Он перевернул ее на живот, навалился сверху, заполнил ее собой. Она застонала. — Тихо! — прошептал он, — А то Сашка примчится! Марина хихикнула. Они долго лежали, крепко обнявшись. Наконец, Марина высвободилась, кончиками пальцев пощекотала Кирилла, и принялась выкарабкиваться из груды одеял. — Где-то у меня халат был, надо в ванную сходить. Кирилл выволок пучок синего шелка из-под кровати: — Лови! Послышался стремительный перестук каблуков и в их закуток влетела Катька. Кирилл мгновенно нырнул под одеяло, зато Марина даже забыла затянуть пояс халата, во все глаза уставившись на подругу. Благородной синевы и столь же благородного кроя джинсы, отороченные мехом сапожки, украшенная вышивкой коротенькая замшевая курточка, локоны каштановых волос, заправленные под круглую шапочку: современная австрийская фермерша глазами парижских модельеров. Изящная фрау стрельнула глазами в сторону окопавшегося на постели Кирилла и полуодетой Марины, понимающе усмехнулась и объявила: — Мы з Руди на ферму едем, вашего хлопца з собою берем, повернемося завтра в день. — Погоди, как это берете? — Та прямо и хапаемо! Чего ему тут з вами делать? Я ж тебе, Маринка, знаю, пойдешь по соборам та музеям. А малый ще до Рембрантов не дорос. Ему хрюшек, коровок подывыться, на санках покататься, з дитьми погратыся. — Катя, он маленький совсем, с него глаз ни на минуту спускать нельзя. — Ото проблема! Я, мамашка Руди, ще две работницы, дочка моя старша — невже некому за хлопцем приглядеть? Дай дытыне на Новий год порадоваться. Марина задумалась и, наконец, неохотно кивнула: — Хорошо, пусть едет. — Отпускать ребенка одного с незнакомым человеком! — яростным шепотом попытался возразить Кирилл. — А безопаснее таскать его по всяким подозрительным ювелирам, — так же шепотом парировала Марина, — Молчи уж, бабушка! Катька втащила полностью одетого Сашку и скомандовала: — Скажи усим до побачення та з Новим годом. Все, ми пишлы. — Кать, погоди, — остановила ее Марина, — Карты города у тебя нет? — Та навищо вам карта, — фыркнула Катька, — У центри выйдете и идить соби, откуда конским дерьмом бильше тхне. Обязательно якое-небудь культурне чудо найдете. Она старательно расправила тончайшие лайковые перчатки, без единой морщинки облекшие ее руки. Поправила щегольскую шапочку на безукоризненно уложенных локонах, подхватила Сашку и стремительно испарилась, только каракулевая завеса взметнулась вслед. — Я в душ. — сказала Марина, — Надеюсь, полотенца в ванной обычные, а не из какой-нибудь выхухоли. — Поторопись. Залежались мы с тобой, пора фонды компании выручать. — Залежалый мужчина, — дерзко хмыкнула Марина и окинула Кирилла таким взглядом, что поход за фондами опять пришлось отложить. Надо же было достойно ответить на подозрения в залежалости. Глава 25 Они вышли из метро неподалеку от собора святого Стефана, миновали стоянку, где вместо машин выстроились ожидающие богатых туристов конные экипажи. Марина проводила взглядом солидно-раскормленную лошадь, с трудом влекущую за собой лаковую пролетку забитую столь же раскормленным туриствующим семейством. Кучер в цилиндре, привстав на козлах, кнутом указывал очередную достопримечательность. Мимо прокатил целый кортеж карет, из глубин которых луноликие японцы расстреливали местную архитектуру фотоаппаратными очередями. Марина потянула носом и расхохоталась. — Катька-то права! Принюхайся — за лошадками такой аромат тянется, небось, всю старую Вену провоняли. Спорим, если за запахом идти, без всякого гида ни одной достопримечательности не пропустим. — У нас дело, — напомнил Кирилл и они свернули в маленький уютный переулок, заканчивающийся тупиком. Посредине серой, сложенной из крупных замшелых булыжников стены выделялась тяжелая резная дверь. Над ней, заменяя вывеску, в небольшой круглой витрине острым блеском сияло одно-единственное бриллиантовое колье. Марина остановилась у входа. — Здесь, — кивнул Кирилл и взялся за ручку. Нетерпеливо обернулся, — Что с тобой? Она зябко повела плечами, неуверенно затопталась на месте. — Что-что! Боюсь я. Он вернулся, взял ее за плечи, заглянул в глаза: — Мариш! Бешенных собак не боялась, отечественных убийц не испугалась, а тихого законопослушного австрийца вдруг боишься? — Да-а, — всхлипнула она и уткнулась лбом в его плечо, — А если мы ошиблись и у него ничего нет? Или вдруг он мошенник и откажется отдавать драгоценности? Эдичкин папа Сашку живьем съест. — Есть только один способ успокоиться, — рассудительно сказал Кирилл и обняв ее, повел ко входу. Старинный колокольчик звякнул над дверью и тут же две супер-современные видеокамеры уперли в них свои объективы. Навстречу им, лучась любезной улыбкой, поднялся высокий бородатый парень в джинсах и свитере. Присмотревшись, Марина поняла, что парень не столь уж и молод, ему хорошо перевалило за пятьдесят. Эдакий хипарь, состарившийся, посолидневший и обуржуазившийся, сохранивший от бурной юности лишь форму одежды да стянутые в конский хвост длинные волосы. Кирилл и старый хиппи заговорили по-немецки, из их разговора Марине было понятно только одно имя — Павел Севастьянов. Марина следила как с лица хозяина сползает приветливая улыбка и его реплики становятся короткими и отрывистыми, словно команды немецких офицеров в старых военных фильмах. Кирилл вытащил из кармана паспорт. — Он просит показать документы. Мгновенный укол испуга — уж не оставила ли она документы у Катьки дома — покопавшись в сумочке, Марина протянула хиппарю свой паспорт. Тот вытащил пульт дистанционного управления, нажал кнопку — за их спинами со зловещим металлическим лязгом защелкнулся дверной запор. «В случае чего и не сбежишь» — поежилась Марина. Напоминание, что они пришли за своей собственностью и вовсе не собираются отсюда бежать, почему-то не успокаивало. Тем временем старый хиппи разложил перед собой оба паспорта, вытащил из ящика стола записную книжку и начал старательно что-то сличать, кажется, фамилии. Затем спрятал книжку и столь же тщательно, по много раз переводя взор с фотографий на их лица, принялся сравнивать карточки со стоящими перед ним оригиналами. Наконец удовлетворенно кивнул, вернул им паспорта, поднялся и ушел. — Он через заднюю дверь не сбежит? — напряженным шепотом поинтересовалась Марина. — Ага, и все это тебе оставит. Как компенсацию, — Кирилл широким жестом очертил внутренности ювелирного магазина. Лишь теперь Марина сообразила, что стоит в окружении изящных, похожих на кристаллы витрин, в недрах которых сверкают, переливаются, нежно мерцают десятки драгоценных камней. Голубые, золотистые, розовые, алые и бледно-прозрачные камни трепетали живым, искушающим блеском, зовя и притягивая, и Марине стало невыносимо стыдно. Пашка в своем письме был прав, абсолютно. Только такая засушенная вобла как она могла стоять здесь, не видя и не осознавая окружающего великолепия. Вот Алена и впрямь позабыла бы обо всем — долге, ребенке, опасности — она бы бегала от витрины к витрине, не оставляя хиппарю-хозяину времени на сверку паспортов, а заставляя его мотаться следом: доставая, подавая и помогая примерять. Потому что Алена была настоящей женщиной, до мозга костей. И нечего удивляться, что Пашка ушел к Алене. И Кирилл бы тоже принадлежал ей, если бы… Вернувшийся из глубин магазина хозяин прервал поток ее уничижительных мыслей. В руках он почтительно нес увесистый кожаный мешочек. Хиппарь растянул тугие завязки и даже не высыпал, а словно бы вылил на стойку сверкающий ручеек драгоценных камней. Не удержавшись, Марина восторженно ахнула. Кирилл коротко скомандовал что-то по-немецки и требовательно протянул руку. Ювелир пожал плечами, пододвинул ему микроскоп. Кирилл повернул к себе лампу и умелым движением закрепив в штативе маленький изумрудик, принялся сосредоточенно его разглядывать. Потом пришел черед рубина, затем сапфира, двух довольно крупных бриллиантов. Когда непроверенным остался последний камешек — изящно граненый золотистый топаз, Марина нервно потеребила своего спутника за рукав. — Я, конечно, не профессионал, так, знания в рамках специализированного курса, — сказал он в ответ на ее молчаливый вопрос, — Но, похоже, все камни настоящие. Только общая стоимость у меня немножко не сходится, — он бросил резкую фразу на немецком. Ювелир, у которого после Кирилловых упражнений с микроскопом явно прибавилось уважения к посетителям, словно извиняясь, развел руками и принялся что-то втолковывать. Выслушав его, Кирилл сообщил: — Говорит, четыре камня остались у него в качестве комиссионных. Предлагаю не спорить, даже если мужик прихватил больше, чем ему положено. Перевозка драгоценностей через границу — чистая нелегальщина, не хватало, чтобы он на нас донес. — Как скажешь, — покладисто согласилась Марина, — Без тебя мне вообще могли подсунуть любую подделку. Хорошо, что ты со мной! — Только из-за камней хорошо? — усмехнулся Кирилл, но чувствовалось — польщен. Он ссыпал камни в мешочек и поднялся: — Пойдем? Марина обвела тоскливым взором царящее вокруг великолепие. Над витринами трепетали огоньки нестерпимого искушения, зовя, маня — ну подойди же, взгляни, потрогай. Хозяин перехватил ее взгляд и улыбнулся в ответ мудрой всепонимающей улыбкой то ли ангела-искусителя, то ли демона-утешителя. И Марина поняла, что не в силах просто так уйти отсюда. Пусть она никогда не была красавицей, как Аленка, пусть за последний месяц ее окончательно замордовали семья, работа, и нескончаемая схватка с убийцами, но острые грани драгоценных камней вонзились в душу рыболовными крючками и вытащили таки на поверхность Марину-Женщину. Эта женщина наугад ткнула пальцем в витрину и властно потребовала: — Покажите! — О, мадам непременно понравиться! — почуяв клиентку, ювелир моментально перешел на английский с добавлением ломанных русских слов. На витрину лег ящик, заполненный странными мелкими деталями. В ответ на Маринин недоуменный взгляд ювелир пояснил: — Новое течение, мадам. Каждая клиентка может сконструировать украшение по своему вкусу. Здесь различные детали: камни, крепления, варианты оправ. Вы выбираете, что бы хотели, а я на ваших глазах собираю колье или диадему. Или что вам угодно. Глаза Марины жадно блеснули, она почувствовала как в груди вспыхивает острый, почти сексуальный жар. Создать украшение самой! Любой каприз, любая фантазия!