правда. Но я так не развлекался долгие годы. — Он выдохся и теперь казался каким-то потухшим. — А еще какой-то гад убил Аву Гарднер. Она накрыла его руку своей, и его пронзило током. — Ты правда давно так не веселился? Честно? — Да, — сказал он просто, — в некотором роде, ты мой Кларенс. — Она недоуменно покачала головой. — Он был ангелом из фильма «Эта замечательная жизнь». Джеймс Стюарт, «Эта замечательная…». А, неважно. — Может, мне почитать о нем? — Она достала из кармана телефон. — На ИБДФ что-нибудь найдется? Он закатил глаза к потолку. — Если вы полезете на ИБДФ в моем присутствии, мадам д’Орсе, вы действительно окажетесь убийцей… Глава двадцать девятая Устало откинув белую простыню, старший капрал-шеф Филипп Боннивал попытался припомнить, сколько раз он уже это проделывал, всегда открывая безымянный труп. Возможно, он мог бы попасть в «Книгу мировых рекордов Гиннесса» и наконец добиться признания, которого, по собственному мнению, заслуживал. Однако из раза в раз приятнее это зрелище не становилось, неважно, как часто приходилось с ним сталкиваться, и он старался приглядывать за хорошо одетой пожилой женщиной, стоящей по другую сторону каталки. Мадам Полин была гордой женщиной и держала себя соответственно. Она представляла себе, чего ожидать, а возможно, даже готовилась к этому несколько лет, зная, что представляет собой ее бывший супруг. Но руки, настолько крепко сжавшие поручень, что побелели костяшки и разгладились морщины, говорили о другом. Зрелище было ужасным. На Боннивала она посмотрела почти извиняющимся взглядом: того, что лежало перед ней, было недостаточно для точного ответа. — Есть какие-нибудь особые приметы, мадам? Хоть что-нибудь, что может помочь опознать в покойном вашего мужа? — Бывшего мужа, — поправила она машинально, — да. У него на запястье, под ремешком часов, была татуировка с армейским номером. Хоть он и пропил часы много лет назад. — На правой или на левой руке? — спросил Боннивал, уже зная ответ. — На левой, мсье. — В таком случае нет ли еще каких-нибудь примет, по которым его можно опознать? — Она в смущении посмотрела на него. — Вынужден сказать, что левая рука вашего мужа пропала. — Он тут же пожалел о своем выборе слов. — То есть… — Кто-то отрубил ему руку? — Да, — сказал он и добавил неуместно: — Мне жаль. Но, похоже, мадам Полин ничему не удивлялась, если речь шла о ее бывшем муже, и, судя по выражению ее лица, решила, что руки он лишился в какой-нибудь карточной игре, а то и заложил вместе с часами. — Еще что-нибудь, мадам? Родимое пятно, шрам? Она опустила глаза, а затем, медленно обойдя каталку, приблизилась к Боннивалу. Очевидно, она хотела шепнуть ему что-то на ухо, и он нагнулся, чтобы ей было удобнее, хотя в этой холодной комнате они были только вдвоем. — Правда? Но зачем? Как могло произойти подобное? — невольно спросил он в ответ на ее тихие слова. — Он считал, что это — акт саморазрушения, — объяснила она, качая головой. — Такой же, как то, что я сделала с собой. — Она продолжала при этом качать головой. — Вы сделали операцию по уменьшению груди, мадам. Его учили, как быть нейтральным в подобных ситуациях. — По медицинским показаниям — да. Знаете, он тогда просто из себя вышел. В общем, вот так. Боннивал потянул белую простыню ниже, обнажив пах покойного. — Да, — прошептала она, — это точно мой старый дурак, — и повернулась к двери. В комнате ожидания по соседству сидела мадам Таблье в компании Ричарда и Валери. Ричард помешивал безвкусный, слабый кофе в стаканчике. — Я и не знала, мадам, что вы ездите на мотоцикле. — Валери определенно веселила мысль о мадам Таблье, оседлавшей мощный навороченный мотоцикл. — А вам и не к чему, — получила она ледяной ответ, а вот к Ричарду мадам обратилась с большей теплотой: — Спасибо, что подвезли, мсье; как-то неправильно было бы везти Эстель, мадам Полин, сюда на мотоцикле. — Не за что, — ответил Ричард, — не беспокойтесь об этом. — А вы всегда ездили на мотоциклах, мадам Таблье? Мадам Таблье как раз готовилась ответить, когда дверь комнаты ожидания открылась, и мадам Полин быстро вышла к ним. — Да, это, несомненно, он. Нет лица и левой руки, но это точно он. — Ее будничный тон застал врасплох всех, даже обычно непробиваемую мадам Таблье. Мадам Полин шмыгнула носом, лишь этим позволив себе показать свое горе на людях. — Старый дурак, — повторила она. Тихо вошедший следом Боннивал прикрыл за собой дверь. — Благодарю вас, мадам Полин. До ухода вам нужно будет подписать несколько бумаг. — Он достал из папки стопку бумаг. — Найти один труп без лица и левой руки, — Ричарду по какой-то причине показалось, что надо разрядить атмосферу, — это неудача, но найти два… — Он резко умолк. — Простите. — Но труп только один, мсье. Ричард и Валери обменялись взглядами.