Это тем проще сделать, что схема уже разработана. Как можно использовать чужие отпечатки на рукоятке ножа, Джункаеву известно, оставалось только их получить. И нельзя не признать, с этим он справился блестяще. Отморозки, напавшие на Максима, наверняка были из той же категории, что и приснопамятный Леха. А это как раз та социальная группа, в которой вращаются люди, подобные Джункаеву. Оказавшись в беде, он попросил их помочь, и они не отказали. Наверное, до сих пор пропивают награду где‑нибудь в укромном местечке под кустиками. В целом схема выстраивается неплохая. Джункаев будет отмщен, вероломный друг наказан, а виновным в итоге окажется… Максим. «Итак, возможных вариантов два, — подытожил Лев. — Ситуация — пауки в банке. Кто кого первым сожрет: либо Белавин Мусу, либо Муса Белавина. Осталось определиться, что в этой ситуации нужно сделать конкретно мне». Было очевидно, что, как бы ни хотелось каждому из приятелей обвинить во всем Максима, реально преступление должен совершить кто‑то из них. Муса скрывается, и проконтролировать его действия возможности нет. Но Белавин привязан к конкретному месту, и отследить его перемещения будет несложно. Если Муса задумал убрать его, рано или поздно он появится там, где будет находиться Белавин. «В целом задача не так уж сложна, — думал полковник. — Нужно находиться поблизости и засвидетельствовать, что нож с отпечатками Максима вонзил в жертву вовсе не Максим. Но это, конечно, в худшем случае. В идеале хотелось бы вообще обойтись без жертв. Хотя это уж как получится». Не зная, что конкретно задумал Муса, Гуров не мог планировать какие‑то действия. Приходилось лишь пассивно наблюдать. Он прохаживался возле дома Белавина, отмечая все детали окружающей обстановки и внимательно следя за всем, что происходило. Но не происходило почти ничего. Двор был пустынен, прохожие появлялись редко, и даже кошки в этот знойный день сонно зевали, укрывшись в тенечке и оставив привычное любопытство. Время от времени Лев бросал взгляд на окна, за которыми, по его предположениям, должна была находиться квартира Белавина. Но никаких движений не наблюдалось и там. Только около шести вечера, когда в подъезд зашел невысокий светловолосый парень, в этих окнах зажегся свет, и кто‑то задернул занавески. «Так, похоже, сегодняшняя смена закончена, — думал Гуров. — Жаль, конечно, что я не знал, где прогуливался Коля, и подверг его неоправданному риску. Но, кажется, все обошлось. По‑видимому, Муса решил, что для сегодняшнего дня достаточно и нападения на Максима. Не все сразу. К тому же ему ведь нужно подгадать так, чтобы на момент убийства Белавина у Максима не было алиби. Прежде чем совершить преступление, Джункаев должен будет удостовериться, что в этот момент Максим совершенно один, и подстраховать его некому. А чтобы поймать такой момент, требуется хотя бы некоторое время понаблюдать. Что ж, успехов. Хорошо, что я сказал парню, чтобы выходил пореже». Тут Гуров вспомнил, что вечером Максим должен встретиться с Ларисой, и вновь поспешил к знакомой трехэтажке. Он не собирался быть третьим на этом романтическом свидании, но, помня о том, что произошло сегодня утром, больше не хотел выпускать ситуацию из‑под контроля. Когда полковник был уже недалеко от дома, он заметил невдалеке меж деревьями спешащую Ларису, а вскоре увидел и выходившего из подъезда Максима. Следуя на расстоянии и стараясь быть незаметным, Гуров провожал прогуливавшуюся по центральной аллее парочку и бдительно наблюдал за прилегающими территориями. Потом, так же незаметно сопроводив влюбленных обратно к подъезду трехэтажки, терпеливо переждал трогательную сцену расставания и, убедившись, что Максим вернулся к себе в квартиру, направился к остановке. Теперь, когда он знал, что Максим не выйдет из дома раньше следующего утра, можно было со спокойной душой вернуться в гостиницу, что Лев и сделал, в очередной раз поймав такси… — То есть как это нет? — А вот так вот! Очень просто! Нет, и все. Телефон зазвонил в третьем часу ночи, и поначалу Гуров даже не сразу сообразил, с кем разговаривает. — Вы говорили, что я могу сделать это под вашу ответственность? — возмущенно неслось из трубки. — Вот! Пожалуйста! Можете отвечать. Из дальнейшего разговора с захлебывающимся от возмущения Сырниковым Гуров узнал, что сорок минут назад на пульт дежурному поступил сигнал о том, что Максим снял браслет, с помощью которого контролировались его передвижения. На телефонные звонки он не отвечал, и к месту жительства, а соответственно и ареста, выехала оперативная группа. Но дома Максима не оказалось. Не затруднившись разбудить посреди ночи, полицейские подняли на ноги следователя, а тот, в свою очередь, переадресовался к Гурову, затеявшему всю эту «авантюру». — Сидел бы себе и сидел спокойно, — горестно причитал Сырников. — Так нет! Обязательно надо новшества вводить. Кому они нужны, эти новшества? — Где ты сейчас, Сергей? Ты в квартире? — спросил Гуров. — Разумеется! Где же еще мне быть! Или вы думаете, что это я все просто так? Что я все придумал? Пошутить захотелось в три часа ночи? Увы! Да, я сейчас в квартире, и вашего Максима здесь нет. Уже и след простыл. — Камеры вы смотрели? — постарался направить беседу в конструктивное русло полковник. — Разумеется! Только не много там высмотрели, на этих камерах. Ничего сенсационного. Просто снял браслет и вышел. Спокойно и не торопясь. — Хорошо. Я понял. Сейчас буду. Гуров вызвал такси. Сидя рядом с водителем, он напряженно смотрел вперед, как будто силой мысли желая ускорить движение, и то и дело напоминал сонному шоферу, что очень торопится. «Что там такое произошло? — недоумевал Лев. — Максим сбежал? Вздор! Самого себя загонять в ловушку в ситуации, когда не сегодня завтра он может быть полностью оправдан? Безумие! Не идиот же он, в самом деле. Может, просто сдали нервы? Или все, что он до этого говорил, — искусно сфабрикованная фикция, и он действительно виновен?» Но такое предположение казалось неправдоподобным. Гораздо более вероятно, что действия Максима были спровоцированы кем‑то извне. Ни на минуту не забывая о сбежавшем из изолятора Джункаеве, Гуров даже догадывался, кем именно. «Что он задумал? Видимо, одним из пунктов его плана было выманить Максима из квартиры, и это ему удалось. Кстати, не мешало бы узнать, как. Ведь не может же парень не понимать, что, сняв браслет, он автоматически вносит в свой «черный список» еще одно обвинение. Тем не менее, ничуть не смущаясь тем, что все это снимается на камеру, он, по выражению Сырникова, «спокойно и не торопясь» снимает электронику и выходит из дома, как будто так и надо. Как будто нет в этом ничего особенного. Неужели он не понимает, какими будут последствия?» Машина уже подъезжала к «летке», и Гуров видел невдалеке начало знакомого железобетонного забора, когда у него снова зазвонил телефон. На этот раз голос Сырникова звучал гораздо менее уверенно. В нем слышалось явное недоумение. — Тут у нас еще одна новость, — в замешательстве сказал он. — То есть вполне возможно, что это не имеет к побегу Китаева никакого отношения, но… Мне сообщили, я сообщаю вам. — Что там еще? — в нетерпении спросил Гуров. — ЧП на авиабазе. На летном поле заметили двух человек. Один из них вооружен. Он держит под прицелом второго, никого не подпускает. Возможно, это Китаев. А может быть, и нет. Пока неясно. Но полковнику все было предельно ясно. Он не сомневался, что один из этих двоих действительно Максим. Только если Сырников, по‑видимому, полагал, что Максим — это тот, кто вооружен, Гуров был уверен, что именно он под прицелом. С определением личности второго «фигуранта» полковник тоже недолго колебался. Это мог быть только Муса, других вариантов просто не существовало. — Хорошо, я понял, — коротко бросил он в трубку. — Сейчас буду. За стеклами машины уже показался знакомый поворот на «летку». — Маршрут меняется, командир, — обратился Лев к таксисту. — Притормози‑ка, мне надо выйти на минуту. Когда машина остановилась, он перешел к водительской двери и, стараясь избегать откровенно болевых приемов, извлек вяло сопротивлявшегося водилу наружу. — Эй, ты чего?! Чего ты?! — не столько сердито, сколько недоумевающе бормотал тот. — Извини, братан! Больно уж ты неторопливый. А я опаздываю. Сев за руль видавшей виды «девятки», Гуров лихо повернул, шаркнув покрышками по асфальту, и углубился в покрытые растительностью дебри «летки». Он помнил, что служебная маршрутка, возившая техников на авиабазу, ходила по «особой» дороге, которая не пересекалась с городскими трассами, а шла посреди чистого поля, начинаясь от окраины летного городка. Хотя полковник ни разу не ездил по этому пути, он не сомневался, что по сравнению с объездной трассой, проходящей по городским магистралям, он гораздо короче. А значит, у него есть шанс прибыть на аэродром еще до того, как там случится непоправимое. Не разбирая дороги, он гнал во весь опор, то и дело перескакивая с автомобильных на пешеходные тропы и заботясь только о том, чтобы как можно быстрее достигнуть остановки, от которой ходила служебная «Газель». Через рекордные десять минут после старта он вылетел на знакомый пятачок и, вдавив педаль газа в пол, помчался на авиабазу. Предчувствия не обманули его, этот путь был действительно короче в разы. Более того, он выводил не на площадку перед аэродромом, где располагалось здание администрации, а позволял попасть на территорию базы, так сказать, «с заднего фасада». Для целей, которые преследовал Гуров, лучшего нельзя было и желать. Поняв, что находится на дальнем краю летного поля, он вышел из машины и продолжил путь пешком. Выступая из предрассветных сумерек, вдали виднелись стройные ряды бомбардировщиков и истребителей, но внимание его сейчас привлекали совсем не они. Впереди по курсу вовсю бушевала красно‑синяя «светомузыка» полицейских мигалок, и даже на таком значительном расстоянии можно было услышать отрывки фраз, произносимых в «матюгальник». — …убедительно… сложить оружие… не имеет смысла… переговоры, — с порывами утреннего ветерка доносилось до слуха полковника. Время от времени он улавливал и еще чей‑то голос, раздраженный и злобный, выкрикивающий что‑то в ответ уже без помощи усилителей звука. «Успел, — машинально подумал Лев. — Если полицейские предлагают сложить оружие и перейти к переговорам, значит, ничего фатального еще не произошло и ситуация не достигла критической точки». Он прибавил темп и, укрываясь за внушительными силуэтами боевых самолетов, стал приближаться к месту главных событий. Уже через несколько минут Гуров увидел человека, ради которого так спешил попасть на летное поле. Максим стоял, обращенный лицом и всем корпусом к полицейским машинам, из‑за которых в его сторону смотрел целый ряд снайперских винтовок. За его спиной прятался щуплый азиат, плотно прижимавший к затылку парня дуло пистолета. В ходе переговоров с полицейскими он постепенно отступал назад, увлекая за собой Максима. Это движение, несомненно, имело какую‑то цель, и, окинув взглядом окрестности, Лев сразу понял, какую именно. На заднем плане стоял вертолет «Ми‑28». Тот самый «Ночной охотник», на долю которого здесь выпало столько приключений. Вновь приведенный в порядок, он ожидал отправки «домой», когда снова оказался объектом внимания очередного негодяя. «Это он хочет, чтобы Максим его «на крыльях» отсюда унес, — думал Гуров, осторожно подбираясь к вертолету. — Знает, что у парня уже был опыт. В этот раз уж мешать управлению не будет. Сколько там горючего? Даже если до Эмиратов не хватит, не беда. Укрыться так, чтобы ни одна собака не отыскала, и в России очень даже возможно. У нас одних лесов дремучих — за три года не обойти. Или горы. Спрыгнет на какое‑нибудь плато, и поминай как звали. Там ведь есть парашюты. Неплохо задумано. Только, чтобы осуществить эту задумку, надо сначала взлететь». Однако как раз этого полковник допускать не собирался. После неожиданного ночного звонка Сырникова он очень торопился попасть в квартиру Максима и впопыхах не захватил с собой пистолет. Конечно, трудно было заранее предугадать, что события повернутся именно так, но сейчас, наблюдая за маневрами азиата, Гуров очень жалел, что за поясом нет привычного «аксессуара». Вступать в борьбу приходилось практически с голыми руками, но тем не менее он не собирался отступать. Между тем Муса уже вплотную приблизился к вертолету и, не спуская глаз с полицейских, ощупью пытался открыть дверцу кабины.