Глава 3 — Мосье Пуаро. Пуаро проворно поднялся. Он пересидел всех на веранде. Погрузившись в размышления, он созерцал гладко отливавшую черноту утесов, когда звук собственного имени вернул его на землю. Это был культурный, уверенный и, при некоторой надменности, даже приятный голос. Вскочивший на ноги Пуаро встретил властный взгляд Линит Дойл. Чтобы можно было выглядеть еще прекраснее и царственнее в пурпурной бархатной накидке поверх белого шелкового платья — такого Пуаро уже не мог себе представить. — Вы — мосье Эркюль Пуаро? — сказала Линит. Прозвучало это скорее как утверждение. — К вашим услугам, мадам. — Меня вы, может быть, знаете? — Да, мадам. Я слышал ваше имя. Я знаю, кто вы. Линит кивнула. Другого ответа она не ожидала. В той же своей обаятельно-повелительной манере она продолжала: — Вы не пройдете со мной в комнату для карточной игры, мосье Пуаро? Мне не терпится переговорить с вами. Она направилась в отель. Он шел следом. В пустой комнате она знаком попросила его закрыть дверь, села за столик, а он расположился напротив нее. Она сразу, без околичностей, заговорила о своем. Она говорила гладко и без запинки: — Я много слышала о вас, мосье Пуаро, и знаю, что вы очень умный человек. Так случилось, что я крайне нуждаюсь в помощи, и мне кажется вполне вероятным, что именно вы сможете ее оказать. Пуаро наклонил голову. — Вы очень любезны, мадам, но я, видите ли, на отдыхе, и на отдыхе я не беру дел. — Это можно уладить. Сказано это было с неоскорбительной уверенностью молодой женщины, всегда умевшей благополучно уладить свои дела. Линит Дойл продолжала: — Я стала жертвой несносного преследования, мосье Пуаро. Это надо прекратить. Я предполагала обратиться в полицию по этому поводу, но… мой муж считает, что полиция бессильна что-либо сделать. — Может, вы объяснитесь чуть подробнее? — вежливо вставил Пуаро. — Ну конечно, конечно. Дело-то самое простое. Все так же она говорила как по писаному. У Линит Дойл была ясная, толковая голова. И сейчас она потянула минуту только для того, чтобы как можно короче представить все обстоятельства. — До того, как я познакомилась со своим мужем, он обручился с некой мисс де Бельфор. При этом она была моей подругой. Муж расстроил помолвку — они были не пара друг другу. К сожалению, она тяжело восприняла это… Очень сожалею, но тут ничего не поделаешь. С ее стороны были угрозы, которым я почти не придала значения, да и она, признаться, не пыталась привести их в исполнение. Вместо этого она повела себя в высшей степени странно, следуя за нами практически всюду, куда мы направляемся. Пуаро поднял брови. — Довольно необычная… э-э… месть. — Весьма необычная — и смехотворная! И раздражает это, наконец. Она прикусила губу. Пуаро кивнул. — Это я могу себе представить. У вас, как я понимаю, медовый месяц? — Да. Впервые это случилось в Венеции. Она остановилась там в "Даниэлли". Я подумала, это просто совпадение. Малоприятно, но не более того. Потом вдруг видим ее на пароходе в Бриндизи[276]. Мы так поняли, что она направляется в Палестину. Мы думали, она осталась на пароходе. Но… но когда мы приехали в отель "Мена-хаус", она уже была там и поджидала нас. Пуаро кивнул. — А как было теперь? — Мы плыли вверх по Нилу. Я почти ожидала, что она будет с нами на пароходе. Когда ее там не оказалось, я подумала, что она прекратила… свои дурачества. Но стоило нам сойти здесь, как она уже поджидала нас. Пуаро вгляделся в нее. Она все так же владела собой, но костяшки пальцев, обжимавших края стола, побелели. — И вы боитесь, — сказал Пуаро, — что это положение вещей сохранится? — Да. — Она помолчала. — Это идиотизм от начала до конца! Жаклин выставляет себя на посмешище. Я поражена: где ее гордость? Чувство собственного достоинства? Пуаро чуть заметно пожал плечами. — Бывают такие моменты, мадам, когда гордости и чувству собственного достоинства дают отставку. Одерживают верх иные чувства, посильнее. — Возможно, — нетерпеливо перебила Линит. — Но какая ей от этого польза? — Не все сводится только к пользе, мадам. Что-то в его голосе не понравилось Линит. Покраснев, она сказала: — Вы правы. Мотивы ее поступков — дело десятое. Проблема в том, чтобы прекратить все это. — Как вы предполагаете осуществить это, мадам? — спросил Пуаро. — Мы с мужем не желаем дальше терпеть это неудобство. Должны же быть какие-то законные меры. Она говорила уже с раздражением. Не спуская с нее задумчивых глаз, Пуаро спросил: — Она произносила при посторонних какие-нибудь угрожающие слова? Вела оскорбительные речи? Делала попытки оскорбить действием? — Нет. — Тогда, откровенно говоря, я не вижу, мадам, что бы вы могли сделать. Если молодой даме желательно куда-то поехать, и там оказываетесь вы с мужем, — eh bien — что из того? У воздуха нет хозяина. Ведь речь не о том, что она нарушает ваш семейный покой? Эти встречи — они всегда бывают при посторонних? — Вы хотите сказать, что я бессильна что-нибудь сделать? В ее голосе прозвучало недоверие. — Совершенно бессильны, насколько я могу судить, — спокойно объявил Пуаро. — Мадемуазель де Бельфор в своем праве. — Но… это безумие! Мне непереносима мысль, что я должна буду мириться со всем этим! Пуаро сухо сказал в ответ: — Я вам сочувствую, мадам, тем более что вы, как я представляю себе, нечасто миритесь с чем бы то ни было. Линит нахмурилась. — Должно быть какое-то средство прекратить это, — пробормотала она. Пуаро пожал плечами. — Вы всегда можете уехать — переехать куда-нибудь еще, — предложил он. — Она поедет за нами! — Скорее всего — да. — Чушь какая-то! — Именно так. — А главное, почему я… почему мы должны убегать? Словно мы… Она осеклась. — Вот именно, мадам: словно вы… В этом все дело, не так ли?