— Ладно, допустим. И о чем же? — Единственный человек, которому она регулярно писала и чьи открытки хранила, это ее дядя. Мы не нашли писем ни от друзей, ни от других членов семьи. Ее связи со Стоппардом были незначительными. Или, по крайней мере, остались в прошлом. — Это не значит, что она больше никому не писала, — возразила я. — Может, у кого-нибудь здесь хранится целая пачка писем. — И у кого же, по-вашему? — спросила мисс П. — У тайного любовника. У старого друга. Выбирайте сами. — У того, кто ни разу не написал мисс Доннер в ответ? Или значил для нее так мало, что она выбросила письма этого человека? Позже я вспомнила фразу, которую иногда произносила мисс П.: «Отсутствие улик — не улика само по себе». Если бы я вспомнила ее вовремя, то непременно процитировала бы и была бы очень довольна собой. Пока что я позволила мисс П. выбирать путь, а сама погрузилась в размышления. Я вряд ли потеряла бы ее в темноте. Мисс Пентикост почти светилась — в блузке без рукавов с высоким воротом и в свободных льняных брюках. И то и другое было ослепительно-белым. Она провела в этой одежде целый день в цирке и умудрилась не посадить на нее ни капли грязи. Надень этот костюм на меня, и уже через пять минут все брюки будут в глине, а воротник — в пятнах от кофе. Пока я обедала с Джо и копалась в открытках, она косила под дурочку: побродила по цирку, глазея на все вокруг, посмотрела шоу и поболтала с персоналом и артистами, которых сумела отловить, не вызывая подозрений. Обычно это была моя работа — шататься по округе и совать повсюду свой нос, разговаривая о том о сем, а потом выкладывать основное боссу. Но это обычно. А сейчас мы были далеко от офиса, чужаки в незнакомых землях, и на время отложили привычные дела. Думаю, мисс Пентикост была довольна, что вышла из-за стола и размяла исследовательские мускулы. Как я убеждалась снова и снова, она занималась этим задолго до моего появления и обладала исключительным талантом вытягивать из людей нужные сведения. Она вернулась на ферму с прогулки по цирку уже после наступления темноты. До поминок оставалось еще несколько часов, мы вдвоем сидели на террасе, и мисс Пентикост рассказывала мне, как провела день. — Это потрясающе, — сказала она. — Цирк — и работодатель и дом для тех, кто там работает. А друг для друга они одновременно и коллеги, и в какой-то степени семья. Соперничество, романы, случайные обиды, которые накапливаются при таком тесном соседстве, — все это связывает неразрывно. И тем не менее повседневная работа цирка от этого, кажется, не страдает. — Я и сама могла бы вам это рассказать. Это кажется невероятным, но работает. И что бы ни произошло с тем, кто рядом, шоу должно продолжаться. — Но страсти никуда не деваются. Да и циркачи по природе своей люди страстные, — продолжила мисс П. — К примеру, за короткое время, проведенное там сегодня, я обнаружила, что Рэй и Поли давно враждуют по поводу места на «Аллее диковин»: мистер Пальяно считает, что его Кунсткамера заслуживает самого видного места, которое сейчас занимает Дом ядовитых гадов. — Это не новость. Склока длится годами. — А младшая из дочерей Сабатини собиралась покинуть цирк и переехать в Новый Орлеан вместе с цирковым рабочим. Я использую прошедшее время, потому что ее братья поговорили с молодым человеком и на следующий день он покинул цирк в одиночестве. Я забеспокоилась, не переломали ли ему руки и ноги. — И многие сотрудники, в том числе некоторые артисты, не одобряют отношения Резиновой Девушки и укротительницы тигров. — Фрида и Карлотта — пара? — удивилась я. — Вместе почти год. Теперь их номер с хлыстом виделся мне в новом свете. — Дайте угадаю. Проблема не в том, что они обе женщины. — Именно. Я не раз слышала фразу «расовое смешение». Во мне вспыхнула искорка стыда. Даже в цирке, где сосуществовало столько людей и пристрастий, любовь и понимание сталкивались с обычным человеческим невежеством. — Я хочу сказать, — продолжила мисс П., — что вражда между мисс Доннер и мистером Калищенко не была чем-то из ряда вон выходящим. Подобные отношения в цирке не редкость, хотя часто они не на виду. Вполне возможно, что кто-то, даже несколько человек, могли желать мисс Доннер зла. До такой степени, чтобы убить ее. Тут я заметила, что обе стрелки на моих часах подобрались к двенадцати. Мы направились в сторону цирка. Я рассказала мисс П. об открытках, и мы снова уперлись в отсутствие улик. Я еще прокручивала все это в голове, когда мы вышли на открытое поле между деревьями и цирком. Бóльшая часть территории была погружена во тьму, не считая мерцающего оранжевого света костра, горящего рядом с трейлерами труппы. Туда мы и пошли. — Знаете, — сказала я, — у цирка нет патента на тайную вражду. Возможно, что-то такое было и в городе: кто-то ненавидел ее, но не стал тратиться на марки, чтобы сообщить ей об этом. А возвращение Руби вывело его из себя. Мисс Пентикост кивнула, переведя взгляд своего здорового глаза с цирка на ухабы и камни под ногами и обратно. — Это вполне вероятно, — согласилась она. — Если кто-то тайно хранил такое отношение к ней, наш завтрашний гамбит поможет это раскрыть. Я уже открыла рот, собираясь в двадцатый раз возразить против так называемого «гамбита», но быстро закрыла его. Мисс Пентикост приняла решение, а сбить ее с намеченного пути слишком сложно и не стоит стараний. Подойдя к трейлерам, мы увидели круг из бочек, заполненных горящими поленьями. Вокруг толпились сотни призрачных фигур, они смеялись, пели, сидели на складных стульях, играли на музыкальных инструментах — в общем, отлично проводили время, насколько это возможно под сенью смерти. Передаваемые по кругу бутылки тоже способствовали веселью. — Что вы намерены делать? — спросила я. — Может, вам удастся поговорить с Фридой наедине. Вы знаете, о чем ее спрашивать. — А вы? Мы вошли в круг огня и заметили Большого Боба, который оживленно разговаривал с Доком и Мейв. Бутылка виски в руке служила ему указкой. — А я, пожалуй, выпью, — сказала мисс П. — И буду держать уши востро. Она подошла к троице, и через десять секунд Боб уже нашел стакан и налил ей. Я порылась в наполненном льдом ведре с бутылками, нашла лимонад, открыла его и пошла дальше. Фриду я нашла у двери трейлера. Карлотта сидела на ступеньку выше нее, а Фрида полулежала, обняв ноги укротительницы тигров. Синее трико она сняла и переоделась в белое летнее платье, обнажающее все лучшие части ее гибкого тела. — Привет, Фрида. Есть минутка? — Конечно, — неуверенно произнесла она. — А что? — Просто несколько вопросов, — я кивнула Карлотте. — Это не займет много времени. — Не торопитесь, — отозвалась Карлотта. Затем она обняла Фриду за талию и поцеловала. Трудно сказать, целовались ли они взасос, но все возможно. Послание Карлотты было очевидным: болтайте сколько хотите, но домой она пойдет со мной. Мы с Фридой отошли от огня и толпы в залитый лунным светом проход к безмолвным аттракционам и лоткам с едой. — Ты знаешь, о чем я хочу спросить, — начала я, имея в виду пакетик, найденный на дне мешка Руби. — Знаю, — согласилась Резиновая Девушка. — Но не знаю, зачем он был ей нужен. — Где он был спрятан? — Он не был спрятан. Лежал прямо на сундуке. Бессмыслица какая-то. Даже если у тебя отдельный трейлер, ты все равно не оставишь героин на виду. — А что насчет остальных причиндалов? — спросила я. Речь шла про иглу, ложку, зажигалку и что там еще нужно наркоманам, чтобы ширнуться. Фрида покачала головой. — Ничего. Если бы мы что-то нашли, положили бы в мешок. — Ты уверена? — Да, уверена, — сказала она, остановилась и повернулась ко мне. — Зачем отдавать тебе наркотик, но прятать все остальное? Хороший вопрос, и у меня не было хорошего ответа. — Как ты думаешь, она употребляла? — Конечно нет. — А кто-нибудь из труппы? Она снова остановилась. — Шутишь, что ли? Ты знаешь правила. Выпивка, немного травки — да. Но никакого героина. — Следы от иглы можно спрятать, — возразила я. — Но никак не спрячешь, что ты под кайфом. Если бы кто-то употреблял тяжелые наркотики, об этом быстро узнали бы. Она была права. Пристрастие к героину не только заметили бы, но и не стали бы терпеть. Одно дело пьянство. Калищенко не единственный в труппе Харта и Хэлловея прикладывался к бутылке. Но колоться — совсем другое. Не говоря уже о том, что такое пристрастие трудно поддерживать в дороге. Отсутствие следов от уколов на теле Руби вместе со словами Фриды, что пакет лежал на самом видном месте, указывали на то, что героин подложили. Но кто? И зачем? Я сменила тему: — А как насчет ее жизни дома? Руби когда-нибудь рассказывала об этом? О близких людях, с которыми она поддерживает связь?