Вместе со своими спутниками судья Ди по очереди подошел к каждому из пяти павильонов, и Дао Гань без труда нашел во всех дверях тайную панель. Судья сказал свидетелям: — Я прошу вас содействовать мне в фальсификации одного пункта обвинения из сострадания к женщинам. Предлагаю заявить, что в двух из павильонов, не уточняя, в каких именно, нет тайных входов. Вы не возражаете? — Это вы хорошо придумали! — сказал судья Ван. — Сразу видно, что вы заботитесь о благополучии людей. Я ничего не имею против при условии, что правда будет записана в отдельном докладе, предназначенном только для ознакомления властей. После того как все выразили свое согласие, судья Ди заявил: — Ну а теперь мы отправимся в главный двор, где я открою предварительное слушание по этому делу. Когда они появились на террасе, первые лучи восходящего солнца окрасили розовым цветом бритые головы шестидесяти монахов, стоявших на коленях во дворе. Судья приказал начальнику стражи принести из трапезной большой стол и стулья. После того как импровизированная трибуна суда была готова, Ма Жун приволок к подножию лестницы настоятеля монастыря. Дрожа от утренней прохлады, тот зашипел на судью: — Собака, ты ведь принял мою взятку! — Ошибаешься, — ледяным тоном ответил судья. — Я лишь одолжил у тебя средства на подготовку этой операции, которая привела к твоему падению. Генерал Бао и судья Ван сели справа от судьи, а главы двух гильдий — слева от него, за большим столом. Для барышень Абрикос и Голубой Нефрит старшина Хун принес табуреты, а сам встал позади. Первый писец с шестью помощниками устроились за столом поменьше. Ма Жун и Цзяо Тай встали справа и слева от террасы. Все заняли свои места, застыв в молчании. Тишину нарушил суровый голос судьи Ди: — Я, наместник этого округа, объявляю открытым предварительное заседание судебного процесса по делу настоятеля храма Безграничного милосердия и пока не установленного числа монахов. Обвинение выносится по четырем пунктам: сожительство с замужними женщинами, изнасилование замужних женщин, осквернение святыни, признанной государством, и вымогательство. Судья повернулся к начальнику стражи и приказал: — Приведите истицу! Барышня Абрикос подошла к большому столу и встала на колени. — Это чрезвычайное заседание суда, — продолжал судья. — Поэтому истица может встать с колен. Барышня Абрикос поднялась и откинула капюшон. Суровое лицо судьи на мгновение смягчилось, когда он посмотрел на худенькую девушку, закутанную в накидку, которая стояла перед ним, скромно потупившись. Он сказал любезным тоном: — Пусть истица назовет нам свое имя и изложит жалобу. Дрожащим голосом девушка ответила: — Ничтожная особа, стоящая перед судом, имеет фамилию Ян, имя Абрикос. Она родом из провинции Хунань. — Продолжайте! — приказал судья Ди, откинувшись в кресле, в то время как первый писец начал записывать показания. Глава 18 Прекрасная девушка дает поразительные показания; судья Ди разъясняет свои выводы помощникам Сначала барышня Абрикос говорила робко, но мало-помалу она осмелела, и вскоре ее голос ясно и уверенно зазвенел в утреннем воздухе. — Вчера после полудня я пришла в этот храм с моей сестрой Голубой Нефрит, — начала она свой рассказ. — Настоятель принял меня, и я попросила у него разрешения помолиться перед чудотворной статуей богини Гуаньинь. Он ответил, что мои молитвы будут действеннее, если я проведу ночь в храме, размышляя над безграничным милосердием богини. Он потребовал, чтобы я оплатила расходы по моему размещению, и я передала ему один слиток золота. Вечером он привел нас с сестрой в маленький павильон в саду. Он объяснил мне, что я буду ночевать там, а моя сестра — в покоях для гостей. Чтобы защитить мою репутацию от возможных слухов, добавил он, сестра сама запрет мою дверь. Так она и сделала, а потом поставила свою печать на бумажную полоску, наклеенную поверх замочной скважины. Настоятель велел ей взять ключ с собой. Оставшись одна, я встала на колени перед образом богини, который украшал стену моей комнаты, и долго молилась. Почувствовав усталость, я легла, оставив на туалетном столике горящую свечу. Кажется, после второй ночной стражи я проснулась и увидела, что настоятель стоит напротив моей кровати. Он сказал, что он здесь для того, чтобы моя молитва была точно услышана. Задув свечу, он принудил меня терпеть его ласки. Так случилось, что я оставила коробочку с бальзамом для губ незакрытой и незаметно для него мазнула его по голове, оставив на ней красный след. Овладев мной, настоятель сказал: «Когда придет время и твое желание исполнится, не забудь отправить достойный подарок нашему бедному монастырю. Если ты этого не сделаешь, твой супруг может узнать о тебе кое-что неприятное». Потом он покинул павильон, но я не поняла, каким образом. Те, кто слушал показания, начали возмущенно перешептываться. — Я лежала в темноте и рыдала. Вдруг в комнате оказался другой монах. Он сказал: «Не плачь! Пришел твой возлюбленный!» И, несмотря на мои мольбы и протесты, он в свою очередь овладел мной, но я сумела и его пометить так же, как настоятеля, поскольку была полна решимости собрать доказательства, чтобы отомстить им за жестокие деяния, когда представится такая возможность. Притворившись, будто этот монах мне нравится, я зажгла свечу от жаровни для чайника, а затем ласками и лестью сумела добиться, чтобы он показал мне секретный вход в комнату. Когда он ушел, появился третий монах. Я сделала вид, что мне очень худо, но, отталкивая, сумела пометить и его красным бальзамом для губ. Час назад в мою дверь постучала сестра и сказала, что в храм прибыл судья округа для проведения расследования. Я попросила ее передать, что хочу выдвинуть обвинение. Выслушав ее, судья сказал: — Прошу почтенных свидетелей удостовериться, что на голове первого обвиняемого есть красная отметина. Генерал Бао и его спутники встали. В лучах восходящего солнца красная полоска на бритой голове настоятеля была отчетливо видна. Судья Ди приказал начальнику стражи пройти по рядам коленопреклоненных монахов и вывести к нему тех, у кого есть отметина. Вскоре на ступени втащили двоих, поставили на колени рядом с настоятелем и заставили нагнуться. Все, кто был во дворе, увидели красные полосы на их головах. — Вина этих троих преступников без сомнения установлена! — провозгласил судья. — Истица может сесть. Сегодня после полудня дело будет рассмотрено в суде Пуяна. Я изложу все собранные доказательства. Остальные монахи будут подвергнуты пытке, чтобы узнать, кто еще виновен. В это время стоявший в одном из рядов на коленях дряхлый монах воскликнул дрожащим голосом: — Ваша честь, умоляю, выслушайте меня! Судья дал знак начальнику стражи, и старика подвели к столу. — В-в-ваша честь, — заикаясь, заговорил он, — бедный невежественный монах перед вами зовется Полное Просветление, и именно я — законный настоятель храма Безграничного милосердия. Человек, который называет себя настоятелем — не кто иной, как самозванец, которого никогда не посвящали в служители культа. Несколько лет назад он прибыл в этот храм и угрозами вынудил меня уступить ему место. Потом, когда я стал протестовать против его гнусного обращения с женщинами, приезжающими помолиться богине, он приказал запереть меня в келье на заднем дворе. Я уже давно пребываю в заточении, люди вашей чести открыли дверь и освободили меня час назад. Судья Ди поднял руку и сказал начальнику стражи: — Доложите об этом. — Этого старого монаха мы действительно обнаружили в запертой на засов комнате на заднем дворе. В двери был глазок, и я услышал, как через него он зовет нас слабым голосом. Я приказал открыть дверь. Старик не оказал никакого сопротивления и попросил провести его к вашей чести. Судья кивнул и сказал старому монаху: — Продолжайте! — Один из двоих моих прежних учеников был отравлен, потому что угрожал новому настоятелю, что сообщит о его низостях властям. Второй, стоящий сейчас перед вашим судом, притворился, будто примкнул к моему преемнику. Он следил за ним и сообщал мне все, что ему удалось разузнать. Но, к сожалению, он не смог добыть сколько-нибудь убедительных улик, потому что никто, кроме пособников нового настоятеля, не знал о том, что творилось. Я приказал моему ученику молчать и не жаловаться властям, боясь, что нас сразу же убьют и с нами умрет последняя надежда положить конец осквернению святого места. Он может показать вам тех вероотступников, которые участвовали в грязных делах самозванца. Остальные монахи либо истинно верующие, либо лентяи, которых в монастырь привело желание жить с удобствами и без забот. Я прошу у вашей чести разрешения ходатайствовать за них. По знаку судьи двое стражников освободили старика от цепей. Он подвел их к другому престарелому монаху, который в свою очередь был освобожден. Пройдя вдоль рядов, тот указал на семнадцать человек из тех, что были молоды. Стражники сразу же схватили их и бросили на колени перед судьей Ди. Они тут же стали кричать и ругаться, некоторые вопили, что Добродетель Духа принуждал их насиловать женщин, другие молили о пощаде, третьи громко заявляли о желании признаться в своих преступлениях. — Тишина! — рявкнул судья. Стражники пустили в ход кнуты и дубинки, обрушив удары на головы и плечи монахов, так что те сразу перестали кричать и лишь стонали от боли. Когда порядок был восстановлен, судья приказал: — Освободите остальных монахов. Они могут сейчас же вернуться к своим обязанностям в храме под руководством настоятеля Полное Просветление. Когда в центре двора остались лишь двадцать обвиняемых, толпа зрителей, к которым присоединились привлеченные шумом жители окрестных домов, начала напирать на преступников и всячески поносить их. — Прекратите безобразие, ведите себя прилично! — воскликнул судья Ди. — Слушайте вашего судью! Презренные преступники, которых вы здесь видите, словно крысы, подгрызали корни нашего общества и виновны в преступлении против государства, ведь семья, как сказал наш несравненный мудрец Конфуций, это основа государства! Они насиловали честных женщин, которые приезжали сюда с благочестивыми помыслами помолиться богине. Женщин, которые были беззащитны, потому что защищали честь своих семей и законность отпрысков. К счастью, негодяи не осмелились сделать тайные входы во всех шести павильонах, два из них таковых не имеют. Поскольку я верю в милосердие высших Небесных сил, я хочу, чтобы всем было понятно: тот факт, что женщина провела ночь в этом храме, совсем не означает, что рожденный после этого ребенок должен считаться незаконным. Что касается преступников, то сегодня на заседании суда у них будет возможность говорить за себя и признаться в своих преступлениях. Повернувшись к начальнику стражи, судья добавил: — Поскольку наша тюрьма слишком тесна, чтобы в ней поместились все эти негодяи, то временно разместите их в загородке за восточной стеной судебной управы. Выполняйте! Когда уводили Добродетель Духа, тот закричал: — Несчастный глупец! Знай же, что скоро ты будешь стоять передо мной на коленях, закованный в цепи, а я буду тем, кто вынесет тебе приговор! Судья Ди презрительно улыбнулся.