— Она грозилась… м-м… убить нас обоих. У Джеки… южный, знаете, темперамент. — Понятно, — мрачно скрепил Пуаро. Линит умоляюще взглянула на него: — Вы не согласитесь действовать в моих интересах? — Не соглашусь, мадам, — сказал он непреклонно. — Я не возьму на себя такое поручение. Что могу, я сделаю из человечности. Только так. Сложившаяся ситуация трудна и опасна. Я постараюсь, как могу, уладить дело, но особой надежды на успех я не питаю. — Значит, в моих интересах, — замедленно произнесла Линит, — вы не будете действовать? — Не буду, мадам, — сказал Эркюль Пуаро. Глава 4 Жаклин де Бельфор Эркюль Пуаро нашел на скалах в виду Нила. Он так и думал, что она еще не ушла к себе спать и он отыщет ее где-нибудь вблизи отеля. Она сидела, опустив в ладони подбородок, и даже не шелохнулась, когда он подошел. — Мадемуазель де Бельфор? — спросил Пуаро. — Вы позволите поговорить с вами? Она чуть повернулась в его сторону. На ее губах скользнула беглая улыбка. — Конечно, — сказала она. — А вы — мосье Эркюль Пуаро, да? Можно, я выскажу одну догадку? Вы от миссис Дойл, которая пообещала вам большой гонорар, если вы исполните ее поручение. Пуаро подсел к ней на скамейку. — Ваше предположение верно лишь отчасти, — сказал он, улыбнувшись. — Я действительно иду от мадам Дойл, но, строго говоря, без всякого поручения, а о гонораре вообще нет речи. — Правда? Жаклин внимательно взглянула на него. — Зачем же вы пришли? — справилась она. В ответ Эркюль Пуаро сам задал ей вопрос: — Вы видели меня прежде, мадемуазель? Она отрицательно покачала головой. — Нет, едва ли. — А я вас видел. Однажды я сидел неподалеку от вас в ресторане "У тетушки". Вы были там с мосье Саймоном Дойлом. Ее лицо приняло застывшее выражение. Она сказала: — Я помню тот вечер… — Многое, — сказал Пуаро, — случилось с того времени. — Ваша правда: многое случилось. Ему резанули слух отчаяние и горечь в ее голосе. — Мадемуазель, я говорю с вами как друг. Похороните своего мертвеца! Она испуганно воззрилась на него. — Что вы имеете в виду? — Откажитесь от прошлого! Повернитесь к будущему! Что сделано — то сделано. Отчаиваться бесполезно. — То-то драгоценная Линит будет довольна. Пуаро чуть повел рукой. — Я не думаю о ней в эту минуту. Я думаю о в а с. Да, вы страдали, но ведь то, что вы делаете сейчас, только продлит ваше страдание. Она затрясла головой. — Вы ошибаетесь. Иногда я испытываю почти наслаждение. — Это как раз ужасно, мадемуазель. Она быстро глянула на него. — Вы неглупый человек, — сказала она. — И наверное, — добавила она, — вы желаете мне добра. — Возвращайтесь к себе домой, мадемуазель. Вы молоды, вы умница, впереди вся жизнь. Жаклин медленно покачала головой. — Вы не понимаете — и не поймете. Вся моя жизнь — в Саймоне. — Любовь не самое главное в жизни, мадемуазель, — мягко сказал Пуаро. — Мы думаем так только по молодости лет. И опять она покачала головой. — Вы не понимаете. — Она быстро глянула на него. — Вы все знаете? Из разговора с Линит? Да, и в ресторане вы тогда были… Мы с Саймоном любили друг друга. — Я знаю, что вы любили его. Тон, каким он это сказал, живо задел ее. Она с нажимом повторила: — Мы любили друг друга. И еще я любила Линит… Я верила ей. Она была моим лучшим другом. Она всегда могла купить себе все, что пожелает. Ни в чем себе не отказывала. Когда она увидела Саймона, ей захотелось и его прибрать к рукам — и она отняла его у меня. — И он позволил, чтобы его купили? Она так же медленно покачала головой. — Нет, не совсем так. Если бы так, меня бы тут не было… Вы считаете Саймона нестоящим человеком. Да, он бы плевка не стоил, если бы женился на Линит из-за денег. А он не на деньгах ее женился. Все гораздо сложнее. Есть такая штука, мосье Пуаро, как наваждение. Деньги ему только способствуют. Какой антураж имела Линит: до кончиков ногтей принцесса. Не жизнь, а прямо театр. Мир был у ее ног, за нее сватался, на зависть многим, один из богатейших пэров[279] Англии. А она снизошла до никому не известного Саймона Дойла. Странно ли, что он совсем потерял голову? — Она вскинула руку. — Смотрите: луна. Как ясно вы ее видите, правда? Какая она взаправдашняя. Но засверкай сейчас солнце — и вы не увидите ее совсем. Вот так оно и получилось. Я была луной… Вышло солнце, и Саймон перестал меня видеть. Он был ослеплен. Он видел только солнце — Линит… Помолчав, она продолжала: — Что же это, как не наваждение? Она завладела всеми его мыслями. Прибавьте ее самонадеянность, привычку распоряжаться. Она до такой степени уверена в себе, что и другие начинают в нее верить. И Саймон не устоял — ведь он бесхитростная душа. Он бы так и любил меня одну, не подвернись Линит со своей золотой колесницей. Он бы, я знаю, просто уверена, не влюбился в нее, если бы она его не вынудила. — Да, так вам это представляется. — Я знаю. Он любил меня — и всегда будет любить. — Даже теперь? — сказал Пуаро. С губ был готов сорваться ответ, но она его удержала. Она взглянула на Пуаро и залилась румянцем. Отвернувшись, она потупила голову и задушенным голосом сказала: — Знаю… Теперь он меня ненавидит. Лучше бы ему не играть с огнем. Она пошарила в шелковой сумочке на коленях и извлекла крохотный, с перламутровой рукояткой револьвер — на вид совершенный пугач. — Прелестная вещица, правда? — сказала она. — Выглядит несерьезно, зато в деле очень серьезная штука. Одной такой пулей можно убить мужчину или женщину. А я — хороший стрелок. — Смутная, припоминающая улыбка тронула ее губы. — Когда я девочкой приехала с мамой в Южную Каролину[280], дедушка научил меня стрелять. Он был старых убеждений и без ружья не ходил. А мой папа в молодости несколько раз дрался на дуэли. Он был отличный фехтовальщик. Даже убил одного. Из-за женщины. Как видите, мосье Пуаро, — она прямо глянула ему в глаза, — во мне течет горячая кровь. Я купила эту игрушку, как только все случилось. Хотела убить кого-то одного, но не могла решить — кого. Убивать обоих мне было неинтересно. Знать бы, что Линит перепугается напоследок! — но в ней достаточно мужества. И тогда я решила: подожду! Мне все больше нравилась эта мысль. Убить ее всегда успею. Интереснее выжидать и быть наготове. И уже потом пришла идея преследовать их. Даже если они заберутся на край света, первой их встречу — я! И получилось замечательно. Ничем другим, наверное, Линит не проймешь. А тут она стала психовать… А мне, наоборот, одно удовольствие… И ведь она ничего не может сделать! Веду я себя культурно, вежливо. Ни к одному моему слову они не могут придраться. А жизнь я им отравляю. Она залилась чистым, серебристым смехом. Пуаро схватил ее за руку. — Спокойно. Прошу вас: спокойно. Жаклин перевела на него взгляд. — А что такое? — Улыбаясь, она с вызовом глядела на него.