Внешне Вероника выглядела вполне спокойной. Не было ни слез, ни трясущихся рук, ни попыток отвести взгляд. Она спокойно и уверенно смотрела в глаза Гурову, расположившемуся в кресле напротив. Единственное, что выдавало волнение женщины, так это тот факт, что она курила практически одну сигарету за другой. Вынимала окурок из длинного черного мундштука, бросала его в пепельницу, стоящую тут же, на краю смятой постели, и вставляла в мундштук новую сигарету. Алябьев негромко отдавал какие‑то распоряжения эксперту‑дактилоскописту на фоне освещенного яркими утренними лучами солнца окна. Крячко молча прошелся по комнате. Остановился возле дальней прикроватной тумбочки, машинально выдвинул верхний ящик и тут же поспешно задвинул его обратно. Стыдливо оглянулся через плечо. Такого количества разнообразных сексуальных игрушек ему видеть еще не приходилось. — Вот, собственно, здесь мы и провели ночь, — заговорила Вероника. — Вчера… Ну или, вернее, уже сегодня. Я заснула в половине третьего. На этой половине, — похлопала она свободной рукой по кровати. — Он соответственно на той… Сукин сын поцеловал меня перед сном и отвернулся к окну. Я хотела его обнять, но он воспротивился. Сказал, что не любит никаких физических ограничений во время сна… Ничего, что я вам так подробно? — Это ваше право, Вероника, — спокойно ответил Гуров. Он уже показал женщине два портрета подозреваемого, но ни на одном из них Вероника не узнала грабителя. Как и все, кого сыщики опрашивали прежде, она сказала, что какое‑то отдаленное сходство имеется, но в целом… По ее мнению, это был не тот мужчина, с которым она познакомилась вчера и провела минувшую ночь. Однако полковник был уверен, что вновь имеет дело с тем же самым преступником. Почерк не изменился. — Я проснулась в восемь, — продолжала между тем жертва ограбления. Несмотря на то что общение с представителями власти проходило в спальне, Вероника была облачена в облегающие черные джинсы и салатного оттенка рубашку навыпуск. — Годами выработанная привычка. Во сколько бы мне ни пришлось заснуть накануне… Мне даже для этого будильник не нужен. Так вот… Его уже не было. И, как это ни странно, я почему‑то сразу заподозрила неладное. Не знаю почему. От меня и раньше мужчины уходили «по‑английски», но в этот раз… Словно щелкнуло что‑то. Я первым делом кинулась к сумочке в коридоре. Денег не было. Потом проверила шкатулку с драгоценностями… Мне много чего ценного досталось от бабушки… Уникальные изделия, выполненные на заказ. Других таких не сыщешь во всем мире… Их цена измеряется миллионами, можете поверить мне на слово… Они тоже исчезли… — Можете предоставить опись? — спросил полковник. — Конечно. Найти семейные драгоценности для меня важнее всего. И дело тут не в меркантильности. Это семейные реликвии. Это память. — Что еще было украдено? — Еще деньги. Отец на днях передал мне крупную сумму. Семьсот тысяч. Я собиралась купить новую машину. «Мазда» нынче не в моде… Мне она, правда, всегда нравилась. Я к ней привыкла, что ли… Но отец сказал, что ездить на таком старье просто не солидно. Ну и я… пошла у него на поводу. Взяла деньги и положила их в комод. В гостиной. Я покажу вам, где это… Может, найдете какие‑нибудь отпечатки или что‑то в этом роде… — А вы говорили кому‑нибудь, что собираетесь покупать новую машину? — подключился к разговору Крячко. — Друзьям, знакомым, коллегам по работе?.. — Нет. Никому не говорила, — покачала головой Вероника. — Я и сама еще до конца не была уверена, что решусь на покупку. — То есть об этих деньгах знал только ваш отец? — Ну выходит так… Только он и я. Алябьев с дактилоскопистом бесшумно покинули комнату. Эксперт что‑то шепотом доказывал оперативнику, а капитан только кивал в знак согласия. — Расскажите нам о вчерашнем дне, — попросил Гуров. — Точнее, о том, как вы познакомились с грабителем. — У меня сломалась машина. Он подошел и предложил помощь. Сказал, что несколько лет работал механиком. И действительно, помог… «Мазда» завелась через пару минут после того, как он сделал с ней что‑то. И это при том, что я до этого ковырялась в ней более получаса… Ну потом мы разговорились, познакомились, и он предложил вместе поужинать. — Он представился? — Сказал, что его зовут Сергей. Фамилией я как‑то не поинтересовалась, — усмехнулась Вероника. — И паспорт спросить в голову не пришло, уж извините. — Я понимаю. Что было дальше? — Дальше… Было, как и должно было быть. Мы встретились вечером, перекусили, он намекнул на чашку чая, я пригласила… В общем, стандартная ситуация. Я же не могла знать, что у него на уме. Он казался таким простым, таким открытым… Вы знаете, он как‑то сразу пленил меня, с первого взгляда… Из той породы мужиков, что мне по душе. Короче, устоять перед таким сложно. Ну, во всяком случае, мне… Сукин сын словно знал меня изнутри. Такое бывает? — Бывает, — сдержанно откликнулся Гуров и тут же задал новый вопрос: — Мой интерес может показаться вам странным, Вероника, но… Скажите, у вас есть какие‑то привычки, постоянные увлечения? Например, места, которые вы посещаете особенно часто? — Разумеется. Во‑первых, это мой офис. Я — риелтор. У меня есть свой штат сотрудников. Шесть человек, если быть точной. Но я привыкла всегда держать руку на пульсе и наведываюсь в офис ежедневно. Просматриваю бумаги, отслеживаю все сделки… Иногда приходится приезжать на работу и дважды в день. Вчера, кстати, так и было… — Ясно. А что‑то помимо работы? — Сразу так сложно сказать, — пожала она плечами. — Магазины, наверное… По жизни я консервативна и редко изменяю привычкам. Поэтому магазины всегда посещаю одни и те же. Как продуктовые, так и бутики… Иногда бываю на фитнесе… Но это редко. Раз в месяц. Иногда раз в два месяца… Каждые три дня посещаю СПА‑салон… Иногда люблю вечером прокатиться по городу. Просто так, без всякой цели. Когда уже нет пробок, прокатиться по вечерней Москве — одно удовольствие. Ну и… Наверное, это все. Странно, — хмыкнула Вероника, — пока вы не спросили, я и не догадывалась, как много у меня привычек. Вы намекаете на то, что он о них знал? Изначально? — У нас есть такое предположение. — Гуров, как всегда, был уклончив в ответах. — Но пока это только предположение. Как насчет круга ваших знакомых? Близкие подруги? Тесные отношения с коллегами? — Тут я вас разочарую. — Впервые за время их разговора в глазах Вероники мелькнуло что‑то похожее на затаенную грусть. — Я — не очень общительный человек. Скорее одиночка по жизни… И с годами это тоже вошло в привычку. Мне одной не так уж и плохо. — Но в любом случае есть ведь кто‑то, с кем вы общаетесь чаще, чем с остальными, — не согласился Крячко. — Чаще, чем со всеми остальными, я общаюсь со своим отцом. — А кроме него? Заслышав приближающиеся шаги, Гуров обернулся. На порог спальни шагнул Лозинский. Резко остановившись в проеме, психолог окинул взглядом каждого из присутствующих, наградил Веронику широкой приветливой улыбкой, дружески, как старому приятелю, подмигнул Крячко, а затем едва заметно кивнул Гурову. Полковник понял его без слов и поднялся с кресла. — Прошу прощения, — сказал он, обращаясь к Веронике. — Я ненадолго покину вас. Всего на пару минут. Поговорите пока с полковником Крячко. Они с Лозинским вышли в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь. Эксперт колдовал над ящиками комода. Алябьев куда‑то отлучился. Мужчины отошли к окну. — Очередная жертва нашего «дамского угодника», — пояснил сыщик, кивнув в направлении спальни. — Я догадался, — кивнул Андрей, садясь на подоконник. Сегодня он был в одной рубашке без пиджака. Верхние пуговицы традиционно расстегнуты, выставляя на обозрение золотой крест. — Я заезжал в Управление, искал вас, и меня направили по этому адресу. — Не хотите с ней пообщаться, Андрей Борисович? — А зачем? — довольно равнодушно откликнулся психолог. — Я уверен, что она не сообщит ничего нового. Как она описывает преступника? — Мы еще не составляли фоторобот… — Готов поспорить, он не будет похож на предыдущие. Ведь так? — Скорее всего, — согласился Гуров. — По имеющимся портретам она его не опознала. И с ее слов выходит, что это был брутальный мачо со шрамом вдоль левой щеки. — Очередной отвлекающий элемент, — кивнул Лозинский. — Определенно. И ничего общего с предыдущими описаниями. Прямо человек‑хамелеон какой‑то. — Красивое название, — улыбнулся психолог. — Мне нравится. И очень точно отражает его сущность. Кстати, я выполнил ваше поручение, Лев Иванович пообщался с Протасовым. — И что? — Да ничего. Он не имеет отношения к ограблениям. — Вы уверены, Андрей Борисович? — Абсолютно. — Лозинский бросил взгляд за окно. — Можете смело снять с него подозрения. Он, конечно, мерзкий до крайности тип, но не грабитель и не наводчик. — А почему он тогда так нервничал? — Он занервничал в тот момент, когда вы спросили его об Инге Корольковой? — уточнил психолог. — Верно? — Да. — Это объяснимо. Протасов испугался, что вы потянете ниточку его сексуальных связей. А они весьма беспорядочны, скажу я вам. Причем не все из этих связей гетеросексуальны. Но абсолютно все либо корыстны, либо меркантильны. Короче, Константин Протасов — обычная дешевая проститутка. Он сам признался мне в этом со слезами на глазах. И он не лжет. — Лозинский хмыкнул. — Ко всему прочему, когда вы со Станиславом заявились к нему в гримерку, там был один из его… потенциальных любовников. Протасов задолжал ему приличную сумму и теперь обхаживает. Хочет таким образом расплатиться. — Тогда ясно, — неприязненно поморщился Гуров. — Я же говорю, мерзкий до крайности тип. — Лозинский поудобнее расположился на подоконнике. — А что за вторая просьба, с которой вы хотели ко мне обратиться, Лев Иванович? Гуров коротко оглянулся на закрытую дверь спальни. — Вам выдали в Управлении все материалы по этому делу, Андрей Борисович? — Да. Я их получил. И, признаюсь, был немного обескуражен… Но мне сказали, это ваше личное распоряжение. — Совершенно верно, — ответил полковник. — Я хочу, чтобы вы помогли нам найти связь между жертвами. Или логику, которой придерживается преступник. В общем, пригодится любая зацепка… И я вынужден вам признаться, пока у нас нет никакой. — Хотите подключить меня к расследованию? Почти официально? — Лозинский, если и был удивлен таким решением сыщика, виду не показал. — Рискованный шаг, Лев Иванович. — Я вам доверяю. — Гуров был серьезен. — Вам и вашим профессиональным навыкам. Поможете? — А Станислав в курсе? — В общих чертах. Он не в восторге от такого решения, но… Я считаю это необходимым. — Польщен. — Андрей легко соскочил с подоконника. — Действительно, польщен, Лев Иванович. И я, конечно, помогу. Чем смогу… Во всяком случае, постараюсь. — Буду вам благодарен. — Вы говорили сегодня с родителями, Аня? — Только с мамой. — При личной встрече? — Нет. По телефону. — И о чем же был ваш разговор? Штурмина пожала плечами. Они с Лозинским сидели друг против друга, разделенные его стеклянным рабочим столом. Анна не поднимала глаз, и опытный психолог не мог не заметить ее особенно подавленного состояния сегодня. Женщина была напряжена и замкнута больше обычного. А ведь Андрей рассчитывал на открытое общение, в надежде исполнить просьбу полковника. Он подался вперед, осторожно взял Анну за подбородок и, заставив ее поднять глаза, улыбнулся: