Тогда и с мотивом становится понятнее. Совсем необязательно, что это были жесткие причины, типа шантажа. Все могло быть совсем наоборот. Иванникова могла посулить помощь. Нанять хорошего адвоката, проплатить некоторые послабления режима в СИЗО. Нет, с этим Колей нужно поговорить обязательно. Да и не только с ним». Гуров достал телефон и вызвал такси. За размышлениями он не заметил, как дошел до остановки, и теперь стоял в полном одиночестве, глядя на пустынную ночную дорогу и определяясь с действиями на завтра. Учитывая последние новости и события, полковнику, несомненно, предстоял непростой день. На следующее утро Гуров первым делом направился в СИЗО. Пообщаться с Белавиным он считал задачей первостепенной важности. Именно от того, что скажет ему Николай, зависели дальнейшие его действия. Ведь доказательств пока нет, сплошные догадки. Поэтому во что бы то ни стало надо «расколоть» Белавина. Только он может указать на Иванникову. Доказать участие мадам сложно, но причастность самого Белавина очевидна. Так что выбор у него не такой уж широкий. Либо назвать заказчика, либо самому ответить по полной. Два убийства, одно из которых «неосторожным» никак не назовешь, — это аргумент железобетонный. Но планам Гурова не суждено было осуществиться. Приехав в СИЗО и сообщив дежурному, что ему необходимо допросить находящегося здесь Николая Белавина, он получил ответ, что такой давно уже здесь не находится. — То есть как? — удивленно переспросил Лев. — Его ведь задержали по делу о непредумышленном убийстве. — Да, задержали, — ответил дежурный, здоровенный детина под два метра ростом. — Задержали и почти сразу же освободили. — Освободили?! — То есть, конечно, не совсем освободили, — поспешил исправиться детина. — Изменили меру. Сначала было назначили изолятор, а потом передумали. Присудили домашний арест. Типа — смягчили. — За хорошее поведение? — саркастически усмехнулся Гуров. — Не знаю, за что. Мы в эти дела не вмешиваемся, у нас и своих хватает. Нам постановление принесли — мы выполнили. А как там, чего — это пускай у других голова болит. — Выходит, освободили почти сразу? — никак не мог осмыслить очередную неожиданную новость полковник. — Да. Недели не просидел. Да какое там недели. Дня три, наверное, побыл здесь и сразу на курортные условия перешел. — То есть он сейчас находится дома? — А где же еще? Само собой, дома. И следят за ним, и отмечаться приходит. Все как полагается. — Ясно. Что ж, спасибо за информацию. Извините, что напрасно побеспокоил, — снова невесело усмехнулся Гуров. — Обращайтесь. Прямо из СИЗО Лев отправился в прокуратуру. В связи с открывшимися новыми обстоятельствами он решил поговорить со следователем, у которого находилось дело об убийстве по неосторожности. С этим вопросом полковник, уже на правах старого знакомого, обратился к Сырникову. — Нужно выяснить одну подробность, — простодушно улыбаясь, сказал он ему. — Дело, случайно, не у тебя? — А почему оно должно быть у меня? — настороженно и даже с некоторым испугом посмотрел на него Сырников. — Да нет, не должно. Просто спросил. — Этим делом Валера занимается. Петров Валерий, — неуверенно, как бы сомневаясь, стоит ли раскрывать эту тайну, проговорил следователь. — Валерий Петров? Что ж, прекрасно. А как бы мне переговорить с этим Валерием Петровым? Где он располагается, не подскажешь? — Да здесь же на этаже, — с видом партизана, сдающего секретную явку, ответил Сырников. — Прямо по коридору пройдете до конца, там его кабинет и будет. Самая последняя дверь. — Спасибо, Сергей, ты мне снова очень помог. Не знаю, что бы я без тебя и делал, — рассыпался в благодарностях Гуров, стараясь, чтобы хоть на этот раз его молодой коллега не оставался в огорчении. Последняя дверь прямо по коридору была открыта, и, вежливо постучав, Лев вошел в кабинет. За столом с компьютером и бумагами сидел средних лет мужчина и что‑то писал. Когда дверь открылась, он поднял голову от бумаг и устремил вопросительный взгляд на вошедшего. — Полковник Гуров, — без лишних предисловий представился тот. — Я провожу дополнительное расследование происшествий на авиабазе. — А‑а, — как‑то неопределенно протянул мужчина за столом. — Вы из Москвы? — Да. А вы — Валерий Петров? — Он самый. — Мужчина улыбнулся, и от этого лицо его сразу утратило официальность и стало каким‑то очень свойским. — Присаживайтесь, — указывая на стул рядом со своим столом, пригласил он. — Вы, наверное, по поводу дела Белавина? Из летчиков у меня больше никого нет. — А Белавин — летчик? — Нет, конечно. Это я так для удобства его обозначил. Чтобы проще группировать было. — Понятно. Да, вы угадали, меня действительно интересует дело Белавина. Могу я ознакомиться с ним? — Без проблем. Если уж нас начали проверять, то, конечно, изучить нужно все досконально. В тоне и выражении лица Петрова Гуров заметил едва уловимый оттенок иронии. Это дало ему повод предположить, что перипетии с «изучением» дела Иванникова следователю Петрову не только хорошо известны, но и наверняка во всех деталях обсуждались им со следователем Сырниковым. «Слава идет впереди полководца, — внутренне усмехаясь, подумал он. — Что ж, нам это только на руку». — Хотя, если вас интересует что‑то конкретное, может быть, проще будет спросить у меня? — предложил Петров. — Дело большое, целый день будете читать. — Вот как? Что ж, я был бы вам очень обязан. Меня действительно интересуют некоторые конкретные вопросы. Если вы поможете мне сэкономить время, это будет просто отлично. — Спрашивайте. — В связи с чем Белавину была изменена мера пресечения? — А, это… — Петров замолчал, как‑то загадочно улыбнулся, затем продолжил: — Да, пожалуй, я должен был догадаться, что вас это заинтересует. Но в целом тут нет ничего необычного. С тех пор как у нас появилась возможность использовать электронные браслеты, такая мера довольно активно применяется. Изоляторы переполнены, и держать там человека, совершившего незначительный проступок, нерационально. — Убийство — незначительный проступок? — всем видом показывая, насколько удивляет его такая неожиданная трактовка, проговорил Гуров. Но следователя Петрова удивление полковника не смутило. — Всякое преступление нужно рассматривать в контексте, — спокойно ответил он. — Убийство непреднамеренное, Белавин раньше не привлекался, противоправных действий за ним не числится. Хотя, конечно, с другой стороны, все это — факторы хотя и необходимые, но недостаточные. Если говорить откровенно, этот домашний арест — в основном заслуга адвоката. Очень активный у него оказался защитник. И умелый. — И платный? — Это уж само собой. Даже, я думаю, довольно‑таки высоко платный. По крайней мере, судя по результатам. — Да, результаты налицо. А об условиях этого ареста что‑нибудь известно? Насколько он строгий? Может Белавин, например, выйти прогуляться? Или целыми днями должен безвылазно сидеть в квартире? — Выходить он может, но маршруты «гуляний» ограничены. Да и время тоже. Выходить он может в период с восьми утра до восьми вечера, ему нельзя покидать территорию летного городка, запрещено появляться на авиабазе. Он не может контактировать ни с кем, кроме ближайших родственников. Все это очень четко отслеживается, и малейшее нарушение карается. Это известно и адвокату, и ему самому. После первого же нарушения режима, даже самого незначительного, Белавину придется вернуться в СИЗО, он об этом предупрежден. — И возвращаться не хочет? — Конечно, нет. Так что с дисциплиной там все в порядке. — А откуда у него взялся такой способный адвокат, вы не в курсе? — Нет, такие интимные подробности мне неизвестны. Может, какие‑то знакомые посоветовали, кто уже попадал в непростые ситуации. Его ведь не сразу арестовали, сначала он отказывался от всего. И я не я, и корова не моя. — Но и другим тоже не очень было нужно? — понимающе заметил полковник. — Да уж. Закрыть амбразуру охотников не нашлось, и довольно быстро выяснилось, что, кроме Белавина, эту хлопушку там поставить было просто некому. Но быстро ли, нет ли, а какое‑то время на подготовку у него имелось. Вот он и постарался. Посуетился, похлопотал, нашел опытного юриста и, как видите, не прогадал. — Да, неплохо. На все руки парень. А что он вообще собой представляет? Какое впечатление о нем у вас сложилось? — Скользкий тип, — немного подумав, ответил Петров. — Не хамит, не дерзит, разговаривает вежливо и ведет себя адекватно. Но после разговора ощущение такое… вымыть руки хочется. — Вон оно как. Что ж, понятно. Выходит, тип не из приятных? — Совсем не из них. — Ясно. Спасибо за информацию, надеюсь я не очень помешал вам. — А что, вопросов больше не будет? — с некоторым удивлением спросил Петров. — Нет, я выяснил все, что хотел. Мне, собственно, только про этот арест нужно было узнать. Да, еще, кстати, адрес заодно. Точнее, адреса. Если уж Белавин арестован на дому, нужно знать, где он находится, этот дом. Да и координаты адвоката этого умелого мне тоже не помешали бы. Они, наверное, есть в деле. — Да, разумеется. В бумаги можно даже не лезть, адреса и явки я для удобства держу в компьютере. Одну минуту, я вам сейчас найду. Пощелкав кнопками, Петров продиктовал Гурову адрес дома Белавина и юридической фирмы некоего Селезнева Ираклия Антоновича, который выступал в качестве защитника и помощника Николая. Записав новые данные в свой блокнот, полковник еще раз поблагодарил следователя и покинул прокуратуру.