И он провел Мишку во двор. В дом, конечно, не пригласил, а отвел в какой-то закуток вроде беседки. Там-то и состоялся у них разговор. – Так, говоришь, здешний? – спросил Воронов у Мишки. – Именно так, – подтвердил Кряк. – И даже отчасти вам знакомый. Нанимали вы меня изредка. Траву выкосить, грязь вывезти… – Не помню, – отрывисто произнес Воронов. Помолчал и спросил: – Ну а что еще, помимо травы и грязи, ты умеешь делать? – Много чего, – осторожно ответил Мишка. – Если, конечно, сговоримся насчет цены. – Любишь деньги? – Как сказать… Без них, конечно, тоскливо. – А хочешь заработать много и быстро? – А кто ж не хочет… Но, конечно, смотря что делать. А вдруг не справлюсь? – Мишка по-прежнему осторожничал в ответах, потому что пока не знал, куда клонит старший. – Считай, что ничего, – все так же коротко изъяснился Воронов. – Так не бывает, – усомнился Кряк. – Иногда бывает! – отрезал Воронов. – Слушай внимательно. Предупреждаю: дело простое, но для тебя может быть опасное. Если ты не будешь держать язык за зубами. А будешь – с тобой не случится ничего плохого. Заживешь, загуляешь. Ты уяснил? – Э… – Мишка сглотнул слюну. – Так отчего бы мне болтать? Кому? Ради какой надобности? Это мы понимаем… – Ну, гляди… А дело вот какое. Очень мне не нравится тот человек, которого мы с сыном вышвырнули за ворота. Я не хочу, чтобы он пришел сюда еще раз. А он обещал прийти. Ты меня понимаешь? – Э… не совсем. – Мишка никак не мог справиться с возникшим в горле комом. – Надо сделать так, чтобы он больше сюда не приходил. И вообще о нем не было слышно. Как ты это сделаешь – мне без разницы. Мне важен результат. То есть чтобы я об этом человеке больше ничего не слышал и уж тем более никогда его больше не видел. Ты меня понял? – Вроде понял, – просипел Кряк. – Когда надо сделать дело? – Чем быстрее, тем лучше, – ровным голосом ответил Воронов. – Сколько? – спросил Мишка. – Сто тысяч, – ответил Воронов. – Маловато будет – за такую-то работу… – попытался торговаться Мишка. – За какую такую? – в упор глянул на Мишку Воронов. – Повторяю: мне не интересно знать, что ты будешь делать и как. Мне важен результат. Остальное – дело твое. – Согласен, – выдавил из себя Мишка. – Ну и хорошо. Значит, поступаем так. Сейчас ты получишь деньги. Да-да, всю сумму сразу. Но смотри, если обманешь! Под землей найду! После того как сделаешь работу, сразу же беги из деревни. Сразу же! Поживи месячишко в городе, погуляй… А ко мне больше ни ногой. – А как вы узнаете, что того… что работа сделана? – поинтересовался Мишка. – Узнаю, – одними губами усмехнулся Воронов. – Земля слухом полнится. А вообще, не твое дело. Твое дело – выполнить работу. – Выполню, – заверил Мишка. – Гляди, без шуток. Я не тот человек, с кем можно шутить. На вот тебе деньги – и ступай. Воронов полез в карман, вытащил из него пачку денег и отдал Мишке, а потом проводил его до ворот. На том они и расстались. Нельзя сказать, что Кряк был слишком озадачен предстоящей работой. Нет, убивать приезжего чужака он, конечно же, не собирался, но вот пощупать у него карманы – почему бы и нет? Разумеется, тогда, когда чужак разбогатеет, как он о том смутно намекал. Оттого-то он, Мишка, и затеял вокруг чужака хоровод, оттого и стал у него допытываться, а когда же он разбогатеет. В подручные Мишка намеревался взять Виталю Безухого, кого же еще? Но до поры до времени ничего ему не говорить, потому что дело таинственное. А тут вон оно как обернулось! Мишка смутно догадывался, что чужак каким-то образом намеревается разбогатеть за счет Вороновых, но ничего у него не получается, иначе и не было бы той свары вечером, свидетелем которой он по нечаянности стал. Свара была красноречивой. Мишке было понятно, что чужак не разбогател за счет Вороновых, а, наоборот, был ими вышвырнут за ворота. Так с богатыми не поступают, так поступают лишь с нищими, надоедливыми просителями. А коль оно так, то какой смысл щупать карманы у чужака? Все равно в них ничего не нащупаешь… А и не надо! Теперь-то Мишка и так разбогатеет за счет чужака, но уже совсем другим способом. Да, собственно, уже и разбогател: вот они, денежки, в кармане. И остается самая малость – выполнить работу. Да, но как ее выполнить? А впрочем, у Мишки уже был готов план. Это был очень недурной план, и главное в нем было то, что не надо было брать в долю Виталю Безухого, а значит, не надо с ним и делиться. Все деньги достанутся ему, Мишке Кряку! Все сто тысяч! И Мишка тотчас же отправился к старухе Макаровне. Он рассчитывал, что ее квартирант дома. А это означало, что половина дела выполнена. Было темно, Кряк почти не различал дороги, а потому сослепу наткнулся на разворошенную поленницу у чьих-то ворот, споткнулся о рассыпанные дрова и упал. Поднимаясь, он нащупал руками топор. Мишка взвесил топор в руках. Это был замечательный топорик – небольшой, тяжеленький, ухватистый. Он сунул его за пазуху и пошел дальше. Приезжий оказался на месте. Мишка вызвал его за ворота и сказал: – Тут такое дело… Я слышал, что у тебя проблемы. Ну, так я могу помочь. Конечно, не за так. Но это дело договорное. Как-нибудь сладим… Ну, так что скажешь? – Ты это о чем? – неохотно спросил чужак. – Гулял я сегодня по деревне и случайно увидел одну интересную картинку, – ухмыльнулся в темноте Мишка. – Как они тебя в три шеи… Вот я и говорю – могу помочь. – И чем же именно? – все так же неохотно поинтересовался чужак. – Есть мыслишка… – загадочно ответил Мишка. – Да тебе-то что за дело? – Говорю же – не за так. Я тебе помогаю, ты меня благодаришь. Организуешь литруху с закуской, да с меня и хватит. Так как? – Ну, помогай… – Для начала пошептаться бы надо. – Шепчись… – Не здесь, в другом месте. Потому что здесь – старуха Макаровна. А у нее знаешь какие чуткие уши? Мигом услышит и разнесет по всей деревне. А дело-то не для чужих ушей. – И что же? – А вот что. Сейчас я отойду в сторону и подожду тебя. А ты, погодя, следуй за мной, чтобы Макаровна подумала, что мы – порознь. Погуляем по деревне, все обкашляем. В темноте кто нас увидит? – Ладно, жди, – сказал квартирант. Мишка отошел в сторону буквально на десять шагов – лишь бы его не увидела старуха Макаровна. Постоял, унял вдруг невесть откуда взявшуюся дрожь, нащупал за пазухой топорик. Вскоре из темноты послышались шаги, подошел чужак. – Я здесь, – сказал Мишка. – Пошли. – Это куда же? – поинтересовался чужак. – Здесь неподалеку… Посидим, покурим, обмозгуем. Мишка привел чужака на берег реки под старую иву. Сели на пригорок, помолчали. – Ну, говори, что тебе надо, – сказал чужак. – А то водишь меня во тьме по всей деревне, как козла на веревке. Мне и без твоих конспираций тошно. – Сейчас… – сказал Мишка. Он поднялся, зашел к чужаку сзади, легко извлек из-за пазухи топорик, размахнулся и ударил. Кряк опасался, что в темноте промахнется, но не промахнулся. Чужак тихо охнул и свалился. Держа топорик наготове, Мишка выждал какое-то время, чтобы для верности нанести еще один удар, но второго раза не потребовалось. Чужак темным продолговатым комом лежал на земле, не дышал и не шевелился. Мишка опустился на колени и ощупал землю вокруг неподвижного тела. Около головы его руки наткнулись на что-то теплое и липкое, не иначе как кровь. Похоже, все было кончено, работа удалась так, что лучше и не надо. Мишка помедлил, собрался с духом и стал шарить по карманам убитого чужака. Шарить во тьме было неудобно, да к тому же мертвый лежал в такой позе, что ко всем карманам и не доберешься, поэтому Мишка ограничился лишь беглым и поверхностным обыском. В одном кармане нащупал несколько бумажек, по ощущению деньги, и Кряк торопливо сунул их в карман. В другом и третьем карманах было пусто, а до остальных было не добраться. На шее нащупал какой-то предмет, приделанный к цепочке и висящий на шее убитого. Мишка осторожно приподнял голову чужака, снял с шеи этот предмет вместе с цепочкой и так же, не глядя, торопливо сунул его в карман. Все, теперь нужно уходить. Кряк, шаря по траве руками, подобрал с земли топорик, подошел к реке, швырнул его в воду, вымыл руки и, спотыкаясь во тьме, торопливо зашагал прочь к дороге, что вела в город. По случаю позднего времени дорога была пуста, никаких попуток не предполагалось, и Мишка зашагал в город пешком. К утру он был уже в городе. Там он дошел до дому одной своей знакомой Ленки Гармонистки и нежданно-негаданно ввалился к ней в жилище, рассчитывая у нее пересидеть месячишко-другой, пока в Антоновой Балке не утихнет смута, связанная со смертью чужака. Вот такие дела. – Да-а-а, – выслушав рассказ Мишки, протянул Султан. – Картина, достойная кисти живописца… Дрянь твои дела, вот что я тебе скажу, братуха. Да ты рассуди сам. С одной стороны, на тебя наседают полисмены. А с другой – этот упырь, который свалил на тебя заказ по убийству. И так ничего хорошего, и этак. Но, мыслится мне, упыря тебе надо опасаться больше, чем ментов. – Почему? – испуганно спросил Мишка. – Святая простота! – театрально воскликнул Султан. – Да потому, что полицейские вынуждены законы соблюдать. А какие, спрашивается, законы у твоего упыря-заказчика? Никаких! Захочет и тебя рядышком положит с тем человечком, которого положил ты. И очень даже просто. Для пущего спокойствия, чтобы ты, значит, случайно чего не сболтнул. – Так я ведь… я не собираюсь никому и ничего болтать! – воскликнул Мишка. – Это я только тебе… по дружбе! – Мне признался – правильно сделал, – примирительно произнес Султан. – Я – могила. А только мертвый человек все равно надежнее живого. Потому что мертвые не болтают. Они, понимаешь ли, молчат, как тот мужичок, которого ты укокошил. Он-то теперь уже ничего не скажет. – Так что же мне делать? – казалось, Мишка вот-вот расплачется. – Да только одно! – убежденно произнес Султан. – Спрятаться под крылышко полиции, как бы парадоксально это ни звучало! Там-то этому упырю достать тебя будет сложновато. – Это что же – все рассказать тому полковнику? – удивленно спросил Мишка. – Ему или кому-то другому, неважно. Но мысль мою ты понял правильно. Рассказать, как дело было, и покаяться, обливаясь чистыми покаянными слезами. – Так ведь это же… – ошарашенно произнес Кряк. – Это же мне надо будет рассказать и о том… о Воронове… который… да ведь иначе-то – никак! – И что с того? – с деланым равнодушием пожал плечами Султан. – Ну, расскажи… – Так ведь его тоже, наверно, посадят! – Ну, так что же, посадят, и хорошо! Тогда-то ему точно будет не до тебя. Для таких, как он, своя шкура куда как дороже чьей бы то ни было. Уж я-то знаю. Доводилось мне общаться с такими людьми и на воле, и в тюряге. Так что вот тебе мой дружеский совет: упади ментам в ноги – и покайся. В тюрьму, конечно, ты все равно пойдешь, но, во-первых, будешь цел, во-вторых, сядешь на меньший срок, а в-третьих – что ее бояться, тюрьмы-то? Живут люди и там. Вот у меня, к примеру, целых пять ходок, и что? Как видишь, жив, здоров, весел, богат, скоро опять буду на свободе.