Открылась дверь. Прелестная фигурка в углу напряглась. И тут же расслабилась, когда вошел и пересек веранду невысокого роста мужчина. Миссис Аллертон сказала: — Вы тут не единственная знаменитость, дорогая. Этот смешной человечек — Эркюль Пуаро. Она сказала это между прочим, как светская дама, желая заполнить неловкую паузу, однако сообщение живо заинтересовало Линит. — Эркюль Пуаро? Ну как же, я слышала о нем. Она погрузилась в задумчивость, и сидевшие по обе стороны мужчины сразу увяли. Пуаро был уже у края веранды, когда вдруг затребовали его внимания. — Присядьте, мосье Пуаро. Какой прекрасный вечер. Он послушно сел. — Mais oui, Madame[274], действительно красиво. Он любезно улыбнулся миссис Оттерборн. Зрелище было впечатляюще: черная шелковая хламида[275] и дурацкий тюрбан на голове. Миссис Оттерборн брюзгливо продолжала: — Сколько знаменитостей подобралось! По нам скучает газетная хроника. Светские красавицы, известные романистки… Она хохотнула с деланной скромностью. Пуаро даже не увидел, а почувствовал, как передернулась сидевшая напротив сумрачная девица, еще больше покрасневшая. — У вас сейчас есть в работе роман, мадам? — поинтересовался он. Тот же стеснительный хохоток. — Я дьявольски ленива. А пора, пора приниматься. Мои читатели проявляют страшное нетерпение, не говоря уже о бедняге издателе. Этот плачется в каждом письме. И даже по телефону. Снова Пуаро почувствовал, как в тени шевельнулась девушка. — Не стану скрывать от вас, мосье Пуаро, что здесь я отчасти ради местного колорита. "Снежный лик пустыни" — так называется моя новая книга. Это сразу захватывает, будоражит мысль. Выпавший в пустыне снег тает под жарким дыханием страсти. Что-то пробормотав, Розали поднялась и ушла в темный парк. — Нужно быть сильным, — продолжала миссис Оттерборн, мотая тюрбаном. — На силе держатся все мои книги, важнее ее ничего нет. Библиотеки отказываются брать? Пусть! Я выкладываю правду. Секс — почему, мосье Пуаро, все так страшатся секса? Это же основа основ. Вы читали мои книги? — Увы, нет, мадам. Изволите знать, я не много читаю романов. Моя работа… Миссис Оттерборн твердо объявила: — Я должна дать вам экземпляр "Под фиговым деревом". Полагаю, вы воздадите ей должное. Это откровенная, правдивая книга. — Вы чрезвычайно любезны, мадам. Я прочту ее с удовольствием. Минуту-другую миссис Оттерборн молчала. Теребя на шее ожерелье в два ряда, она живо огляделась. — Может… схожу-ка я за ней прямо сейчас. — Умоляю, мадам, не затрудняйте себя. Потом… — Нет-нет, ничего затруднительного. — Она поднялась. — Мне хочется показать вам, как… — Что случилось, мама? Рядом возникла Розали. — Ничего, дорогая. Просто хотела подняться за книгой для мосье Пуаро. — "Под фиговым деревом"? Я принесу. — Ты не знаешь, где она лежит. Я схожу сама. — Нет, я знаю. Через веранду девушка быстро ушла в отель. "— Позвольте поздравить вас, мадам, с такой прекрасной дочерью. — Вы о Розали? Да, она прелесть, но какая же трудная, мосье Пуаро! Никакого сочувствия к немочи. Думает, что знает лучше всех. Вообразила, что знает о моем здоровье лучше меня самой… Пуаро остановил проходившего официанта. — Ликер, мадам? Шартрез? Сгёте de menthe? Миссис Оттерборн энергично замотала головой. — Ни-ни! В сущности, я трезвенница. Вы могли заметить, что я пью только воду — ну, может, еще лимонад. Я не выношу спиртного. — Тогда, может, я закажу для вас лимонный сок с содовой водой? Он заказал один лимонный сок и один бенедиктин. Открылась дверь. С книгой в руке к ним подошла Розали. — Пожалуйста, — сказала она. Даже удивительно, какой у нее был тусклый голос. — Мосье Пуаро заказал для меня лимонный сок с содовой, — сказала мать. — А вам, мадемуазель, что желательно? — Ничего. — И, спохватившись, она добавила: — Благодарю вас. Пуаро взял протянутую миссис Оттерборн книгу. Еще уцелела суперобложка — яркое творение, на коем стриженная "под фокстрот" дива с кроваво-красным маникюром в традиционном костюме Евы сидела на тигровой шкуре. Тут же возвышалось дерево с дубовыми листьями и громадными, неправдоподобного цвета яблоками на ветвях. Называлось все это: "Под фиговым деревом" Саломеи Оттерборн. На клапане шла издательская реклама, в которой этот очерк амуров современной женщины горячо превозносился за редкую смелость и реализм. "Бесстрашная, неповторимая, правдивая" — такие они нашли определения. Склонив голову, Пуаро пробормотал: — Я польщен, мадам. Выпрямившись, он встретил взгляд писательской дочки и почти непроизвольно подался в ее сторону. Его поразило и опечалило, сколько боли стыло в этих глазах. Поданные напитки доставили желанную разрядку. Пуаро галантно поднял бокал: — A votre sante, Madame, Mademoiselle. Потягивая лимонад, миссис Оттерборн пробормотала: — Восхитительно — как освежает! Все трое молча созерцали нильские антрацитно сверкающие утесы. Под лунным светом они являли фантастическую картину: словно над водой горбились спины гигантских доисторических чудищ. Потянул и тут же ослаб бриз. В повисшей тишине зрело как бы ожидание чего-то. Эркюль Пуаро перевел взгляд в глубь веранды на обедавших. Ошибался он, или там тоже пребывали в некоем ожидании? С таким чувством зритель смотрит на сцену, когда вот-вот должна появиться премьерша. В эту самую минуту, словно с каким-то особым значением, разошлись обе створки двери. Оборвав разговоры, все обернулись. Вошла хрупкая смуглая девушка. Помедлив, она намеренно прошла через всю веранду и села за пустовавший столик. В ее манерах не было ничего вызывающего, необычайного. И все же это был явно рассчитанный театральный выход. — Да-а, — сказала миссис Оттерборн, вскинув голову в тюрбане. — Высокого же мнения о себе эта девица! Пуаро отмолчался. Он наблюдал за девушкой. Та специально села так, чтобы через всю веранду глядеть в упор на Линит Дойл. Скоро, заметил Пуаро, Линит, наклонившись, сказала что-то и переменила место. Теперь она смотрела в другую сторону. Пуаро в раздумье помотал головой. Минут через пять та, другая, перешла на противоположный край веранды. Выдыхая сигаретный дым и еле заметно улыбаясь, она являла картину душевного покоя. Но и теперь ее раздумчивый и словно невидящий взгляд был устремлен на жену Саймона Дойла. Вытерпев четверть часа, Линит Дойл резко поднялась и ушла в отель. Почти сразу за ней последовал муж. Жаклин де Бельфор улыбнулась и развернула свой стул. Закурив, она смотрела теперь на Нил. И продолжала улыбаться своим мыслям.