А теперь у нее по спине пробежал холодок, от одного позвонка к другому. Лена вернулась к центру моста, с трудом передвигая ноги. Она наклонилась и дрожащими пальцами подняла бумажник, открыла боковое отделение. Карточки высыпались и разлетелись по дороге… «В последнем отделении. Последняя фотография…» На этот раз она сунула «Беретту» под мышку, обе руки были свободны. Нашла скрытое отделение. Толстая бумага, похожа на картон. Ногтем большого пальца она достала карточку и перевернула ее. В гражданской одежде она не узнала Райсевика – он был в рваных джинсах и светло-розовой рубашке. Выглядел он достаточно глупо. Сидел с удочкой в руках в двухместном каноэ, за спиной плескалась вода. Рядом с ним сидела девушка. Чтобы сделать селфи, она склонилась поближе к Райсевику, вытянула шею и положила ему на бедро ладонь. Это была… Лена резко отвернулась. Ей хотелось бросить эту фотографию. Сбросить вниз с моста в огонь. Райсевик внимательно наблюдал за ней. – Лена, я же говорил тебе. Она уставилась в грязное небо, часто моргая – слезы заливали глаза. Она закричала. Из горла вырвался долгий и странный стон. Лена все поняла. На этот раз не было речи об отвлекающем факторе, ее мысли были только об одном. Лена снова опустила взгляд на фотографию, сердце судорожно колотилось в груди. Она смотрела на собственное лицо. – Мне она нравилась, – мечтательно улыбнулся Райсевик. – Впервые я увидел ее на стоянке перед магазином «Супер Уан». Она воровала бензин, а я убедил ее немного задержаться в городе. Кажется, это было в марте… «Нет, нет, нет». Вздор! Он морочит ей голову. Этого не может быть! Лена принялась искать на фотографии следы обработки в «Фотошопе»: несоответствующие тени или обрезанные углы. Признаков принуждения, например, приставленного к ребрам пистолета. Ну не могла же Кэмбри выглядеть такой беззаботной и счастливой с этим уродом, отправиться с ним на рыбалку, целоваться с ним, вести разговоры у костра и пить из одной бутылки. Она загорела, на губах играла знакомая озорная улыбка. Она просто сияла. – Ты ее не знала, Лена. – Но ты же бросился за ней в погоню, – выдавила она из себя. – Бросился. – После того как она увидела твои костры… – Все так. Ты все знаешь про погоню и про то, почему мы ее преследовали, – его глаза горели, он явно что-то скрывал. – Но ты не знаешь, почему она пыталась сбежать. Повисла мучительная пауза. Тишина перед тем, как опустится нож гильотины. – В тот вечер мы с Кэмбри были на озере. Хорошо провели время. То был наш последний день. Она поймала красногорлого лосося размером с мою руку. В итоге она заметила, что меня что-то тяготит. Мои мысли были о мальчике, что сидел в сарае. Меня разрывало на части, словно внутри поселился монстр. Кэмбри поняла, что я что-то от нее скрываю. Я начал врать, все стало только хуже. Мы поругались. Она разозлилась и уехала. Со дна лодки я собрал всю рыбу, что уже начала портиться, засунул ее в автомобильный холодильник и поехал на участок отца. Я был дико зол на него, черт побери, я был в ярости: во что он превратил мою жизнь! Думаю, что в тот день я мог бы его убить. Но, как обычно, его не оказалось дома. А затем… затем я услышал какой-то тихий звон, доносившийся из прицепа моего отца. Словно металлическая цепь покачивалась из стороны в сторону. И только я понял, что это наручники, как к моей шее прикоснулось дуло винтовки. «Наручники». Он сглотнул. – Это была последняя бродяжка моего отца. Мать мальчика тридцати с чем-то лет, отец подхватил ее на федеральной автостраде. Она только что освободилась. Каким-то образом вытащила руки из наручников. А может, в предыдущий вечер отец так напился, что толком их не застегнул. Она украла винтовку у него из кабины, выползла на улицу и ждала меня в засаде. Не повезло. Она была вся в крови, ее колотило, и орала на меня, держа палец на спусковом крючке: «Куда ты дел моего сына? Говори или я тебе голову снесу!» И прижимает дуло этого «Винчестера» к шее, а я ей отвечаю: «Я не Пластикмен, я просто за ним подчищаю». Я говорю, что с ее сыном все в порядке, что я его спас, что меня не надо убивать, что мы что-нибудь придумаем… Он выдохнул. – И тогда ее застрелила Кэмбри. ________________ «НЕТ». Мысли Лены пролетали в голове, словно в свободном падении. Это было ужасно. «Нет, нет, нет…» – Кэмбри поехала за мной. И увидела эту незнакомую бабу, которая приставила винтовку к моей голове. Понимаешь? Она решила не сидеть сложа руки. Твоя сестра спасла мне жизнь. Его слова звучали словно издалека, причем Лене казалось, что звук был каким-то резким и металлическим. – Затем Кэмбри заглянула в прицеп. Увидела наручники. Портативную видеокамеру. Она заметила, что с женщины, которую она только что застрелила, до сих пор свисает клейкая лента. И до нее все дошло. А мне пришлось, глядя ей в глаза, все объяснять. Чем занимается мой отец. Что потом ради него делаю я. Что только что сделала она сама. Он рассказывал все это спокойно и хладнокровно. – А она… она была в таком подавленном состоянии… Лене показалось, что мост шатается у нее под ногами, закружилась голова. Она чуть не упала. – …Я поцеловал ее в голову и сказал, что ей ничего не угрожает, она теперь член семьи Райсевиков, никто никогда не узнает, что она сделала… У Лены все перевернулось внутри. – Я показал ей, как разрезаю тела и спускаю кровь… Лена рухнула на дорожное покрытие, ладонями вперед, и закашлялась. Горло жгло, словно в него залили кислоту. – Я любил ее, Лена. Я любил ее. Я сказал, что на следующее утро угощу ее мороженым. Я хотел ее развеселить. Это грустная часть. У меня возникло ощущение, что я что-то отмечаю. Праздную! Я всю жизнь нес этот груз в одиночестве, все, что связано с отцом. «А теперь, – подумал я, – буду не один…» Он вымученно улыбнулся. Никакой злобы. Чувствовалось, что у него разбито сердце. – Я показал Кэмбри маленького мальчика в сарае. У меня появилась гениальная идея – мы с ней сами вырастим этого ребенка. Хорошая же идея? Я решил, что брошу свою жену-корову ради Кэмбри, и у нас будет своя маленькая семья. Это, черт побери, казалось идеальным. Мы сделаем что-то хорошее из плохого. Спасем ребенка. Она искупит свой грех. Уравновесит весы. Но Кэмбри меня не слушала. Она просто сидела на пригорке и смотрела, как я сжигаю тело женщины. Тогда я этого не понял, но думаю, что понимаю теперь. Она увидела маленького мальчика, и в ее душе что-то сломалось, то, что там еще оставалось и могло сломаться. Она не просто случайно убила невинную женщину. Она убила мать. «Пистолетом Блейка, – поняла Лена. – Она его все-таки украла». Райсевик сплюнул кровью. – Она меня обманула, ясно тебе? Она спросила, может ли сходить к своей машине, покурить и обо всем подумать. Я ответил: «Конечно, иди». К тому времени я уже забрал у нее пистолет и слил бензин. Что она могла сделать? Но я забыл про ее запас в баке. Примерно с галлон. «Именно поэтому она и сбежала». – Она завела двигатель и помчалась на огромной скорости. На глаза навернулись слезы. – Я только хотел с ней поговорить, успокоить ее до того, как она доберется до Магма-Спрингс. Я не желал ей зла. Но из-за нее мы могли пропасть. Рыдая, она неслась как угорелая, хотела сдать нас, поэтому пыталась дозвониться в службу 911… Лена снова вспомнила погоню. Райсевик остановил Кэмбри, но она его обхитрила. На перекрестке она вырвалась вперед, а затем ей не повезло: вспышка молнии. Потом он хотел протаранить ее машину, их разделяли какие-то дюймы, но она вовремя увернулась. Его автомобиль закрутило и выбросило с дороги. Она погналась за фурой, потом сражалась с Пластикменом… – Мы нагнали ее здесь, на мосту, бежать ей было некуда. Отец пришел в ярость из-за глаза, орал, чтобы я ее пристрелил. Кэмбри деться было некуда. Она знала, что теперь я не смогу ее защитить. Она попыталась отправить последнее СМС-сообщение, вышла из машины, перелезла за ограждение, прямо здесь, и прежде, чем я ее остановил, она… Ослабевшая и избитая Лена продолжала качать головой в бессилии и ужасе. Ей хотелось, чтобы он просто заткнулся! «Прошу, замолчи…» – Она прыгнула, Лена. – Замолчи. – Она совершила самоубийство. Это правда. А ты сделала из нее мученицу, – он ухмыльнулся, словно вспомнил что-то смешное. – Эй! А это будет в твоей книге? Ничего себе, выходит, героиня… – Заткнись! – А это не разобьет сердце вашей матери? Кэмбри не только покончила с собой, она ведь и убила. Она точно в аду. – Пожалуйста, замолчи… – Ее предсмертное СМС все осложнило. Когда я вывез ее телефон отсюда, сообщение автоматически отправилось тебе. Можешь в это поверить? Если бы не этот крошечный текст, я бы просто сжег ее тело, как и все остальные. Но послание отправилось прямо ее семье, с упоминанием моей фамилии. Так что мне пришлось придумывать историю… В израненном сердце Лены появилась надежда. Она вспомнила это сообщение: «Пожалуйста, прости меня. Я не могу с этим жить. Но ты, капрал Райсевик, надеюсь, сможешь». – Месть, – прошептала Лена. – Это не… – Кэмбри сообщила мне твою фамилию, чтобы я тебя нашла и… – Нет, – судя по виду, ему больше не хотелось ничего рассказывать. Словно, если он все объяснит, это будет слишком жестоко, даже для него. – Это сообщение не предназначалось тебе, Лена. Кэмбри извинялась передо мной. Она не могла жить после убийства той женщины. Может, ей было противно, что я замешан в таких делах. Но ведь она пыталась отправить СМС с неудобной раскладушки. Думаю, она просто ошиблась и выбрала не того адресата. «Сестра» идет сразу за «Рай». Внутри Лены образовалась пустота.