– Ты в своем уме? – взвился молодой «лось». – Тихо, тихо, – призвал к порядку кэп. – Ну, допустим, нужно. Кто по краю встанет? – Замены нет? – Нет замены. – Да вон сколько народу! – возмутился Станислав. – Как бухать, так все, как играть – так некому? – Ну вот ты и беги! – снова ввязался в разговор молодой. – Кто сейчас побежит? Все вчера бухали – по такой погоде ни одна сволочь не поскачет. Все боятся! И тут полковник Гуров, человек, который однажды в школе одолел стометровку за десять девяносто восемь, поднял руку: – Так, спокойно. Я не бухал. Давайте фуфайку. – И, уже не слушая воззваний друга («Лева, опомнись! Мне Орлов голову оторвет! А Мария закопает! Лева, вернись!»), взял мокрую регбийку, шорты, пожертвованные кем-то, и поспешил в кабинку переодеваться. Удивительное это оказалось ощущение. Куда-то провалились в тартарары врожденные аккуратность и брезгливость, аналитическое мышление встало на паузу. Все, о чем помнил Гуров: нельзя останавливаться и пасовать вперед. От того, остановишься ли ты сейчас или нет, зависит как минимум одна жизнь – человека, на которого тебе лично наплевать, кровопийцы, жившего за чужой счет, но человека, доверившего ему, чужому и злому, свою судьбу. И вот что хочешь, то и делай. Так, спокойно. Только не вперед. Нельзя подавать вперед. Надо дождаться момента, когда кто-то вырвется, обернется и кинет тебе мяч. Гуров послушно держался по краю, перемещаясь по мере атаки, внимательно следя за людьми в зеленой форме. Вот мяч был на другом конце поля, вот он с огромной скоростью начал переходить из рук в руки, приближаясь, – и вот в какой-то момент он как будто сам собой оказался в его собственных руках. Капитан Валерий взвыл где-то очень далеко: – Жарь по краю! И полковник припустился со всех ног, как заяц, убегающий от борзых. Ему казалось, что он бежит ужасно медленно, еле передвигает ноги, они вязнут в песке, подкашиваются – точь-в-точь, как в ночном кошмаре. И вдруг – вот она, линия, указанная Маратычем, под самым носом, до нее всего ничего. – Жарь! – крикнул кто-то снова, прибавив матом. Не более трех шагов оставалось до зачетки – с одной стороны, прыгнув, повис один красно-белый, с другой – еще один. И все-таки обвешанный противниками Гуров умудрился втащить себя и их в зачетную линию и плюхнулся в песок, прижимая животом мяч. Раздался свисток. Матч окончен. «Старые лоси» выиграли. Какое-то время «лоси» и «шторма» стояли, уперев руки в полусогнутые колени и опустив головы. Потом, как-то разом разогнувшись, пошли хлопать друг друга по плечам, спинам и задницам, поздравляя с победой. – Вот и все ликование! – заметил Крячко, утирая пот. – Ну ты, господин полковник, ас! Убил. Я горжусь знакомством с тобой. Гуров ничего не ответил. Он продолжал лежать на песке, пытаясь восстановить дыхание. Подошел, хромая, кэп Валерий, постоял, собираясь с мыслями, потом, так ничего и не сказав, протянул руку, помог подняться, дружелюбно двинул плечом, снова ни слова не говоря, обнял и ушел. Все, как по команде, принялись поздравлять, хлопать, говорить краткие, но приятные панегирики. Потом кто-то пригласил: «Народ, пошли, плов перестоится», и все двинулись в сторону соседней «сковородки», туда, где витали бухарско-самаркандские ароматы. – А вот надо поглядеть, все ли там по технологии приготовлено, – с беспокойством заметил Станислав, потирая руки. – Лева, ты идешь? – Ща, – пообещал полковник, – помыться-переодеться надо. Не могу ж так за стол садиться. Вроде бы все было так хорошо и превесело, как в детстве в пионерлагере. Разве что что-то непонятно и как-то незаметно, но чувствительно скребло по нервам, как мелкие песчинки в складках кожи. Собирая свою одежду, Гуров быстро и незаметно огляделся. Вокруг никого – ни посторонних, ни хорошо знакомых. Утопая в песке, он побрел в душевую кабинку. Душевая была вполне ничего себе, чистая. Вода, правда, сначала была холодной и лишь после выкрученного красного крана вдруг окатила крутым кипятком. Шипя и отплевываясь, Гуров принялся соскребать ногтями прилипший песок и смывать ладонями пот, размышляя о том, что будет с мышцами завтра и с чем плов сегодня. Вдруг на голову опустился плотный черный мешок, шею сдавило и потянуло вверх, в голове взорвался кровавый шар, горячее ударило в уши. Он успел услышать чей-то вопль, грохот, топот – и потерял сознание. …Пришел он в себя на белом песочке, заботливо прикрытый чьим-то полотенцем, вдыхая ядовитый нашатырь пополам с бодрящим морским ветром. Который, согласно Маратычеву пророчеству, постепенно и неуклонно крепчал. – Поветрие какое-то! Массовый падеж населения! – возмущался молодой и нервный «лось», бродя туда-сюда по песку и свирепо что-то дожевывая. Гуров вспомнил, что его почему-то все звали Варваром. – Лева, ты как вообще? – спросил Валерий. Убрав пузырек с нашатырем, пощупав пульс, он с неожиданной для его габаритов сноровкой принялся обрабатывать порезы сыщика перекисью. – Аллергии на йод нет? – Нет, – с трудом сглатывая, просипел Гуров. – Хорошо. – Валерий быстро обработал повреждения и спросил у Крячко, продолжая разговор: – Так что, так и свалил? Станислав зло сплюнул: – Да, елки, рванул по песку, аки посуху. Быстрая такая сволочь. – Ну что, в ментуру обращаться надо. Чудом отскочил, Лева, шнурок-то полимер – ать, и минус гортань, – заметил Валерий. – Само собой, надо! – продолжал возмущаться Варвар. – Что у них тут за эсэсовцы шляются, людей мусорными пакетами душат за горло! – Н-не надо, – снова просипел Гуров. – Не надо никуда обращаться. Крячко вопросительно глянул на друга, чуть заметно кивнул и подтвердил: – Да, мужики, не стоит. Между нами говоря, мы ж сами менты, неофициально проверочку проводим. Заявление громкого ажиотажа не вызвало, Валерий лишь плечами пожал: – Ну, мало ли, что менты. Я тоже не совсем дворник при жилконторе. Полковник ФСО. А Варвар – капитан. Но, конечно, если не надо, то не надо. Лев Иванович, ты как, глотать можешь? Плов-то есть будешь? – А с чем? – осведомился Стас. – С говядиной. – Будем. – Ну пошли тогда, – кэп снова помог подняться Гурову и подал штаны: – Одеться не забудь, а то неловко. Только давайте так, чисто на всякий случай – по одному не отходить. Кто его знает, что тут еще водится. – Ишь ты, – встрял ядовитый Варвар. – А на горшок? – Отвернешься, забавник, – отрезал Валерий. – Все, пошли, а то плов сожрут без нас. За импровизированным столом, который смастерили прямо из лавочек, было весело и людно. Инцидент в душевой прошел незамеченным, все были слишком заняты застольем. Гуров искренне порадовался тому, что сидит живой и веселый, а то при таких раскладах не скоро бы его обнаружили, без штанов и с мусорным пакетом на голове. Опоздавшим плеснули по штрафной, положили ароматного плова и принялись вспоминать минувшие дни и разнообразные события из боевого прошлого. – Рожу видел? – тихо спросил Гуров, управившись с первым глотком спиртного. – Видел, – таким же образом ответил Станислав, – вылитый этот… как его. Фильм «Щит и меч» помнишь? – Иоганн Вайс? – Точно! Вот такой же, только метр с кепкой. Первый с краю. Погоди, погоди. Ты его что, тоже видел? Мешок-то плотный был. – И черный, – криво усмехнулся сыщик. – Видел уж, только не тогда, раньше. Плотный, невысокого роста, без особых примет. На фрица похож. Хотя, может, и случайность. – Как Шурик говорил? Случайность – это неучтенная закономерность. – Ага. А есть еще одна народная мудрость: первый раз – случайность, второй – совпадение, третий – враждебные действия. Совпадает, а? – Ладно веселиться. Что ж получается? Раньше вроде как интеллектом играл, а теперь скатился на грубости. – Выходит, так. Или у него очень мало времени, или… – Или что? – Или он просто ну очень не любит Нассонова. В этот момент зазвонил телефон Валерия, тот поднял руку, прося тишины. Все затихли, как по свистку судьи. – Да? Да, я. Да, Валерий… ага! Вот спасибо! – Дав отбой, налил полную, до краев рюмку и провозгласил, как тост: – Ну, мужики, откачали Маратыча. Уже в палате. Анютка звонила. – Виват! – рявкнул набравшийся капитан Варвар и залпом осушил полбутылки красного. Пришел гонец с депешей о том, что автобус прибыл и всех ждут на экскурсию «Старый Кёнигсберг». Однако что «лоси», что «шторма», что узбеки, команда которых почему-то именовалась просто «Строитель», посовещавшись, решили опустить культурную программу и сразу отправиться на продолжение банкета в гостиницу. Вечер прошел аналогично предыдущему, без происшествий. Маратыча не было, но его Анютка – как выяснилось, дочка, – сообщила, что он говорить пока не может, но всем передает приветы. Деликатно отделавшись от Стаса, который слишком буквально воспринял директиву капитана о том, чтобы всем всегда ходить парами, Гуров позвонил жене: – Мария? – А, господин полковник! Здравия желаю! – донесся голос любимой. – Где ты, чем занимаешься? – Я в Светлогорске, это Калининград, – доложил Лев Иванович. – Пью, ем и очень по тебе скучаю. – Неужели? – весело перепросила супруга. – Как там, в Кенике? Давненько не была. – В Кенике с переменным успехом, то холодно, то жарко. То пусто, то чрезвычайно людно, не продохнуть. Да. Меня сегодня придушили.