– Lieber Gott. Es ist meine Oma. Ich bin hier, Grosmutter [16]. – Она говорит, что ее правнуки в опасности. – Питер и Генрих? – Она кивает. Она говорит, что видит, как они идут по дороге. Впереди черная туча. Она спускается к земле. Они идут к ней. Идут медленно. Они не хотят идти этой дорогой. Они знают, что в этой туче заключено что-то плохое. Они не хотят идти туда, но они вроде бы должны. Я не понимаю, почему бы им не пойти другой дорогой. – Wo ist? [17] – Она говорит, что туча большая, очень большая. Приближается самая жуткая гроза, которую она когда-либо видела. Эта буря пугает ее. Она пугает многих. Это плохо, плохо. Она говорит, что Питер и Генрих не должны идти к этой туче. Если они туда пойдут, то умрут. Но если буря разразится, то выбора у них не будет. Мне страшно, мадам Аркана. И старушка страшная. Я больше не буду с ней разговаривать. Она теперь говорит все быстрее и быстрее. Я не успеваю за ней. – Но я должен знать больше! – воскликнул Клаус, переходя на английский. – Девочка, я должен знать, что угрожает моим сыновьям. – Я не стану смотреть. Не буду! – сказала Этель. – Это очень страшно. Ужасно. Мадам Аркана рухнула лицом на стол. – Что нам делать? – закричала Риченда. – Я думаю, что нам нужно сидеть и не дергаться, как она велела, – спокойно ответила я. – Вы правы, мисс, – согласился мужчина с заурядной внешностью. – Я видел все это раньше. Она придет в себя через пару минут. Я чувствовала, что сидящий рядом со мной Клаус сильно обеспокоен. Мадам Аркана подняла голову. – Простите, – сказала она. – Иногда Этель бывает совершенно неуправляемой. С ней трудно работать, и я уже устала. – Но со мной пока никто не разговаривал, – сказала Риченда. – Иногда у духов нет для нас никаких сообщений, несмотря на то, как нам хочется получить их, – пояснила мадам Аркана, голос которой звучал устало. – Но у меня серьезная проблема, – заявила Риченда. – Мне нужен совет. Мадам Аркана склонила голову. – Я попробую еще раз. Но предупреждаю: я не могу заставить духов говорить. Все зависит от их желания. – Она несколько раз глубоко вдохнула. – Есть здесь кто-нибудь, кто хочет поговорить с кем-то из присутствующих? Затем внезапно я услышала голос своего отца из уст мадам Арканы. Он звучал так, словно отец находился в одном помещении с нами. – Он хороший человек, – говорил отец. Я почувствовала, как у меня по щеке покатилась слезинка. В горле пересохло, я не могла произнести ни слова. Я понимала, что отец дает свое благословение на мой брак с Бертрамом. У меня стало спокойно на душе. Мой отец был мудрым и сострадательным человеком. Даже при жизни он обладал умением заглянуть в сердца людей. Если он считает Бертрама хорошим человеком, то можно не сомневаться: я сделала правильный выбор. Мадам Аркана еще раз рухнула на стол. Рассыпались ее волосы. Когда она подняла голову, то выглядела очень растрепанной. – Все, сил больше нет, – объявила она невероятно усталым голосом. – Больше не могу. Можете разорвать круг. Я на сегодня закончила. Хотя мне очень хотелось остаться и помочь мадам Аркане, я понимала, что не могу этого сделать. Нельзя было показывать, что мы знакомы, иначе пропадет вся ее работа, а она ведь так старалась убедить Клауса, что война опасна и ужасна. По крайней мере, я именно так интерпретировала грозовую тучу, хотя еще предстояло выяснить, так же ее интерпретировал Клаус или нет. Ничем не примечательный мужчина включил лампы, так что я теперь могла получше рассмотреть медиума. Она продолжала сидеть на стуле, вяло закалывая рассыпавшиеся волосы. Она так побледнела, что румяна на лице резко выделялись, и оно напоминало кукольное. Я надеялась, что мадам Аркана приехала сюда не одна. Я поднялась вместе с другими, и мы вышли из шатра. Перед ним мы мгновенно разделились на группы. Молодая пара быстро исчезла, продолжая держаться за руки, но очень оживленно разговаривая. Мужчина непримечательной внешности исчез незаметно, я даже не поняла, когда и как. Женщина, от которой пахло рыбой, кивнула Риченде и мне и чуть улыбнулась. Она отправилась в главный зал, выглядела ошеломленной и потрясенной. К Клаусу подошел помощник, поклонился и щелкнул каблуками. – Мы сейчас должны отправляться в обеденный зал, сэр, где собираются все члены делегации, – напомнил он. – Ах, Фридрих, ну не чудо ли это? Когда я пришел сюда, я относился к этому скептически. Моя юная подруга это подтвердит. – Клаус кивнул в мою сторону. – Но я ухожу, веря, что это возможно. – Боюсь, что не могу согласиться с вами, сэр. Я не верю, – заявил помощник, сурово глядя на меня. Я подумала, что более естественным для него было бы говорить по-немецки. Интересно, а почему он позволяет мне понять, о чем идет речь? Затем он повернулся и обратился непосредственно ко мне: – А вы что думаете, фройлен? Я улыбнулась: – Должна признаться, что еще не определилась. Я видела выступления (наверное, следует употреблять это слово?) мадам Арканы дважды в прошлом. Меня часто поражало, что ее духи дают самые разумные советы, но что касается подлинности, могу только сказать, что я не слышала, чтобы кто-то ее оспаривал. Никто не сомневался, что это их родственники. – Я предполагаю, что, как и другие люди ее профессии, она не называет ничьих имен, если только их ей раньше не сообщали? – заметил помощник на почти идеальном английском. Слово «профессия» прозвучало с заметной долей цинизма. – Но она назвала имя моей бабушки и моих сыновей, – возразил Клаус. – Я точно их не называл. Я перевела взгляд с одного мужчины на другого. – Я думаю, сэр, что ваш помощник (вы ведь помощник?) напомнит вам, что вы известный человек. Другими словами, дама-медиум могла спросить служащих дворца о составе делегации. Вы случайно пришли на этот спиритический сеанс или это было спланировано заранее? – Посещение стояло в графике запланированных мероприятий. Нам двоим выпало сюда идти, – сказал Клаус. – Mein Gott! [18] На самом деле мы даже жребий тащили. Я мог бы пропустить это чудесное выступление, если бы не подарок судьбы. Фортуна выбрала меня. Или ты, Фридрих, хочешь сказать, что один из наших соотечественников работает вместе с мадам Арканой? Они в сговоре? А смысл? Ей платят, независимо от ее комментариев. – У нее репутация, и она должна ее поддерживать, – сказала я, пока Фридрих не успел заметить, что она могла собрать сведения обо всей делегации. У меня появлялось все больше уверенности, что он – немецкий эквивалент Фицроя. Я также посчитала, что должна сделать все возможное, чтобы укрепить каскад Фицроя на этой позиции. Поэтому я решила взять на себя роль адвоката дьявола [19], пусть и с некоторыми недостатками. – Если гость останется недовольным, то, как я предполагаю, это повлияет на последующие заказы. Вы явно важный человек. Конечно, она не хотела вас оскорблять. – Вы сказали то, что я сам собирался, – объявил Клаус, как я и надеялась. – Если бы она сообщила мне какую-нибудь ложь, то это могло бы означать крах ее карьеры. Но она даже сказала, что от моей Grossmutter пахло средством от моли и лавандой. – А разве именно так не пахнет от большинства пожилых дам? – спросил помощник. – Ну вот, ты меня оскорбляешь, – сказал Клаус. – Ребенок почувствовал не средство от моли, а запах духов, которые изготовляли специально для моей бабушки. – Он замолчал и закрыл глаза. – Я помню его, словно это было вчера. Он был резким и очень сладким. Эти духи для бабушки заказал ее первый муж. После его смерти она всегда ими душилась в память о нем. Вообще-то запах был мерзкий. Его легко можно спутать со средством от моли. Я думаю, что основу духов составляла жидкость, полученная в результате перегонки смолы. Ее первый муж был предпринимателем, но не очень успешным. – Вы разбираетесь в науке химии, сэр? – спросила я. Клаус махнул рукой: – Это любительский интерес. Не больше. Но это убедительное доказательство таланта медиума. Она настоящий медиум. Я заметила, как Риченда, стоявшая поблизости, пытается привлечь мое внимание. – Боюсь, что мне пора идти, господа. Меня ждет подруга. – Мне интересно узнать ваше мнение о сообщении для барона, фройлен. У вас есть какие-то мысли по этому поводу? – спросил помощник. Он хмурился, пока это говорил, и я видела, что смотрит он на меня подозрительно. – Боюсь, что для меня оно не имело смысла. Если бы это был шторм в море, то я посчитала бы это предупреждением о возможной опасности. Но с какой стати буре угрожать двум здоровым мужчинам, идущим по какой-то дороге? Внезапно Клаус сжал мою руку. – Вы попали в точку. Оба мои сына собираются поступить на службу во флот. Это должно быть предупреждение. – Не могу сказать, – ответила я, опасаясь, что случайно слишком близко подошла к сути послания. – Но мне пора присоединиться к подруге. Надеюсь, что вы оба с удовольствием проведете оставшееся время в Лондоне. Я протянула руку для рукопожатия, но Клаус поцеловал ее. Я порадовалась, что мода требовала носить перчатки. Этот барон становился уж слишком фамильярным. Бертрам сказал бы, что он «проявляет излишнюю теплоту» ко мне. Я убрала руку, кивнула помощнику, отчего он, несомненно, невзлюбил меня еще больше, и пошла к Риченде. – Уходим отсюда, – сказала я ей. – Похоже, что я заинтересовала барона! Риченда посмотрела на меня полными слез глазами. – Ты слышала, как мадам Аркана сказала, что Ричард изменился? Я в непонимании уставилась на нее. – Разве ты не поняла, что последнее сообщение предназначалось мне? Мои молитвы были услышаны. Мой брат-близнец исправился! Глава шестая Эми создает хаос, а Фицрой проявляет твердость Я не нашла слов, чтобы ответить на поразительное заявление Риченды. Я достаточно хорошо ее знаю. Если она решила что-то, переубедить ее невозможно. У меня не было шансов доказать ей, что голос принадлежал моему отцу, и он говорил про совсем другого джентльмена. Она услышала то, что хотела услышать, и приняла это как факт. Я подтолкнула ее в том направлении, где надеялась найти Бертрама. Мне потребуется его помощь, чтобы со всем этим разобраться. Но только мы направились в сторону секции, где выставлялись всякие механические приспособления, как увидели бегущего к нам Бертрама. Он раскраснелся и бормотал извинения, проталкиваясь сквозь толпу посетителей выставки, что было для него совсем нетипично. Наконец он оказался прямо перед нами. Дышал так тяжело, что ему было трудно говорить. – Боже праведный, Бертрам! – воскликнула Риченда. – Ты пыхтишь как паровоз. Какой экспонат привел тебя в такое возбуждение? Немцы нашли чудесный способ осушать болотистые земли? Она усмехнулась, при этом ее совершенно не беспокоило состояние младшего брата. Я же, с другой стороны, зная о том, что у Бертрама больное сердце, попыталась отвести его к ближайшему стулу. Я ценила его гораздо больше, чем его зацикленная на себе сестра. Он отказывался куда-то идти, вместо этого немного наклонился вперед, чтобы восстановить дыхание. Я склонилась рядом с ним, пытаясь понять, что же он говорит. – Эми? – переспросила я, послушав его пыхтение. Он энергично закивал. – О нет! – воскликнула Риченда. – Что с ней? Она ушиблась? Бертрам покачал головой. – Ради всего святого, встань нормально, Бертрам, и расскажи, что происходит, – потребовала Риченда.