— А кто же? Как же? — все еще пребывая в недоуменной прострации, произнес Китаев. Но у полковника были другие версии. — Выходит, работать он сейчас неспособен, а соорудить из подручных материалов бомбу — это пожалуйста? — жестко проговорил он. — Но как же? Кто же тогда? Гуров ничего не ответил, понимая, что сейчас не время вдаваться в пространные объяснения. Если догадки его правильны и устроенная с помощью Лехи провокация — ответ «тайного друга» на его сегодняшний визит на авиабазу, нужно было торопиться. Пропивающий остатки разума Леха наверняка был лишь пешкой в чужой игре, но он мог вывести на «заказчика», и полковник спешил ковать железо, пока горячо. — Послушайте, Юрий Петрович, а вы, случайно, не в курсе, где он живет, этот Леха? Я бы сходил, поговорил с ним. — Леха‑то? — все еще не в силах прийти в себя, медленно произнес Китаев. — У него квартира есть. С матерью вдвоем они прописаны. Только он там почти не бывает. Зимой еще заходит иногда, а так с дружками тут, возле кафе обычно отирается. Вы, когда сюда шли, видели, наверное, сарай, железом обитый. На нем еще надпись: «Бар». Видели? — Да, видел. Это и есть кафе? — Оно самое. Наша местная забегаловка. Там они все, компании‑то эти «теплые», обычно тусуются. Ну, и Леха там, с ними. Какой парень был раньше, а теперь — глаза бы на него не глядели! Еще раз напомнив Китаеву о том, что он обещал переговорить с Вадиком, Гуров поспешно вышел на улицу и отправился к вышеупомянутому «кафе» в надежде отыскать вероломного Леху и получить от него какую‑нибудь интересную информацию. Подойдя, он сразу понял, что полученные от Китаева пятьдесят рублей быстро нашли себе достойное применение. «Теплая компания» уже, несомненно, успела повысить градус. Несколько мужчин оживленно переговаривались возле входа в «Бар». Вероятно, по случаю хорошей погоды они не желали заходить внутрь, предпочитая наслаждаться общением на свежем воздухе. Непрезентабельным внешним видом эти граждане очень напоминали Леху. Вскоре и сам он показался из дверей забегаловки, бережно держа в руках поллитровку, наполненную какой‑то темной жидкостью. — Вот! — блаженно улыбаясь, сказал он, ласково взглядывая на бутылку. — Маня удружила. Свежак! Говорит, вчера только выгнали. Верные друзья подставили пластиковые стаканчики, и через минуту лица засветились счастьем, а беседа стала еще более оживленной. — Слышь, парень, можно тебя на минутку? — улучив момент, окликнул Леху Гуров. — А? Чего? — недоуменно и немного испуганно глянул тот. — Подойди, поговорить надо. Отойдя вместе с Лехой в сторонку, он с заговорщицким видом наклонился к нему и шепнул на ухо: — Это ты недавно мужику одному компас приносил? — Какой компас? — несмотря на довольно заметное опьянение, сразу насторожился Леха. — Ладно тебе! Не бойся, тут все свои. Мне тоже такой нужен. Для дела. Принеси. Я денег дам. — Да откуда ж я возьму? У меня нету, — колеблясь между возможностью подзаработать и опасностью нарваться на неприятности, ответил Леха. — А тот ты у кого взял? Там и второй возьми. А я — вот. — Гуров достал из кармана пятьдесят рублей и помахал перед носом у нерешительного собеседника. — Если договоримся — считай, что это аванс тебе. — Я его не брал, — горящими газами следя за купюрой, произнес Леха, — я его на улице нашел. — Брось! — думая, что парень «шифруется», недоверчиво взглянул на него Лев. — Честно! — со всем пылом правдивого пионера ответил Леха. — Вечером пошел вот сюда, к ребятам, смотрю — лежит. Прямо у подъезда моего. Возле кучи. У нас там куча — мешки складывают с мусором, а машина потом увозит. Иногда. А я как вышел, смотрю, возле этой кучи — прибор. Да хороший такой, старинный. Компас. А у нас тут мужик один, Петрович, он собирает разные всякие такие штуки. Вот я и подумал — снесу ему, авось пригодится. И отнес. — Вон оно что, — уже догадываясь, что ничего особенно интересного здесь не узнать, протянул Лев. — Возле кучи, значит. — Угу, — подтвердил Леха. — Хороший такой. Петрович сразу взял у меня. Обрадовался. — Понятно. А я подумал, что ты источник какой‑нибудь имеешь. Полезный. — Нет, источника не имею. Так, иногда, если попадется что. — Что ж, извини, не буду больше задерживать. Значит, не судьба. — Да, наверное, — проводил грустным взглядом пятьдесят рублей, исчезнувшие в кармане полковника, Леха. — Но ты, если что, заходи. У нас иногда бывает. Иногда попадается что‑нибудь интересное. — Ладно, если что — зайду. «Это значит, они ему просто под нос подсунули. Чтобы увидел, — идя по улице, с досадой подумал Гуров. — Даже «светиться» не пришлось. Знали, в какое время будет выходить из подъезда, знали, куда пойдет. Знали, что всегда без денег. Такой шанс грех упустить». Расчет был безошибочный, и это в очередной раз доказывало, что действовал здесь кто‑то из местных, очень хорошо знавший все нюансы внутренних взаимоотношений. Этот Леха — бывший коллега Китаева, и тот по старой памяти наверняка не однажды выручал его. Поэтому вполне логично было предположить, что, обнаружив «компас», пьянчуга отправится по привычному адресу. Впрочем, для верности, видимо, и следили тоже — как‑никак бомба. Подобные мероприятия пускать на самотек рискованно. Убедившись, что объект попал по назначению, Лехе предоставили спокойно пропивать полученный полтинник, а Гурову и Китаеву — разбираться с интересным устройством. Теперь уже сложно было сказать, могла ли бомба сдетонировать от удара, или для того, чтобы произошел взрыв, необходимо было обязательно потянуть за нужный проводок. Но, так или иначе, послание из вражеского лагеря было получено, и полковник не сомневался, что верно понял его смысл. «Предупреждают, — с усмешкой думал он, вышагивая между домами и деревьями. — Мол, знаем, где ты, и, если захотим, достанем. Ладно. Посмотри, кто первый». Было уже довольно поздно, но запланированный визит к Вадику Лев все же решил не откладывать. Он был уверен, что за время, пока он общался с Лехой, Китаев уже успел позвонить ему. От дома Китаева до «кафе» было не так уж далеко, но жилище Ушакова располагалось на значительном расстоянии. Направляясь к его дому, Гуров, переваривая по дороге недавние впечатления и анализируя происшедшее, вдруг понял, что в деле прослеживается одна довольно интересная закономерность. «Перед тем как Курбанскому в горло воткнули нож, в вертолете, если не ошибаюсь, произошел взрыв. Предупредить или напугать меня сегодня решили тоже с помощью взрыва. Весьма любопытная тенденция. Это получилось случайно или может что‑то означать? Может быть, стремление к «подрывным действиям» является характерной особенностью нашего «тайного друга»? Может, это одна из подсказок, которая поможет его отыскать? Где еще слышал я про взрыв? Помнится, что‑то такое было…» Перебирая в памяти содержание недавних допросов и прочие свои беседы с разными людьми, Лев старался раскопать в этих залежах информации некий намек или фразу, где говорилось о взрывах. Намек был, это он хорошо помнил. Но вот от кого довелось его услышать и по какому поводу, припомнить никак не получалось. Перебирая события в хронологическом порядке, он наконец дошел до момента своего появления в Покровске. И тут в воображении возник говорливый шофер Сеня, весь первый день катавший его на черной «Волге» своего начальника. «…говорят, то ли взорвалось у них там что‑то, то ли обрушилось, — возникли в памяти его слова. — А парнишка слабым оказался, взял да и помер». «Вот оно! — мысленно воскликнул Гуров. — Убийство по неосторожности. Это ведь о нем говорил Сеня. Помнится, еще очень образно выразился. Дескать, шлепнули там какого‑то курсантика. Как будто и без того убийств мало. Только, похоже, «шлепнули» слово здесь не совсем подходящее». Припомнив эту маленькую деталь, полковник инстинктивно почуял, что между тремя смертями, происшедшими на авиабазе, имеется некая скрытая связь. И в «нечаянной» смерти курсанта, и в четко спланированном убийстве Курбанского присутствовал взрыв. Что касается самоубийства Иванникова, то хотя в этом случае в кабинете ничего не взрывалось, но причины, вызвавшие такое необратимое последствие, могли быть напрямую связаны с Курбанским, следовательно, и эту смерть объединяли со всеми остальными. «Что тут творится, в этой авиачасти? — в недоумении от своих догадок, поставивших перед новыми загадками, подумал Лев. — Кто этот загадочный «подрывник» и какую роль он играет во всем этом? Он — убийца? Или только орудие в чьих‑то умелых руках? И почему именно взрывы? Попроще нельзя было? Кто из технического персонала может иметь подходящую квалификацию, чтобы вот так вот, в легкую, туда и сюда подсовывать бомбы? Или это — своеобразное хобби?» Припоминая, как выглядело загадочное устройство, которое Леха продал Китаеву, он не мог не отметить, что «компас» был заряжен с большим знанием дела. Учитывая, что от его визита на авиабазу до визита к Китаеву прошло не так уж много времени, можно было предположить, что бомба, скорее всего, была приготовлена заранее. Для каких целей? Это был еще один вопрос, который пока оставался без ответа. «Так или иначе, ситуацию с этим убийством по неосторожности нужно будет прояснить, — решил Гуров. — Что именно там произошло? Что взорвалось и что обрушилось? Как знать, возможно, именно этот, на первый взгляд совсем не относящийся к смерти Курбанского случай как раз и поможет найти разгадку». За размышлениями время в пути прошло незаметно, но когда он подходил к полуразрушенной трехэтажке, где жил Ушаков, на небе уже загорались первые звезды. — Добрый вечер, — приветливо улыбнулся Гуров открывшему дверь Вадиму. — Юрий Петрович предупреждал вас, что я приду? — Да, он звонил, — спокойно ответил тот. — Проходите. Войдя в квартиру, Лев сразу понял, что парень живет не один. В прихожей рядом с мужскими ботинками стояли изящные женские босоножки, за закрытой дверью единственной комнаты негромко работал телевизор. Но за все время разговора, который собеседники проводили на кухне, подруга или жена Вадика так ни разу и не показалась. — Садитесь, — все с тем же спокойствием предложил Вадим, подвигая полковнику табуретку. — Дядя Юра просил, чтобы я поговорил с вами, но, честно говоря, не представляю, о чем. Я понятия не имею, кто мог убить Курбанского, и не знаю, чем могу помочь отыскать этих убийц. — Но ведь ты не думаешь, что это сделал Максим? — без церемоний, сразу обращаясь на «ты», спросил Гуров. — Не знаю, — как‑то неопределенно ответил Вадик. — Скорее всего, нет. Но если не он, то кто? Непонятно. — У них с Курбанским были сильные трения? — Да, он его регулярно доставал. — Но, насколько я понял, не его одного. Почему же выделяют именно Максима? — Не знаю. Наверное, из‑за того случая с вертолетом. Курбанский заставил его пилотировать, хотя не имел никакого права. А потом на него же хотел свалить всю вину, утверждая, что Максим по собственной инициативе сел за штурвал, не имея допуска. — Но ведь в итоге это не удалось. Максим сумел оправдаться, значит, у него не было таких уж сильных причин мстить фактически уже побежденному врагу. — Не знаю. Лучше спросить у Максима. — Максим на этот вопрос давно уже ответил. Только никто почему‑то не хочет его ответ услышать. Лично я почти уверен в его невиновности. Именно поэтому и хотел поговорить с тобой. Ты работаешь в самой непосредственной близости от высшего начальства, иногда даже контактируешь напрямую. Тебе были известны отношения Курбанского с ближайшим окружением. Неужели в этих отношениях все складывалось так гладко и безоблачно? Что, Курбанский был несправедлив только с «низшими», а со своими замами или начальниками служб становился паинькой? Неужели, кроме Максима Китаева, у него не было врагов?