– Нет. Можно же делать ставки на то, что событие вообще не состоится? – В тотализаторе? Нет. У букмекеров – да. – Да, – как бы про себя произнес Гуров. – Точно, точно… ставка как раз и была сделана в букмекерской конторе «Играй по-королевски». И как раз насчет нашего ипподрома. – Ну, опять вы про этих, – поморщился Иван Иванович. – От этих чего угодно можно ожидать. Особо доверять не стоит. Ни в чем не разбираются, не соображают, сплошная статистика, информация-профанация. Даже и не знаю, что вам сказать, Лева. А что за событие-то не состоялось на нашем с вами ипподроме? Детали какие-то припомните? На что ставили? – На то, что второго мая на Пятигорском ипподроме не состоятся бега на приз Файсала Аль Рахмани. – Послушайте, Лева, стойте, – поднял руку Иван Иванович, – вы постоянно говорите про бега. – Да. А что? – Вы, не извольте обижаться, москвич? – Конечно, не обижусь. Москвич, а какое это имеет… – Самое прямое. Вы на Московском ипподроме бывали? – Да, конечно, неоднократно. – Тогда наверняка припомните, на какой станции метро он располагается. – Конечно. «Беговая». – Очень хорошо. А рядом с какой платформой расположен наш Пятигорский ипподром? – «Скачки», – припомнил Лев Иванович. – Теперь последний вопрос: разницу понимаете между бегами и скачками? Гуров неопределенно хмыкнул и помотал головой, внутренне ощущая холодок сыщицкой удачи. – Здесь, – Иван Иванович обвел рукой милое его сердцу сооружение, – бегов нет, милый Лева. Никаких американок, никаких рысаков и лишней упряжи, никаких задранных выше головы ног. Здесь скачки. И приз, который вы изволили упомянуть, Файсала Аль Рахмани, он же приз Буденного, – трофей скаковых испытаний на трехлетках-арабах, дистанция две тысячи восемьсот метров. И уж, конечно, на поле, где второго мая состоялись скачки, не могли состоятся бега. – Но как же так, ведь ставку кто-то сделал и деньги получил, и немалые. – По этому поводу не ко мне, – пожал плечами Иван Иванович, – вопрос надо задать этим, которые приняли ставку на событие, которое заведомо не могло состояться. По окончании скакового дня они расстались друзьями. Окинув последний раз в самом деле лермонтовский пейзаж, сыщик отправился в аэропорт, увозя в портмоне на три тысячи рублей больше, чем было. Глава 10. Честь шахматной короны В Москве в кабинете Гурова уже поджидал Крячко, недовольный и потому язвительный. – А вы, господин полковник, оказывается, по совместительству председатель Клуба веселых и находчивых? – с ходу начал он острить. – Этот комплимент ты отвесил себе, ты заметил? – парировал Гуров, выгружая минералку и сулугуни. – Оставь свою риторику, – потребовал Крячко, свирепо пережевывая сыр. – Прежде чем отправлять меня, взрослого и местами почтенного человека, в Нижний, надо было предупреждать, куда я попаду! – Как это – куда? Старинный русский город на пересечении Волги и Оки, оживленный центр торговли… – Да прекращай уже. Улица Семашко, шахматный клуб. – Ну и что с того? – Это был ДЕТСКИЙ турнир, Лева! Детский, понимаешь? Когда Станислав подспустил пар, доел сыр и выпил «ессентуков», прояснились причины его негодования. Летя на «Ласточке» в Нижний, он лелеял надежду посетить пару-тройку уютных заведений, пообщаться в неформальной обстановке со взрослыми шахматистами, наставниками, тренерами и прочими вменяемыми людьми. Он надеялся, что именно они сообщат ему нюансы и подробности поражения явного лидера Александра Александровича Привалова, которое он потерпел от рядового претендента Юсио Накамуры. Вместо этого в самом шахматном клубе тренер тов. А. Привалова, оказавшаяся молодой, миловидной и очень расстроенной дамой, наотрез отказалась общаться с обаятельным, представительным москвичом и послала… ну, хорошо еще не насовсем, а по домашнему адресу самого экс-фаворита. И вот там-то началось самое страшное. Его пригласили в квартиру, чистую, светлую и тихую, как при покойнике, и пришлось Крячко битых два часа выслушивать стенания мамы, бабушки и дедушки, ибо папы у Саши Привалова (6 лет) не было, точнее, о нем официально ничего не было известно. – Вот теперь представь картинку. Я восседаю на кухне, бабушка подливает чаю, дедушка предлагает рюмочку горькой – залить горе, – а мама, мешая слезы с кофеином, выдает мне текстовую трансляцию этого мероприятия. А мне надо и сочувствовать, и делать вид, что я понимаю, о чем речь. – А ты, соответственно, ни в зуб ногой… – Так и есть. Да и откуда? Ну играл когда-то, как все, на разряд сдал, так ведь это когда было! А тут во всех подробностях: ой, а вот тут Сашенька с черными начал, уступил ход более слабому! Ой, эндшпиль за десять ходов с лишней пешкой! А вот тут Накамура отдал перевес двух слонов! Ой, белые центр потеряли! Ой, не удалось развить свое преимущество – ой, удалось! И тут – звонок! – Какой звонок? – чуть успокоившись и вытерев слезы, переспросил Лев Иванович. Станислав скрипнул зубами: – Звонок. По телефону. Этот Сашенька, чтоб ему пусто было, телефон с собой принес, да звук не выключил. – Погоди, объясни, – попросил Гуров. – Они же онлайн играли? – Да какая разница! Правило одно, как в реале, так и по компьютеру: зазвонил телефон посреди партии – проигрыш. Немедленный проигрыш! Даже если у тебя преимущество, даже если ты только что ферзя противника схапал – все, никаких вариантов. Карапуза этого бледного отпаивали валерьянкой несколько дней, не унимается, рыдает, грозится уйти в хоккей – вот ужас-то. А знаешь, что самое скверное? – Что, еще что-то есть? – Выяснилось, что девятого мая Сашеньке как раз шесть и стукнуло! День рождения, понимаешь? И кто-то специально позвонил, чтобы с днюшкой ребенка поздравить. Каково, а? – Вот так парадокс. – Да не то слово! Под конец беседы даже дедуля разрыдался. Про поздравление мне сам Саша поведал, серьезный такой малый, надутый, пришел из комнаты, за руку поздоровался. Чайку попили, с суровым видом съел мои эклеры, и на вопрос: что ж ты, Сашенька, звонок не выключил, так и ответил – задумался и забыл. Ну что ты будешь делать! Пожелал ему новых творческих успехов – и свалил поскорее, чтобы самому не разрыдаться, ну и на «Ласточку» успеть. Разве можно старого друга на такие душераздирающие задания отправлять, сердце-то не казенное. – И Станислав демонстративно потер левую сторону груди. – Ладно, я тебя понял. Номер-то, с которого звонили, выяснили? – А то как же, – ухмыльнулся Стас. – Но я думаю, ты и так его знаешь. – Сто-двадцать два-сорок четыре? Станислав кивнул. – Вот так. Знаешь, Станислав Васильевич, этот театр начинает порядком надоедать. Чувствуешь себя как в аквариуме, а некто шибко умный сквозь стекло наблюдает, в какую сторону ты сейчас метнешься. И главное, кому это надо-то? И зачем? – У меня тоже такое же мнение. И я понять не могу: зачем этот весь фарс-то понадобился? Если кому-то было нужно убрать Арутюнова, то почему бы не устроить ему маленькое дэтэпэ в родных горах? Тем более что никто и не прочухает, мало ли кто по пьяной лавочке улетел в ущелье – ну, как твой «Дастер» с моей лодкой… – И другом Хайдарова, не забывай, – помрачнел Гуров. – Да, но по официальной версии – не более чем дэтэпэ, хотя мы-то с тобой понимаем, в чем замес. В любом случае что докладывать-то руководству? – Пока не знаю, – совершенно искренне ответил Лев Иванович, – продолжаем работать. Скоро наши орлы-сыщики что-нибудь да сообщат, тогда покумекаем. Глава 11. Бедные Лизы Уфа встретила стажеров радушно: плюс девять, промозглость, пасмурность и дождь. – Прежде чем мы с тобой пойдем охаживать девочек, одетых и экипированных, как мальчики, расскажи, пожалуйста, что мы ищем, – попросил Стас Мартынов, приглаживая перед зеркалом вымокшие рыжие кудри, – кто у нас должен расплакаться и раскаяться? Хортов, наглаживая свежую рубашку, пожал плечами: – А кто ж его ведает, Стасик? Покумекать надо. Ты же знаешь, я в спорте ни бум-бум, мне все эти подковерные мотивы и этюды высоко до лампочки. Сам понимаешь, меня не процесс интересует, а результат. – Вот поэтому-то ты никогда и не женишься, – сострил друг. – Ладно, ну хотя бы результат напомни, что там вообще, лезть в Интернет неохота. «Белая речка» играла с какими-то «Ледяными курочками», что ли? – «Крылышками» команда называется, «Ледяные крылышки», – поправил Шурик друга. – Да, все верно, здесь, в Уфе, была встречная игра. Первая игра состоялась в Подмосковье, дома у «крылышек», и «речки» их раскатали со страшным счетом ноль-тринадцать. Ужасно радовались, непонятно чему. Уровень, класс, финансирование, даже экипировка – все несопоставимо. – Ага, ага, – поддакнул Стас, – неплохо так сыгранули. – «Крылышки» приехали сюда на расстрел, а вышло по-иному: гости выиграли у «речек» со счетом… – Пятнадцать?