Я представила юношу, слонявшегося в сумерках по аллеям парка в поисках места для ночевки среди пышной растительности и глядевшего на звезды. – Он был умен и сообразителен, так что вскоре устроился на работу к фармацевту. Его хозяин, бывший солдат, рассказывал Элиосу о своих странствиях по миру и привил ему желание побывать в чужих краях. Когда Элиос не стоял за прилавком, он смешивал травы и цветы, создавал ароматы, которые его хозяин в конце концов разрешил ему продавать. Вот так я с ним и познакомилась. Я подняла глаза, немного удивившись. Я не ожидала, что мадам Нанетт знала его юношей. Я бросила взгляд на Майло, но он смотрел в другую сторону. – Еще очень молодой женщиной я целое лето проработала в цветочном магазине, – продолжила она, – а Элиос туда частенько заходил, чтобы купить цветов. Он мог часами говорить об ароматах и о тонких различиях между ними. Иногда он провожал меня домой и еще до того, как мы заворачивали за угол, мог по запаху определить, какие цветы стояли в уличных горшках за поворотом. Он был веселым, милым, и я очень к нему привязалась. Во время этого рассказа ее взгляд стал отстраненным, и мне показалось, будто годы схлынули с ее лица. На какое-то мгновение я увидела, как мадам Нанетт, очевидно, выглядела в молодые годы. – Ты была в него влюблена, – вдруг произнес Майло, впившись в нее острым взглядом. Она улыбнулась, немного грустно, как я решила. – Трудно сказать. Я, разумеется, думала, что все именно так, будучи восемнадцатилетней девчонкой. Но что молодежь действительно знает о любви? На этот раз Майло быстро взглянул на меня. По-моему, мы оба поразились такому повороту истории и гадали, куда же он приведет. – Какое-то время я тешила себя надеждой, что мы поженимся, но этому не суждено было случиться. Наши пути разошлись. Как внезапно закончилась романтическая история! Я была уверена, что в ней содержалось гораздо больше, чем рассказала мадам Нанетт, и перебирала варианты того, что же между ними произошло. – Элиос отправился посмотреть мир, а вскоре после этого я получила место няни. Уехала в Англию, чтобы там начать жизнь вместе с тобой. – Она улыбнулась Майло, и я почувствовала в ее словах теплоту и привязанность. – И больше ты от него никаких известий не получала? – спросил Майло. – До прошлого года, – ответила она. – Я жила в Лионе, только что оставила место, когда получила от него письмо. Он писал, что умерла его жена Элен. Он женился во второй раз и спрашивал, не интересует ли меня место няни его новорожденного ребенка от второй жены. – Как оскорбительно, – заметил Майло. Мадам Нанетт мягко улыбнулась. – Ничего подобного. Нельзя ожидать, чтобы он после стольких лет сохранял ко мне нежные чувства. Я решила, что очень мило с его стороны вспомнить обо мне и захотеть доверить мне заботу о его ребенке. Вид Майло говорил о том, что ее слова его не убедили, и я в чем-то с ним соглашалась. У Элиоса Беланже должны были иметься причины на то, чтобы разыскать женщину, которую он не видел тридцать лет, дабы она стала няней его ребенка. – И вот я отправилась работать в его доме, – продолжила мадам Нанетт. – Он очень изменился, но поначалу я видела в том человеке, каким он стал, некие черты юноши, которого я когда-то знала. Когда я приехала, он был очень добр ко мне. – Действительно? – уточнил Майло, потянувшись за сигаретой к стоявшей на столе коробочке. – Нельзя так хмуриться, мой милый. Между нами не было никаких романтических чувств, ни единого намека на прежнюю любовь. После приезда я едва видела Элиоса. Более того, едва я успела поселиться в доме, как начала чувствовать, что что-то не так. – Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Майло. – Трудно сказать. Ребенок, Серафина, просто прелесть. Молодая жена тоже очень приятная женщина. И все же что-то было не так. Мне нелегко это выразить словами. Просто в доме царила какая-то напряженность. Накаленная атмосфера. Несмотря на все внешние признаки, это был неблагополучный дом. Сначала я не придавала этому значения. В конце концов, я работала во многих неблагополучных домах. Я взглянула на Майло, гадая, относилась ли к таким домам его семья, однако его лицо было непроницаемым. Он никогда не рассказывал о своем детстве. Отец Майло умер, когда тот учился в университете, но у меня никогда не складывалось впечатления, что Майло сильно по нему скорбел. – Но затем обстановка начала ухудшаться, – тихо продолжила мадам Нанетт. – Каким образом? – спросила я. – Как я уже говорила, тот Элиос Беланже, у которого я начала работать и чье имя мелькало во всех рекламах, очень сильно отличался от юноши, которого я когда-то знала. Хотя наши пути пересекались довольно редко, мне было вполне понятно, в кого он превратился. Этот человек стал тираном. Непредсказуемый, зачастую капризный и взбалмошный, он управлял своим делом – и семьей тоже – железной рукой. – Это одна из причин неблагополучия и разлада, – заметил Майло. – А кто еще живет в доме? – Все его дети живут с ним. Мне кажется, что он хочет, чтобы они все время находились рядом. Помимо младенца, у него есть два сына и старшая дочь. Антуан – самый старший. Он очень серьезный, сдержанный. Он всегда был правой рукой отца, но мне кажется, что к делу относится без души. Для Антуана запах денег превыше всего. Другое дело старшая дочь, Сесиль. Она разделяет любовь и страсть отца к парфюмерному делу. Она часами пропадает в теплице и в лаборатории, которые для нее построил Элиос, придумывая и совершенствуя ароматы. Как и отец, она обладает очень сильной волей и часто конфликтует с братьями. Мадам Нанетт сделала почти незаметную паузу, прежде чем добавила: – Есть еще Мишель, младший сын. У него очень плохая репутация. – Да, – согласился Майло. – Я знаком с Мишелем Беланже. Я почему-то не удивилась тому, что паршивая овца семьи Беланже водит знакомство с моим мужем. Майло довольно долго прожил в Париже, и распутный отпрыск знаменитого рода, казалось, составлял ему вполне достойную компанию. Мадам Нанетт кивнула, словно тоже этому не удивилась. – Он привлекательный, почти все время проводит в развлечениях и попойках, к тому же замешан в многочисленных скандалах с женщинами. У него очень вспыльчивый характер. С мужем одной дамы произошел инцидент, в результате которого мсье Беланже пришлось хорошенько раскошелиться, чтобы его замять. – А что за инцидент? – Подробностей не знаю, но полагаю, что мужа крепко поколотили. Этот Мишель Беланже и вправду представал весьма сомнительным типом. – А молодая жена? – поинтересовался Майло. – Какая она? – Она англичанка, очень милая и хорошенькая, – ответила мадам Нанетт. – В девичестве Берил Норрис. Она из очень хорошей портсмутской семьи. Насколько я понимаю, Элиос познакомился с ней на отдыхе и женился сразу по возвращении домой, что стало для его детей серьезным потрясением. Многого о ней сказать я не могу, но, по-моему, она хорошая мать. Не знаю, любила ли она Элиоса, когда выходила за него, но своего ребенка любит. – Значит, эта несчастная семья обитает в большом доме на Фобур-Сен-Жермен, – заключил Майло. – И когда ты поняла, что они не просто несчастны? Похоже, мадам Нанетт призадумалась над этим вопросом. – По-моему, все начало проясняться около полугода назад. Мсье Беланже и мсье Мишель однажды вечером устроили громкий скандал. Это было в порядке вещей. Они часто скандалили. В то время я почти не придавала этому значения. – Но позже начали придавать, – заметила я. Она кивнула: – На следующее утро Элиос уехал рано и отправился в Грасс. – Где находится его фабрика, – пояснил Майло. В Грассе располагались многие парфюмерные предприятия, поскольку местный климат очень благоприятен для выращивания жасмина, лаванды и других растений, использующихся в парфюмерной промышленности. – Да. Он вернулся через несколько дней и ходил угрюмый и мрачный. Похоже, с той поры у него начались перепады настроения: он был то веселым, то резко становился сердитым. Очень часто я наблюдала, как он смотрел куда-то вдаль, словно на душе у него лежало тяжкое бремя. А затем все, казалось, стали в его присутствии чувствовать себя не в своей тарелке. Его жена часто вздрагивала, когда он начинал говорить. Неблагополучный дом превратился во что-то еще. Что-то изменилось. В воздухе повисло нечто тяжелое. Страх. Возможно, даже злоба. – Очень интересно, – сказал Майло. – Да, – согласилась я. – Может, нам надо найти способ познакомиться с мсье Беланже. Мадам Нанетт подняла глаза, и в ее взгляде читалось беспокойство. – В том-то и дело. Вот так подтвердились мои подозрения. Элиос Беланже умер. Глава 4 – Умер? – Я была потрясена до глубины души. История закончилась совсем не так, как я ожидала. – Как? Когда это произошло? Мы, конечно, что-нибудь об этом услышали бы. – И тут я вспомнила недовольство Винельды из-за какого-то «старика» на обложках всех парижских бульварных изданий. Может, речь шла об Элиосе Беланже. – Это случилось всего три дня назад, – ответила мадам Нанетт. – Довольно внезапно. Что-то в ее словах заставило меня замереть, и я ощутила, как меня начинает охватывать знакомое чувство тревоги. Майло, похоже, не удивился, поскольку совершенно бесстрастным тоном переспросил: – Внезапно? Мадам Нанетт взглянула на него, и мне показалось, что между ними установилась незримая связь. Они понимали друг друга. Я подавила в себе зависть, потому что никогда не могла угадать, о чем думает Майло. – Да, – сказала она. – Всему виной авиакатастрофа. Я не могла не бросить на Майло многозначительный взгляд. Я знала, что авиация – штука небезопасная, и это явилось доказательством тому, что переживала я не напрасно. – За два дня до смерти Элиос отправился в Грасс на свою фабрику. С управляющим производством он согласовывал планы выпуска новых духов. При приземлении в Париже возникли трудности. Самолет совершил жесткую посадку, сильно вилял по полосе и воткнулся носом в землю. – Он был ранен? – Говорили, что видимых ранений не было. Он вылез сам и отмахнулся от людей, ринувшихся ему на помощь. – Он был один?