«Схвати винтовку у него с колен. Воспользуйся этой возможностью». Она не стала. Это казалось неправильным. У нее и так уже два оружия. Зачем рисковать ради третьего, причем винтовки, с которой Лена не умела управляться? «В таком случае сбрось ее с моста». Нет. Не стоит так рисковать. «Рискованно и оставлять ее здесь. На коленях у человека, который, возможно, еще жив». Лена попыталась взвесить варианты, все одинаково плохие. У нее заурчало в животе. Она прищурилась, осматривая окровавленную футболку старика, но не смогла определить, куда попала. В грудь? Вероятно, это смертельный выстрел. В живот или бедро? Вряд ли… Она увидела, что Райсевик внизу начал двигаться. – Эй! Остановись, Рай-Рай. Он замер на месте, застигнутый на месте преступления. Лена показала на переднее колесо. – Возвращайся назад. И стой там. – Он мертв? Она не ответила, потому что не знала. По коже бегали мурашки, Лена стояла на ступеньке у дверцы, ведущей в кабину грузовика и одновременно видела их обоих. Она боялась отвести взгляд от залитого кровью старика в кабине и точно так же боялась отвести взгляд от Райсевика внизу. Несмотря на наручники, он находился в опасной близости, ведь за одну секунду капрал может столкнуть ее с подножки, бросить лицом вниз на дорожное покрытие и наступить на горло, прежде чем она успеет выстрелить. Сколько способов убить голыми руками человек типа Райсевика знает? «Лена, не теряй бдительности». А отвлекающих моментов становилось все больше. – Он мертв? – спросил Райсевик в третий раз. – Да. – Ты уверена? – Да, – соврала она, осматривая тело старика с близкого расстояния. – Можно мне на него посмотреть? Пожалуйста. Лена покачала головой, и мир поплыл у нее перед глазами. На мгновение к горлу подступила тошнота. И все страхи вернулись: нарастающая паника, когда в тебя стреляют, сильный запах пороха, громкие звуки выстрелов, медный привкус крови, свист пуль, пролетающих над головой. В кабине находится мертвый мужчина, незнакомец, которого она убила выстрелом через дверцу. – Он… – произнесла она вслух, словно оправдываясь. – Он стрелял в меня. – Ты выстрелила первой, – прошептал Райсевик. – Мы защищались… – Чушь собачья. Один из вас задушил мою сестру. Оделся в полиэтилен, чтобы не оставить свое ДНК. Вы душили ее, чтобы не осталось никаких синяков, вообще никаких следов на коже, а в глазах не лопнули капилляры… «Лена, ты меня не слушаешь!» – Расскажи мне прямо сейчас. Это был он или ты? – Ни один из нас. – Врешь. – Кэмбри спрыгнула с моста, – пока полицейский говорил, он подошел ближе – слишком близко. – Я пытаюсь донести до тебя правду, Лена. Ты продолжаешь задавать вопросы, ожидая другого ответа… Она заметила грязный коричневый носок, свернутый в узел на приборной доске. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что же это на самом деле. Из желудка к горлу подкатила кислота, Лена снова потрясла головой, чувствуя, что ситуация выходит из-под ее контроля. – Нет, нет, нет. Вы, ублюдки, убили мою сестру. Вы сбросили ее тело с моста и притворились… – Мы не могли ее поймать. Лена замерла на месте. – Что?.. Что ты такое говоришь? Она отчаянно старалась собрать вместе кусочки головоломки, которая рассыпалась на части. – Что ты имеешь в виду? Что значит «не могли поймать» Кэмбри? Райсевик сделал еще один шаг, теперь находился достаточно близко, чтобы представлять опасность, например, схватить Лену за лодыжки скованными наручниками руками. Он этого не сделал, а продолжал неотрывно смотреть ей в глаза. – Лена, она сбежала. Глава 19 История Кэмбри Кэмбри не потеряла сознание. Но это пока. Она притворялась, позволила конечностям обмякнуть и беспомощно повисла на руках у Пластикмена. Она просто играет роль. И он клюнул. – Все? – шепчет он рядом с ее ухом. «Мой нож». Он лежит в правом кармане и слегка давит на бедро, из-за него ее мысли текут в определенном направлении. «Вот он». Всего в нескольких дюймах. А теперь, когда Пластикмен слегка разжал руки, чтобы проверить ее пульс, она наконец-то может дотянуться до ножа. Пластикмен не видит, что она делает. Кэмбри сжимает пальцы вокруг рукоятки боевого ножа и аккуратно достает его из кармана. Ногтем большого пальца вынимает трехдюймовое лезвие и сжимает рукоятку в кулаке. – Ну и ну, – произнес он разочарованно. – Знаешь, детка, думал, что ты продержишься чуть дольше… Она бьет через плечо прямо ему в лицо. Лезвие входит в мягкую ткань, словно нож режет желе. Все гораздо проще, чем она думала. Кэмбри не видит, куда именно попал нож, но догадывается. Вначале Пластикмен едва реагирует, резко вдыхает носом воздух, полиэтилен сморщивается и потрескивает. Он будто вот-вот чихнет. Он отпускает Кэмбри, та летит вниз и ударяется ладонями о скользкий брезент. Она потеряла свой нож, потому что тот остался воткнутым в лицо мужчины за ее спиной. Девушка поднимается и пытается выпрямиться, но подошвы скользят, она видит очертания высокого грузовика. Ночной воздух поразительно холодный, жжет ее горло, которое и так болит. Она моргает, пытается найти Райсевика, красные и синие огни его мигалки, но видит только тьму. Кэмбри резко разворачивается и смотрит на Пластикмена. Он не сдвинулся с места, стоит, подняв обе руки к лицу, но боится к нему прикоснуться. Двойная вспышка молнии освещает его. Видно, что нож вошел выше респиратора, между скулой и глазным яблоком. Мужчина опускает и поднимает веки, словно пытается проморгаться после того, как в глаз попала песчинка, но вместо реснички у него перед носом покачивается рукоятка ножа. Пластикмен легко касается ее кончиками пальцев. – Ух ты, – с благоговением и диким ужасом произносит он. – Ну ничего себе. Кэмбри чувствует радость от свершившегося возмездия, а потом страх. Пластикмен не умер. Ему даже не угрожает смерть. Сейчас он – раненый зверь, ошарашенный видом собственной крови. Через мгновение она приведет его в ярость. Кэмбри отходит от него, пока не касается спиной холодного металла фуры. – Ух ты. В темноте слышится шуршание полиэтилена. Пластикмена Кэмбри больше не видит. – Папа? – звучит голос у нее за спиной. Душа уходит в пятки – это голос Райсевика. Но не живой, а какой-то… электрический? Звук идет из рации. Это означает, что полицейского рядом нет. Он ушел. – Папа, мне вернуться? – снова звенит рация. – Я на мосту… Теперь Пластикмен яростно топает ногами, руки сжаты, он шипит от боли. Без вспышки молнии Кэмбри толком ничего не видит, но она знает, что он вытаскивает нож из глазницы. Мысли носятся у нее в голове, она думает, не броситься ли на него. Прямо сейчас. Напасть, свалить на землю и обеими руками вдавить торчащий нож поглубже. Всем весом надавить, чтобы прошел прямо в мозг… «Это твой шанс, – подбадривают ее фурии. – Твой единственный шанс. Действуй! Поборись с ним, Кэмбри». Но уже слишком поздно. Он визжит и отдирает руки от лица, нож со звоном падает куда-то на брезент. – Папа, ответь мне… Невидимый в темноте Пластикмен набрасывается на нее, но Кэмбри чувствует поток воздуха и ныряет под его руку. К тому же шелест полиэтилена слышен прекрасно. Затем Кэмбри разворачивается, нагибается и ползет под фурой на другую сторону. – СУКА! – он падает на четвереньки у нее за спиной. – ТУПАЯ МАЛЕНЬКАЯ СУКА…