Кэмбри, я обещаю: как бы все ни сложилось завтра, я разберусь. Я устрою ему западню. Я заставлю его признаться всему миру в том, что он сотворил с тобой шестого июня, и в том, кем он на самом деле является. Я знаю, что он на самом деле не полицейский. Он – насекомое размером с человека, которое заползло в форму. Несмотря на все его награды, он преступник. Он позорит всех полицейских. Он зло, ошибка, которую нужно исправить. Я до него доберусь, сестра. ________________ «Я в ловушке». Рай понимал, что он оказался в непростом положении. Определенно. Его держат под дулом пистолета, светит палящее послеполуденное солнце. Его слова записывают. Его «Глок», тазер, ключи валяются в сухом русле реки под мостом. Ему не добраться до рации в машине, до винтовки AR-15 в багажнике. Но у него оставалась одна последняя надежда: оружие, спрятанное под штаниной. Пятизарядный короткоствольный «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра со спецпатронами. Револьвер лежит в плотной, липкой от пота кобуре, прижат к носку. Лена о нем не знала. Она отступила назад, расстояние между ними теперь составляло футов двадцать, она продолжала держать его на мушке. Рай заметил, что Лена немного расслабилась, стойка для стрельбы уже не такая, как раньше. Локти опускались. Бурление адреналина в крови заканчивалось. Нельзя постоянно быть в напряжении. Тело этого не допустит. Рано или поздно придется расслабиться. И тогда ты дашь осечку. Двойника Кэмбри тоже это ожидает. «В ней нет ничего особенного, – решил Рай, когда у него заурчало в животе. – Она не такая, как сестра. Она не способна выживать в любых условиях. Она не убийца. Она обычная девочка, что сбилась с пути истинного». Несмотря на правильную боевую стойку для стрельбы, допрос с пристрастием и даже точную стрельбу, Лене все равно было не по силам выдержать то, что происходило. Она понятия не имела о том, кем была Кэмбри. Она не понимала, во что ввязалась. И она совершенно точно не знала про револьвер у него на голени. В противном случае он бы уже валялся внизу, в сухом русле реки вместе с остальными вещами. Раю просто требовалось поднять штанину. Возможно, на это уйдет всего секунда. Еще одна секунда потребуется, чтобы встать в стойку, прицелиться и выстрелить. Лена совершенно точно умела стрелять, а нужно было лишь выстрелить первым. «Мне просто надо воспользоваться нужным моментом». Он наблюдал за ней. Лена сделала еще один шаг назад. Она выглядела обеспокоенной, похоже, ее подташнивало. Она побледнела. Затряслись руки. Обычно такое происходит, когда спадает напряжение. Девушка не раз стреляла по бумажным мишеням, но приходилось ли ей убивать кого-нибудь? Настоящий противник, в отличие от бумажного, стреляет в ответ. – Что-то не так? – спросил он у нее. Она не ответила. – Что? – Он не смог сдержаться. – Не рассчитывала, что дело зайдет так далеко? Вместо того чтобы заговорить, Лена сделала нечто неожиданное. Теперь она держала оружие одной правой рукой (Рай подумал, не выхватить ли свой револьвер из-под штанины, но делать этого не стал), а левую подняла к распущенным волосам. Она накрутила одну прядь на указательный палец и дернула – одно резкое движение, от которого она поморщилась. Он видел, как Кэмбри три месяца назад делала то же самое, в той же машине, на которой сейчас приехала Лена. «Они и вправду близняшки», – подумал он. Он понимал, что это всего лишь привычка – многие так накручивают волосы на палец, кто-то грызет ногти. Но почему-то это подействовало на него каким-то странным образом. Он почувствовал себя в меньшинстве, словно мертвая девушка, погибшая в июне, и живая девушка, находящаяся сейчас здесь, – один и тот же человек, они слились и теперь объединились против него. Двое против одного. Решили наказать его за грехи. Вспомнив про мертвого ребенка в колодце, он сглотнул. В горле пересохло. Лена снова держала «Беретту» двумя руками. Теперь револьвер тридцать восьмого калибра висел тяжелым грузом на лодыжке Рая. Всего несколько быстротечных секунд определят, жить ему или умереть. Он отрепетировал свои действия мысленно: упасть на одно колено, поднять правую штанину (первая тысячная доля секунды), схватить револьвер за рифленую рукоятку и вытащить его из кобуры (вторая тысячная доля секунды), прицелиться в Лену, найти место на ее груди, нажать на спусковой крючок (третья тысячная доля секунды) и… Вот и все. Или он попадет в нее, или промажет. Шансы у него были неплохие. Если бы они с Леной вместе оказались на стрельбище, там она могла бы добиться лучших результатов – ее выстрелы были бы более четкими. Но реальная жизнь – это не стрельбище. Здесь появляются замешательство, усталость, адреналин, страх. Пот на пальцах. Солнце в глаза. «Возможность обделаться в штаны», – как это называл его отец. Все это Рай видел прямо сейчас – ее руки тряслись. У Лены уставали предплечья. Ее тело не было готово к таким испытаниям. Она была худенькой и маленькой, и чем дольше она простоит в боевой стойке, тем ниже будет точность ее стрельбы. Она уязвима. Он решил еще надавить. – Ты ведешь блог, да? Этот вопрос ее удивил. – «Огни и звуки». Дерьмо для тупиц. Ты даешь обзор видеоигр по книгам, идиотских фильмов ужасов, рецензируешь научно-популярные книги о космических кораблях. Работая в розничном магазине, делаешь откровенные признания. Я ничего не упустил? Она только моргнула. «Я задел ее, – подумал он. – Хорошо». – Не удивляйся, – ухмыльнулся он. – Ты же попыталась все выяснить обо мне. А мне нужно было узнать все о тебе. Он ожидал, что она снова начнет накручивать волосы на палец. Тогда ее бдительность ослабнет и он выхватит револьвер. Она потеряет несколько драгоценных мгновений, снова возвращаясь в стойку для стрельбы. Ответный огонь не будет точным. Нервные тики – это прекрасно. С ними человек предсказуем. – У тебя немного друзей, правда? – Он продолжал. – И парня нет? Она молчала. – И из квартиры нечасто выходишь? Молчание. – Может, ты социофоб? – Он показательно потянулся, расправил плечи – готовился к тому, чтобы выхватить револьвер. – Тебе двадцать четыре года. Закончила колледж. Специальность: английский язык. Работаешь в магазине электроники, который находится на грани банкротства, получаешь минимальную зарплату и проводишь вечера в одиночестве за компьютером, трудишься над блогом, который никто не читает. А твоя сестра жила яркой жизнью, не боялась нового, видела пустыню с белым песком, гору Рашмор, национальный парк Эверглейдс и Стеклянный пляж. Ты завидовала, да? – Он изучающе смотрел на ее лицо, представляя, какую кровавую дыру оставит револьвер тридцать восьмого калибра. – Кстати, ты совершенно не представляешь, какой Кэмбри была на самом деле. Сказав это очень презрительно, он ждал ее реакции. Она никак не отреагировала. «Чудесно». – Знаешь что? – продолжал он. – Когда мы только приехали сюда, я думал, что ты просто интроверт, физически непривлекательная, девушка, которая и с мужиком-то в одной постели не бывала. Мне было тебя жаль. Я искренне хотел успокоить тебя, облегчить горе. А потом я узнал, что ты привезла с собой пистолет, все заранее продумала. Ты упоминала… Точно, ты же хотела жутких подробностей? Он не дал ей времени ответить. Но она и не отвечала. – Да, хотела. Ты хотела узнать, как выглядело тело Кэмбри вон там внизу, на камнях. И вначале я не стал рассказывать, потому что это было бы неуместно. Но теперь мы прошли тот этап. Мы зашли слишком далеко. – Он уставился на пистолет. – Твоя сестра выглядела так, словно она расплавилась, Лена. У нее задрожала челюсть. Чуть-чуть дернулась губа, и он это заметил. – Она летела на скорости свыше ста футов в секунду. При ударе о твердый гранит масса каждого органа в теле увеличивается в десять тысяч раз по сравнению с обычной. Поэтому, хоть ее тело и сохранило форму… Это чем-то похоже на разрыв на клеточном уровне. Полное уничтожение. Ее органы взорвались и растеклись по всему телу. Мозг превратился в жидкость. Кости потрескались. Под кожей образовались огромные шары с коричневой жидкостью. Это кровь собралась. В глазах Лены блестели слезы. Она уже потянула руку к волосам, но передумала, предпочтя держать оружие обеими руками. У Рая в груди бешено колотилось сердце. «Ну, дерни уже свои волосы». Он был готов выхватить револьвер. Его большой палец, да и остальные тоже, месили воздух в предвкушении. Он решил еще надавить на девчонку. – Лоб у Кэмбри был вдавлен, словно грейпфрут, по которому врезали каблуком. Во рту копошились какие-то насекомые. Глазные яблоки набухли и болтались на ниточках, из глазниц вытекали кровавые слезы. Вокруг кружили мухи, они сидели на ней, откладывая яйца. Лена все это слушала, не шелохнувшись. Не произносила ни звука. Своих чувств не выдавала. «И она выглядела совсем как ты», – чуть не добавил он. Он знал, что сказанное задело ее за душу. Каждое слово оставило свой отпечаток. Некоторые оставили вмятины. И одно добавлялось к другому, наслаивалось. Лена вот-вот расплачется, снова начнет накручивать волосы на палец. И Рай был к этому готов. «Ты понятия не имеешь, с кем связалась, – подумал он, изучающе глядя на нее. – Бедная, глупенька девочка. Ты считаешь, что волчица здесь ты, просто потому что умеешь стрелять». Его револьвер тридцать восьмого калибра напоминал опухоль на лодыжке, он будто просился на свободу. Лена снова поправила стрелковую стойку – рука Рая чуть не потянулась к револьверу. Лена пыталась справиться с привычкой – старалась изо всех сил – но сопротивляться собственной природе не могла. Ей требовалось снова накрутить прядь волос на палец. Так она успокаивалась, это была ее слабость, и сегодня она умрет из-за нее. «Скоро я снесу твою самодовольную физиономию. Всего пару секунд…» – Погоди-ка. У тебя ведь остались наручники, так ведь? – Лена посмотрела ему на пояс. – Надень их, ублюдок. ________________ Лена удивилась: полицейский заметно упал духом. Он посмотрел вниз на свои штаны, затем снова на нее. Он будто не мог поверить. «Хорошо». Она будет лучше себя чувствовать, если эта огромная человекообразная обезьяна окажется скованной наручниками. Он был слишком опасен, даже когда она держала его под дулом пистолета. Лена направила прицел «Беретты» ему в лицо, стараясь скрыть дрожь рук. – Я сказала: надень наручники. Медленно. Он стал смотреть на нее еще более гневно. У нее внутри зашевелился страх.