— Думаю, да, — ответила она, осторожно выбирая путь через ухабы поля, которое превратили в парковку. — Он был пастором. Мне потребовалось десять минут, чтобы вывести грузовик с быстро заполняющейся парковки, и еще полминуты, чтобы свернуть на шоссе и затем на гравийную дорогу, ведущую к дому Доннеров. Все десять с половиной минут я бомбардировала мисс Пентикост вопросами, но тщетно. Мне даже не удалось выпытать, к какой церкви принадлежал ее отец. О жизни мисс Пентикост до того, как ее заметила «Нью-Йорк таймс», было мало что известно. Мы почти четыре года работали бок о бок, и я не знала о ней почти ничего. По гравийной дороге нам навстречу проехала «скорая». Мы чуть не царапнули ей дверь, поравнявшись на узкой дороге. «Скорая» явно не торопилась, и я предположила, что внутри никто не истекал кровью. Дом Доннеров был похожим на сотни других, мимо которых мы проезжали по пути из Фредериксберга, — двухэтажный сельский дом, покрашенный уже выцветшей белой краской, с сеткой от насекомых на крыльце и внушительным амбаром неподалеку. Судя по разросшемуся бурьяну и навесному замку на двери, амбаром уже давно не пользовались. Я припарковала цирковой грузовик рядом с таким же ржавым пикапом неопределенного цвета. Выйдя, я хлопнула дверью, чтобы хоть как-то предупредить дядю Руби о нашем появлении. Через несколько секунд дверь открылась и на крыльцо высунулось какое-то огородное пугало: высокий и тощий мужчина в рабочем комбинезоне поверх клетчатой рубашки, с копной волос, больше напоминающих солому, если бы она могла быть седой, и с бородой, в которой могли бы свить гнездо воробьи. На круглом лице с такими глубокими морщинами, что можно было заблудиться, криво сидели очки в проволочной оправе. — Ой, простите, — сказало пугало, распахивая дверь-сетку. — Услышал машину и подумал, что это возвращаются те люди. Санитары? Агенты? Простите, не знаю, как их назвать. И не знаю, почему извиняюсь. — Он проковылял вниз по лестнице на негнущихся ногах. — Я немного… ну, честно говоря, прилично пьян. Ну вот, опять извиняюсь. Чем могу помочь? — Кажется, нас хотели устроить здесь пожить на некоторое время, — сказала мисс Пентикост. — А, точно-точно, сыщики. Простите. Я Пэт Доннер. Можете звать меня Док. Меня все так называют. — Лилиан Пентикост. А это Уилл Паркер, моя коллега. Услышав мое имя, он улыбнулся и утратил всякое сходство с пугалом. Человек с такой лучезарной улыбкой просто неспособен кого-либо напугать. Даже ворон. — Вы ведь знали мою племянницу, да? — Знала. Когда-то давно. — Я тоже, — сказал он, и его улыбка быстро угасла. — Когда-то давно. Он резко тряхнул головой и повернулся к дому. — Можете войти и повидаться с ней. Ее только что привезли. Глава 10 Он провел нас внутрь, через маленькую кухоньку по узкому темному коридору в глубину дома. Только что привезли? Я решила, что Док слегка потерялся во времени. А потом он открыл дверь в конце коридора. Как он и обещал, там лежала Руби. Лежала на узкой кровати, на которой едва помещалась, в комнате, где едва помещались кровать и тумбочка, на которой едва помещалась книжка в мягкой обложке. Голая лампочка ярко горела посреди потолка, освещая обои с бледными розами, кипенно-белые простыни и тело на них. Она была в голубом клетчатом платье с длинными рукавами, доходившем ей до щиколоток, так что видно было только ладони, ступни и лицо. Маленькое окошко слева от кровати было приоткрыто. На легком ветру трепетали пожелтевшие от времени тюлевые занавески. Мы втроем втиснулись полукругом у изножья кровати и потупились. Под телом виднелось что-то красное, и поначалу я решила, что каким-то образом у Руби до сих пор идет кровь. Затем присмотрелась получше и поняла, что между телом и простынями засунуто с десяток красных резиновых грелок. — Они наполнены льдом, — пробормотал Док. — Ее… не… забальзамировали. А сейчас такая жара… В общем, они решили, что лед помешает… э-э-э… Он никак не мог произнести слово «разложение», да и я не сумела. Я отвела взгляд. В углу слева от двери стоял книжный шкаф высотой примерно мне по пояс. Взглянув на корешки, я увидела «Плюшевого кролика», «Мэри Поппинс», «Убийство в Восточном экспрессе», «Джентльмены предпочитают блондинок» и толстый том с названием «Язык цветов», который я отнесла к поэзии. Я поняла, что мы стоим в бывшей спальне Руби. На полках стояли книги, которые читает девушка, которая мечтает о мире больше и ярче, чем ее собственный. Мои мысли, вероятно, последовали за взглядом, потому что, когда я снова подняла голову, Док был уже где-то в середине своего монолога. — …хотел устроить прощание в похоронном бюро Дэмблинов, — говорил он. — Дэн Дэмблин заехал ко мне лично. Сказал, что они все сделают как положено. И мне ни о чем не придется беспокоиться. Но я сказал: «Нет, спасибо». Типа она же одна у меня осталась из всей семьи. Я собирался сам ее похоронить. И не хочу, чтобы ее тело опять трогали, хватит с нее. — Мистер Хэлловей сказал, что похороны завтра? — сказала мисс П., что прозвучало как вопрос только наполовину. — Мистер?.. Ах да. Тот коротышка. Да, он сказал, что раскошелится на гроб. Приведет носильщиков и все такое. У нас семейное кладбище во дворе. Там лежат ее родители. И другие наши… Он осекся. В тишине мы услышали музыку, крики и смех со стороны цирка, расположенного на поле неподалеку. Не в силах выносить это молчание, я нарушила его: — Это точно не ее платье. Док хмыкнул: — Ага. Больница достала его из вещей, отданных на благотворительность. Мне сказали, что ее одежда — это улики. — Она возненавидела бы его, — заметила я. — Мистер Хэлловей. Боб. Он сказал, что вечером привезет что-то из ее одежды. В которой ее можно похоронить. И тогда лучше, если… э-э-э… как ее подруга. Женщина… Если вы не против… — Конечно, — ответила я, мысленно заполнив пробелы в его речи. — Я одену ее. Я произнесла это с улыбкой, но внутри у меня что-то сжалось. Не то сердце, не то желудок. Все казалось каким-то нереальным. Бессвязным. Мисс П. повернулась к Доку: — Мистер Доннер, вы не могли бы ненадолго оставить нас наедине? — Конечно, — озадаченно отозвался он. — Я хочу осмотреть тело, — объяснила она. И все тут же вернулось на круги своя. Это убийство. И нам нужно работать. К счастью, Док тоже это понял. — Ладно, — сказал он. — Я занесу ваши чемоданы наверх и поменяю белье на кроватях. Не торопитесь. И он предоставил нам заниматься своим делом. Мы попытались стянуть с нее платье, но Руби не была худышкой, а выражение «мертвый груз» появилось не случайно. В конце концов я сдалась и разрезала уродливую синюю тряпку ножом. Клочки ткани бросила на пол. Если вы никогда не видели тело после вскрытия, постарайтесь, чтобы так оставалось и впредь. Y-образный разрез — это кошмар. Зашивают его неаккуратно, поскольку все равно никто не увидит, кроме гробовщика. И несчастных детективов. Этот разрез выглядел еще хуже, потому что шел через пару дюжин татуировок. Он отделил хвост русалки от ее тела, отсек орлу крыло, а кораблю — мачту. Зашили же разрез с небольшим перекосом. Некоторые мелкие татуировки стали совершенно бесформенными. Я уже видела мертвецов с татуировками, но чаще всего только с одной-двумя на груди или руках, причем в основном у мужчин с их волосатыми телами. Теперь, когда под кожей Руби не пульсировала кровь, ее тело стало бледным и желтоватым, как все трупы. Без розоватого фона чернила татуировок резко выделялись, дрейфуя по поверхности кожи, словно листья в пруду. Хорошо, что в больнице хотя бы не потрудились вскрыть ей череп. В кои-то веки я была благодарна патологоанатому за его лень. Мы перевернули ее, рассыпав красные грелки со льдом по полу. Слева чуть выше середины спины виднелась колотая рана. Изящная по сравнению сY-образным разрезом. Мисс П. склонилась над телом, ее нос почти коснулся прыгающего тигра, который растянулся вдоль лопатки Руби. — Нож, — сказала она. Я протянула ей свой складной нож. Она аккуратно вонзила его в рану, в точности по следу лезвия, которое убило Руби. Я поежилась. — Что видите? — спросила она. — Нож явно не метнули. Здесь отметина от рукоятки. Если нож метнуть, он не войдет так глубоко, с какой бы силой это ни сделали. Я оценила угол, под которым был воткнут мой нож. — Снизу и справа, — добавила я. — Значит, убийца, вероятно, правша. Он не обязательно высокий, но и не коротышка. Я провела пальцами по краям раны. — И не слабак, — еще добавила я. — Нож вошел между ребрами по самую рукоятку. Для этого нужна сила. Я что-то пропустила? Мисс П. покачала головой. — Вроде ничего, — сказала она, вытащила нож, закрыла и вернула мне.